Терри Пратчетт - Я надену платье цвета ночи
Миссис Пруст и так слушала с разинутым ртом, но тут, кажется, самообладание окончательно ей изменило:
— Так это была ты?
— Да, — ответила Тиффани.
— Ты уверена? — уточнила миссис Пруст.
— Да. Я. Уверена.
— И на что это было похоже?
— Холодно, а потом мокро. Я не хотела, так само вышло. Ладно, я сожалею, довольны?
— Два года назад? — задумчиво повторила миссис Пруст. — Интересно. Проблемы ведь примерно тогда и начались. Ничего особенно заметного, просто люди вдруг перестали нас уважать. Что-то такое в воздухе появилось… Ну, вроде того парня с камнем, которого ты видела сегодня. Год назад ему бы такое и в голову не пришло. Прежде люди всегда вежливо кивали мне при встрече. А теперь они хмурятся. Или делают такой знак, знаешь, словно я приношу несчастье. Другие ведьмы тоже заметили. А в ваших краях как дела обстоят?
— Не знаю, — сказала Тиффани. — Люди меня немного побаиваются, но в целом ничего страшного, они же почти все мне дальние родственники. Впрочем, действительно, какое-то странное ощущение появилось. Но я думала, так и должно быть, ведь я поцеловала зиму, и все об этом знают. Честно говоря, только об этом и сплетничают. Ну что здесь такого, я ведь всего разочек.
— В городе народу больше, и мы стиснуты плотнее, чем в сельской местности. А у ведьм долгая память. Я имею в виду не одну ведьму, а всех сразу — если сложить наши воспоминания, мы можем вспомнить действительно давние и действительно скверные времена. Тогда надеть чёрную шляпу означало немедленно получить камень в спину, если не чего похуже. А если ещё немного углубиться в историю… Это было словно чума, — сказала миссис Пруст. — Дурацкие идеи будто сами расползались или разносились ветром, от человека к человеку. Яд проникает прежде всего туда, где его уже готовы принять. Всегда найдётся повод швырнуть камень в странную старушку. Всегда проще обвинить в своих бедах не себя, а другого. И стоит лишь кого-то вслух назвать ведьмой, как сразу найдётся столько обвинителей, ты удивишься.
— Они забили камнями её кота, — задумчиво, словно сама себе, сказала Тиффани.
— И вот теперь за тобой гоняется какой-то человек без души. Который воняет так, что его вонь даже ведьм заставляет ненавидеть ведьм. Кстати, мисс Тиффани Болит, ты не испытываешь, случайно, желания поджечь меня?
— Нет, конечно, — ответила Тиффани.
— Или расплющить меня под грудой камней?
— Вы о чём?
— Камни это ещё ерунда, — сказала миссис Пруст. — Ты слышала, наверное, как люди говорят о том, что где-то сожгли ведьму, но я подозреваю, настоящую ведьму на костёр калачом не заманишь. Видимо, сжигали в основном ни в чём не повинных бедных старушек. Ведьмы слишком мокрые, жечь их — лишь хорошие дрова зря тратить. Но что может быть проще, чем сбить с ног беспомощную старушку, а потом придавить её, на манер бутерброда, амбарной дверью и наваливать сверху камни до тех пор, пока она не лишится дыхания? Тут-то, разумеется, всё зло сразу и уйдёт. Одна закавыка — проблемы на этом не кончаются. Ну ничего, можно ещё старушек найти. А когда они закончатся — стариков. Всегда чужаков. В округе всегда сыщется кто-то посторонний. Ну, а если не сыщется, очередь может дойти и до тебя самого. Тут-то и прекращается безумие. Когда все безумцы закончатся. Знаешь, Тиффани Болит, я ведь почувствовала, когда ты поцеловала зиму. Каждый, у кого есть хоть крупица магического таланта, почувствовал это.
Она на минуту замолкла, а потом прищурилась и пристально уставилась на Тиффани.
— Что ты пробудила, Тиффани Болит? Что за тварь открыла глаза, которых у неё нет, и задумалась о тебе? Что ты накликала на нас, мисс Тиффани Болит? Что ты наделала?
— Вы думаете… — Тиффани замолкла, а потом продолжила: — Вы думаете, он ищет меня?
Она закрыла глаза, чтобы не видеть гневного лица миссис Пруст, и стала вспоминать день, когда поцеловала Зимового. Ужас, дурные предчувствия, странное ощущение тепла в сердцвине холода и льда. Что касается самого поцелуя, то он был нежным, словно шёлковый платок, упавший на ковер. До тех пор, пока она не направила весь жар солнца в губы Зимового, и не расплавила его, словно сугроб. Лёд и пламень. Пламень и лёд. Она всегда хорошо управлялась с огнём. Огонь всегда был её другом. Не то чтобы зима действительно умерла в тот день; были потом и другие зимы, но не такие холодные, не такие суровые, нет. Это был не просто поцелуй. Она сделала то, что было д0лжно, в нужный момент. Так поступают ведьмы. Почему ей пришлось так поступить? Потому что всё это была её вина; потому что она не послушалась мисс Измену и приняла участие в танце, который не был на самом деле танцем, а был магическим обрядом смены времён года.
В ужасе, она подумала: «Когда всё закончится? Ты делаешь глупость, потом делаешь всё, чтобы её исправить, а пока исправляешь, совершаешь очередную глупость. Когда же будет этому конец?»
Миссис Пруст наблюдала за ней, словно заворожённая.
— Я всего лишь танцевала, — сказала Тиффани.
Миссис Пруст положила руку ей на плечо.
— Милочка, я думаю, тебе придётся станцевать снова. У меня есть очень здравое предложение, мисс Тиффани Болит, ты готова его выслушать?
— Да, — ответила Тиффани.
— Тогда послушай моего совета, — сказала миссис Пруст. — Обычно я держу их при себе, но тот случай с мальчишкой и камнем меня развеселил, и я сейчас в настроении для доброго настроения. Есть одна леди, которая, полагаю, будет очень рада поговорить с тобой. Она живет в городе, но ты её никогда не найдёшь, сколько ни пытайся. Она же, напротив, найдёт тебя в мгновение ока, и когда это случится, мой тебе совет: внимательно выслушай всё, что она тебе скажет.
— И как же мне её найти? — спросила Тиффани.
— Ты, верно, слишком сильно погрузилась в жалость к себе и поэтому не слушала, — оборвала её миссис Пруст. — Она сама тебя найдёт. Ты сразу поймёшь, поверь мне.
Она сунула руку в карман и достала маленькую круглую баночку, с которой тут же сняла крышку при помощи длинного чёрного ногтя. У Тиффани защипало в носу.
— Понюшку? — спросила миссис Пруст, предлагая баночку Тиффани. — Мерзкая привычка, конечно, зато прочищает нос и мозги.
Она взяла щепотку коричневого порошка, положила его на тыльную сторону другой руки и всосала в нос со звуком духового оркестра в реверсивном режиме. Потом кашлянула, пару раз моргнула и сказала:
— Конечно, коричневые козявки далеко не всех приводят в восторг, зато добавляют некоторый шарм к образу страшной ведьмы. Кстати, думаю, нам скоро подадут ужин.
— Они собираются нас кормить? — удивилась Тиффани.
— О, да, они неплохие ребята, хотя вино в последнее время подвыдохлось, как мне кажется, — сказала миссис Пруст.
— Но мы же в тюрьме.
— Нет, милочка, мы в участке. И мы тут для нашей же пользы, хотя никто вслух об этом не говорит. Видишь ли, пока мы внутри, все остальные заперты снаружи, а полицейские в целом весьма неглупы, хотя и ведут себя порой по-идиотски. Они знают, что людям нужны ведьмы; мы не представители властей, но мы знаем, что такое правильно и неправильно, а также когда неправильное правильно и правильное неправильно. Миру нужны те, кто работает на грани, кто сглаживает углы и ровняет края. А также решает маленькие проблемы. В конце концов, мы же почти люди. Почти всё время. И почти каждое полнолуние капитан Ангва приходит ко мне за рецептом на вакцину от чумки.
Банка с нюхательным табаком появилась снова.
Через пару минут до Тиффани дошло:
— Но ведь чумкой болеют собаки.
— И оборотни, — добавила миссис Пруст.
— А. Она мне сразу показалось какой-то странной.
— Имей в виду, она успешно себя контролирует, — сказала миссис Пруст. — Живет с капитаном Моркоу и никого не кусает… хотя, если подумать, вероятно, покусывает в некоторые моменты капитана Моркоу, но, тссс, рот на замок, о некоторых вещах лучше не болтать, думаю, ты согласишься. Случается так, что законное — неправильно, и порой нужна ведьма, чтобы заметить это. А порой ещё и коп, если у тебя, конечно, есть под рукой правильный коп. Мудрые люди это понимают. Глупые — нет. Проблема в том, что глупые люди бывают слишком… о, смекалистыми. Кстати, мисс, твои шумные друзья сбежали.
— Да, — ответила Тиффани. — Я знаю.
— Какой стыд! Они же очень правдиво обещали Страже оставаться под замком! — миссис Пруст явно вознамерилась восстановить свою репутацию первостатейной язвы.
Тиффани откашлялась.
— Нууу, — сказала она, — полагаю, Роб Всякограб ответил бы на это, что есть время соблюдать клятвы и есть время их нарушать, причём какое время именно сейчас, знают только Фиглы.
Миссис Пруст широко улыбнулась.
— Говоришь почти как местная, мисс Тиффани Болит.
