Алексей Лютый - Рабин, он и в Африке Гут
Пустыня действительно стала заканчиваться. К моему удивлению, вдали появились зеленые квадратики орошаемых полей и, словно видение из кошмарного сна, возник размытый недавно прошедшей бурей силуэт города. Знакомого города. До того знакомого, что я едва не взвыл. Прямо перед нами лежал Мемфис, из которого мы совсем недавно выбирались со страшным трудом. Колонна застыла, отупело глядя вдаль. А от Мемфиса нам навстречу уже вышла делегация встречающих в лице (или в лицах?) регулярной армии фараона. До них было километров десять. И столько же отделяло нас от амаликитян. Что называется, приехали!
– Ну что, Ваня, придется тебе, наверное, фамилию сменить, – ехидно проговорил мой хозяин, глядя на сбивавшихся в кучу вокруг Моисея сынов израилевых. – Будешь ты теперь не Жомов, а Сусанин.
– Ничего не понимаю, – растерянно проговорил омоновец в ответ, щелкая пальцами по плексигласовому колпаку компаса. – Когда он испортиться успел?
– Не вините себя, – неожиданно встряла в разговор Рахиль. – Во всем виновато колдовство жрецов Рамсеса, а эта чудесная штучка не испортилась. Я ее только сегодня утром хорошенько помыла…
– Что? – реву троих ментов позавидовали бы и пещерные медведи.
Рахиль оторопела, а потом торопливо стала говорить, что, отчищая утром вещи моих сослуживцев, случайно разобрала компас. Стрелка выпала, и, увидев, какая она снизу блестящая и красивая, девица решила содрать с нее краску. Быстренько выполнила задуманное, а затем, увидев, как Рабинович убивается из-за выстиранного блокнота, решила, что краска что-то значит, и, достав из своей первобытной сумочки не менее доисторическую косметику, быстренько покрасила стрелку снова. Естественно, перепутав цвет полюсов, и мы вместо северо-востока пошли на юго-запад.
Если бы Ваня что-нибудь понимал в спортивном ориентировании, он, конечно, заметил бы перемену. Но, поскольку Жомов пользовался компасом впервые в жизни, заподозрить он ничего не смог. А тут еще буря не вовремя налетела, так что и солнце нам помочь сориентироваться по сторонам света не могло. Получалось, что не зря я чувствовал неладное. Зря только интуиции своей я доверять не стал. Мы все дружно застонали и опустились на песок.
– Зачим расстраиваться? – озабоченно поинтересовался Нахор. – Ви разиве не сюда ид-ити хотели? Разиве, Сеня, ми сюда вернулись не для того, чтоби би-елиши пиродавать?
– Какие беляши, баран?! – завопил на него Попов. – Мы зачем, по-твоему, из Мемфиса уходили? Чтобы назад вернуться?
– А зачим мне не сказали, что обратно ид-ити не хотите? – оторопел перс. – Я думал, ви сипициально назад идете.
– Так ты с самого начал знал, что мы в Мемфис возвращаемся? – еще громче завопил Андрей и, когда Нахор кивнул головой, вскочил с места. – Убью гада!
Конечно, опуститься до убийства офицеру милиции мы не дали. Жомов с Рабиновичем навалились на Андрюшу, а я отогнал в сторону Нахора. Да и Рахиль тоже, от греха подальше. Разъяренный Попов проявил недюжинную силу. Жомов калечить друга не хотел, поэтому они с Сеней успокаивали криминалиста довольно долго. Ну а когда Андрей смог взять себя в руки, армии амаликитян и египтян уже выстраивались в боевые порядки, готовясь растереть нас в порошок. Мои менты беспомощно посмотрели на двух патриархов, приближавшихся к ним.
– Похоже, мы в безвыходном положении, – проговорил Аарон, в этот раз не дожидаясь предисловия со стороны младшего брата. – Вы сюда нас привели, значит, должны и спасти. Что делать будете?
– Без штанов бегать! – теперь и у моего хозяина нервы сдали. – Откуда я знаю, что нам делать? И этого придурка мухокрылого снова нет, будто его гоблины с потрохами сожрали!..
ХЛО-ОП!!!
Сработало! Наконец-то маленький дебошир появился не до или после всевозможных критических ситуаций, а как раз в тот момент, когда его присутствие было жизненно необходимо. Не знаю, как мои менты, но лично я еще никогда в жизни так не радовался появлению эльфа, как в этот момент.
– Что, козлы, допрыгались? – ехидно завопил Лориэль, зависая в воздухе над нами. – Сколько раз я говорил Оберону, что ментам нельзя даже движение на улице регулировать. Стоит кому-нибудь из них на перекрестке появиться, как тут же пробка образуется. А уж со спасением вселенных любой ребенок лучше справится, чем профессиональный мент.
– Ты больно-то не наезжай, – не слишком уверенно попробовал урезонить наглеца мой хозяин. – Лучше скажи, что нам делать нужно..
– Все! Вы уже сделали все, что могли, – рявкнул на Рабиновича эльф. – Больше вам тут делать нечего. Уматывайте отсюда на хрен, козлы, мать вашу!..
– Как это уматывайте? – оторопел Попов. – Ты же сказал, что, пока евреев из Египта не выведем, домой не попадем?
– А это у нас аналитический отдел ошибся, – с ехидной улыбочкой ответил Лориэль. – Тут, конечно, весь кавардак из-за вас получился, но исправлять его вы в другом месте будете… Нимроэль, за работу!
– А что будет с переселенцами? – возопил Рабинович, видя, как египтяне одновременно с амаликитянами устремляются в атаку.
– Шашлык из них будет! – зло пискнул эльф. – У вас есть только один шанс исправить положение, и смотрите, в этот раз не промахнитесь.
Сеня явно еще собирался что-то спросить, но не успел. Да и я, хоть и страстно этого хотел, вцепиться зубами в Лориэля не успел. Неожиданная вспышка света парализовала меня, полностью лишив возможности хоть ухом пошевелить. Окружающий мир стал расплываться, становясь призрачным, искаженным подобием самого себя. В голове у меня помутилось, свет начал меркнуть…
Все. Теперь домой. Спать. А там уже разберемся, что и как нам исправлять следует. И уж если мне еще раз доведется Лориэля встретить, честное слово, я своего шанса больше не упущу-у-у!..
