Терри Пратчетт - Я надену платье цвета ночи
Появились новые стражники, вероятно, те, кто прежде имел дело с Фиглами, и кому хватило ума идти, а не бежать, к месту преступления. Среди них выделялся один — высокий, футов шесть, — с рыжими волосами и в отполированной до слепящего блеска кирасе. Он принялся допрашивать владельца таверны, чьи показания представляли из себя в основном громкий вопль, имевший общим смыслом то, что Стража не должна была допустить подобный ужасный кошмар.
Тиффани обернулась и нос к носу столкнулась с Роландом.
— Ты? Здесь? — пробормотал он.
В этот момент Летиция разрыдалась. Ха, типично!
— Слушай, мне нужно сообщить тебе нечто очень…
— Пол провалился, — прервал её Роланд, он был словно во сне. — Представляешь, пол взял и провалился!
— Да послушай же, мне нужно…
Но тут перед Тиффани возникла мать Летиции.
— Я тебя знаю! Ты эта ведьма, да? Не отпирайся! Как ты посмела преследовать нас?
— Как они умудрились провалить пол? — настаивал побледневший Роланд. — Как ты смогла провалить пол? Скажи мне!
И тут появился запах. Он был, словно внезапный удар кувалдой по голове. Сквозь смущение и испуг Тиффани ощущала кое-что ещё: вонь, смрад, грязь в голове, дрянь жуткую и беспощадную, компост из ужасных идей и гнилых мыслей, настолько мерзкий, что ей хотелось вынуть собственные мозги и как следует вымыть их с мылом.
«Это он: безглазый человек в чёрном! — подумала Тиффани. — А запах! Даже сортир для больных поносом хорьков не мог бы вонять хуже! Подумать только, в прошлый раз мне тоже показалось, будто он воняет. Да тогда он просто благоухал, словно примулы!»
Она огляделась, в глубине души надеясь всё-таки не увидеть рядом то, чего опасалась.
Всхлипы Летиции стали громче, смешиваясь со стонами и проклятьями начавших приходить в себя Фиглов.
Потенциальная тёща схватила Роланда за воротник и дёрнула назад:
— А ну, отойди от неё, немедленно! Она всего лишь…
— Роланд, твой отец умер!
Все умолкли, и Тиффани внезапно очутилась под прицелом множества пристальных взглядов.
«О, господи! — подумала она. — Надо было как-то поделикатнее…»
— Извини, — пробормотала она, прервав неловкую паузу. — Я ничем не могла помочь.
Она увидела, как наливается кровью его лицо.
— Но ты ведь присматривала за ним, — медленно проговорил Роланд, словно пытаясь сложить некую головоломку. — Почему ты перестала поддерживать в нём жизнь?
— Я не поддерживала, я всего лишь забирала боль. Мне очень жаль, но это всё, что мне по силам. Извини.
— Но ты же ведьма! Я думал, ты хорошая ведьма, а ты что? Почему он умер?
Что эта сука сделала с ним? Не верь ей! Она ведьма! Ведьма не заслуживает жизни!
Не то чтобы Тиффани действительно услышала эти слова; казалось, они сами заползли ей в голову, оставляя за собой липкий след, словно слизняк. Позднее она задалась вопросом, сколько ещё умов пострадали от этого слизняка, но сейчас её сильно дёрнула за руку миссис Пруст. Тиффани увидела, как лицо Роланда исказилось от ярости, и вспомнила орущего чёрного человека на пыльной дороге, человека, который не отбрасывал тени под ярким солнцем, человека, изрыгавшего оскорбления, словно блевотину, и оставившего у неё неприятное чувство, словно она никогда больше не станет чистой.
Люди вокруг выглядели смущёнными и растерянными, словно кролики, почуявшие лису.
А потом она увидела его самого. Еле заметного, просто тень в толпе. И его глаза — они тоже тут были, точнее, их не было. Просто две дыры в воздухе, которые обожгли её взглядом, прежде чем исчезнуть. Куда они исчезли, было неясно, и от этого стало лишь хуже.
Она обернулась к миссис Пруст.
— Что это такое?
Старая ведьма открыла было рот, чтобы ответить, но её перебил высокий стражник:
— Извините, леди и джентльмены, точнее, леди и один джентльмен. Я капитан Моркоу, и, поскольку я сегодня дежурный, мне принадлежит сомнительная честь разбираться с этим прискорбным случаем. Итак…
Он раскрыл свой блокнот, достал карандаш и доверительно им улыбнулся.
— Кто первый поможет мне разъяснить данный небольшой инцидент? Для начала, мне очень хотелось бы знать, что Нак Мак Фиглы делают в моём городе? Ну, помимо того, что валяются на улице и постепенно приходят в себя?
Его кираса сияла так, что слепила глаза. А ещё он крепко пах мылом, что Тиффани вполне устраивало.
Тиффани начала было поднимать руку, но миссис Пруст схватила её за локоть и решительно дёрнула вниз. Тиффани ещё более решительно стряхнула руку старой ведьмы, и не менее решительным голосом объявила:
— Я помогу, капитан.
— А кто вы?
«Беги, как только сможешь» — сказала себе Тиффани, но вслух произнесла:
— Тиффани Болит, сэр.
— Вышли прогуляться и выпить с подружкой, да?
— Нет, — сказал Тиффани.
— Да! — быстро вклинилась миссис Пруст.
Капитан склонил голову на бок.
— Значит, лишь одна из вас вышла прогуляться? Не слишком весело, — заметил он, нацелившись карандашом в блокнот.
Тут Герцогиня решила, что с неё хватит. Она наставила дрожащий от ярости обвиняющий перст на Тиффани.
— Дело яснее ясного, полисмен! Эта… эта… ведьма знала, что мы вышли в город с целью купить ювелирные украшения и сувениры, и, очевидно, повторяю, очевидно сговорилась с теми дьяволами ограбить нас!
— Неправда! — возмутилась Тиффани.
Капитан поднял руку, словно Герцогиня была потоком транспорта, который требовалось остановить.
— Мисс Болит, вы действительно призвали в город Фиглов?
— Ну, в общем, да, но я не нарочно. Это был, типа, внезапный импульс. Я не хотела…
Капитан снова поднял руку.
— Помолчите минуту, будьте любезны. — Он потёр нос. Потом вздохнул. — Мисс Болит, я арестовываю вас по подозрению в… в общем, у меня просто подозрительность сегодня разыгралась, скажем так. Кроме того, мне прекрасно известно, что Фигла, который не желает, чтобы его заперли, запереть невозможно. Если они вам действительно друзья, то, наверное, — тут он обвёл присутствующих многозначительным взглядом, — не захотят доставлять вам дополнительные неприятности, и тогда все мы сможем спокойно поспать этой ночью. Капитан Ангва проводит вас в Дом Стражи. Миссис Пруст, не будете ли вы так любезны пройти с ними и объяснить вашей юной подруге основные принципы поведения в городе?
Капитан Ангва оказалась женщиной, красивой блондинкой, но… какой-то странной.
Капитан Моркоу повернулся к Герцогине:
— Мадам, мои коллеги будут счастливы сопроводить вас до любой другой таверны или гостиницы в городе. Я вижу, ваша горничная держит объемистую сумку. Видимо, внутри упомянутое вами ювелирное изделие? Если я прав, можем ли мы убедиться, что его не украли?
Её светлости такой оборот событий пришёлся не по душе, но жизнерадостный капитан не обратил на это никакого внимания. Как настоящий профессиональный полицейский, он прекрасно умел не видеть то, чего не хотел видеть. Кроме того, он явно дал понять, что в любом случае не намерен слушать возражения.
Роланд открыл сумку, вытащил покупку и поднял её на всеобщее обозрение. Обёрточная бумага была аккуратно снята, и в свете ламп что-то засверкало так ярко, словно не просто отражало свет, но и само порождало его в глубинах многочисленных драгоценных камней. Это была диадема. Некоторые стражники разинули рты. Роланд выглядел весьма самодовольным. Летиция имела просто уже неприлично радостный вид. Миссис Пруст вздохнула. А Тиффани… Тиффани на секунду вернулась в прошлое. Она снова стала маленькой девочкой, читающей книгу волшебных сказок, уже зачитанную до дыр её старшими сёстрами.
Но она видела в этой книге то, чего не заметили они, самую суть. Книга лгала. То есть, не совсем лгала, просто говорила правду, которую тебе не хотелось бы знать: только девочки-блондинки с голубыми глазами имеют шанс заполучить принца и сверкающую корону. Такое фундаментальное свойство вселенной. Хуже того, фундаментальное свойство твоего собственного цвета волос. Рыжие и брюнетки ещё имеют шанс не оставаться на роли статисток и сыграть более значительную роль в истории, но если твой цвет неопределённый мышасто-коричневый, больше, чем на роль прислуги даже и не рассчитывай.
Или можешь стать ведьмой. Да! Не обязательно тупо следовать сюжету, ты можешь изменить его, не только для себя, но и для других. Можешь изменить всё, просто взмахнув рукой.
Тиффани всё равно вздохнула, потому что диадема была такой красивой. Но её здравый смысл ведьмы тут же зашептал: «Ну и как часто ты сможешь красоваться в ней, мисс? Раз в четыре года 29 февраля или ещё реже? Такая дорогая штука должна постоянно лежать в сейфе!»
