Терри Пратчетт - Шляпа, полная неба
Фигли напряженно смотрели на обе половины тетушки Вровень. Никогда ведь не знаешь, что карга выкинет в таких-то обстоятельствах.
— Волшебники когда-то имели обыкновение призывать демонов, — проговорила она задумчиво. — Возможно, и теперь призывают, хотя считается, что это осталось в далеком прошлом, веков пятнадцать с тех пор прошло. Но для того, чтобы призвать демона, требуется очень сильная магия. И с демоном, насколько я знаю, можно поговорить. И они подчиняются правилам.
— Нипочем не слыхал такого, чтоб роитель говорил, — сказал Билли. — Или слушался правил.
— Но почему ему вздумалось заполучить Тиффани? — продолжала размышлять тетушка. — Она ведь вовсе не могущественная ведьма.
— В ней могутство ее земли, — с гордостью сказал Явор Заядло. — Эт’ такая силища, что токо когда позарез надо силит, не для всяких покусов! Мы то зырили, хозяйка!
— Но Тиффани вообще не может колдовать! — растерялась тетушка. — Она умница, но даже путанку ей пока сплести не под силу! Должно быть, вы ошибаетесь.
— Эй, ребя, кто-нить зырил, чтоб нашая карга какое карговство неподавно творила? — окликнул Явор Заядло.
Фигли замотали головами, и на пол дождем посыпались бусины, жуки, перья и прочие головные украшения.
— Вы что, все время за ней подглядываете… то есть приглядываете? — ужаснулась ведьма.
— Ах-ха, — ничуть не смутился Явор Заядло. — Окромякс как в тубзе, ясно. И в сплюшне тоже трудновасто стало, она почти все щелины по- затыкивала.
— И зачем только ей это понадобилось, — притворно удивилась тетушка.
— Вот и мы ни бум-бум, — кивнул Явор Заядло. — Мы кумексаем, ей сквозняксы докучали.
— Да, наверное, так и есть, — сказала тетушка Вровень.
— Дык мы теперь чрез мышью норку все больше лазием и прятаемся в ее кукластом домихе, — сказал Явор. — И неча на меня так зырить, хозяйка, мои ребя все самых блахородных правил, они глазья напрочь зажмуривают, когда она в ночнуху передевается. А потом один у окна стерегет, другой у двери.
— И от чего они ее охраняют?
— От всего!
Перед внутренним взором тетушки на миг встала эта картина: детская спальня, погруженная в тишину. Девочка спит. У окна в лунном свете виден один маленький страж, другой прячется в тени у двери. От чего они ее охраняют? От всего…
А теперь нечто, некое существо, захватило ее в плен, и она бьется где-то там, глубоко внутри… Но она никогда не колдовала! Было бы понятно, если бы это создание решило поработить кого-то еще из девочек в округе, но… Тиффани?
Один из Фиглей медленно поднял руку.
— Да? — рассеянно откликнулась тетушка.
— Это я, хозяйка, Грамазд Йан. Я ни бум-бум, взаправды ли то было карговство, хозяйка, — начал он неуверенно, — да токо мы с Мал-мал-неграмаздом Ангусом зырили раз-друг, как она че-то необычайное творила. Так, Мал-мал-неграмазд Ангус?
Стоявший рядом Фигль кивнул, и Йан продолжал:
— Вот раз было, когда у ней ново платье стало, и нов чепунец…
— А кстать, она в них была така раскрасавка! — вставил Мал-мал-неграмазд Ангус.
— Ах-ха, раскрасавка вся. Дык от, она их одев- нула, встала посредь комнаты и грит… Кык она сказанула, Мал-мал-неграмазд Ангус?
— Меня видать, — подсказал Мал-мал-неграмазд Ангус.
На лице тетушки не отразилось никакого понимания. Йан уже сам был не рад, что вылез, но теперь куда денешься, и он продолжал:
— А чутки погодя мы услыхали, как ее голос грит: «Меня не видать!», и потом она чепунец малость подправила, этак на побольший бекрень.
— A-а, ты хочешь сказать, она смотрела в такое особенное стекло. Мы зовем его «зеркало», — сказала тетушка Вровень.
— Мы бум-бум, че то за штуки-дрюки-зеркалю- ки, — обиделся Мал-мал-не-громазд Ангус. — У на- шеей карги оно имеется, токо мал-малое и затала- панное, в такое грамазда красавка толком себя не позырит.
— Мы толк в зеркалюках понимаем, — кивнул Явор Заядло. — И оченно ловко их тырим. Наше- ей Джинни мы притарансили серебряновое, в вита- стой рамке.
— И Тиффани сказала: «Меня видно»? — уточнила тетушка.
— Ах-ха, а посля — «Меня не видать!» — подтвердил Грамазд Йан. — А промежтем она стояла тих-тих, как статуй.
— Похоже, она пыталась изобрести какое-то заклинание невидимости, — принялась размышлять вслух ведьма. — Но они так не работают, конечно.
— Мы кумексаем, что она училась голос зашвыр- кснуть, — сказал Мал-мал-неграмазд Ангус. — Та- мушта он будтова не от ней разданулся, понимашь? Мал Йан так вдругорядь на охотах фокусит.
— Зашвырнуть голос? — нахмурилась тетушка Вровень.
— Она когды «Меня не видать!» сказанула, оно вроде мал-мал в сторонке раздалось. И губы ее не шевелькнулись.
— Токо дыхала, хозяйка, тихсы-тихсы, — сказал Грамазд Иан.
— А глаза у нее были закрыты?
— Ах-ха!
Тетушка Вровень вдруг задышала очень громко и часто.
— Она покинула свое тело. Да на сотню…
— …ведьм хорошо, если одна такое умеет! — воскликнула она. — Это Заимствование, вот что это такое! Это вам не какой-нибудь цирковой фокус! Ведьма как бы помещает…
— …свой разум куда-то вовне. Но прежде чем пробовать такое…
— …надо сперва научиться, как защитить себя. А она овладела Заимствованием сама, просто потому, что у нее не было большого зеркала? Вот ведь глупышка, почему она…
— …ничего не рассказала? Пока она покидала свое тело, кто угодно мог захватить его! О чем она…
— …только…
— …думала?!
Повисло молчание, потом Явор Заядло вежливо кашлянул:
— Мы больше по части тыркс, морда драке да пойло жракс, хозяйка, — пробубнил он. — Про карговства мы ни бум-бум.
Глава 7
НЕМНОГО БРАЙАНА
Нечто, называвшее себя Тиффани, летело над верхушками деревьев.
Оно считало себя Тиффани. В его распоряжении были все — или почти все — знания Тиффани о том, кто она такая. Оно выглядело как Тиффани. Оно даже думало как Тиффани, более или менее. У него было все, чтобы быть Тиффани…
…кроме самой Тиффани. Кроме крошечной ее частички, которая и была… «я».
Оно смотрело ее глазами, пыталось слушать ее ушами, думало ее головой.
На самом деле роитель не покоряет жертву силой, он вытесняет ее постепенно, как слон-отшельник[13]. Он приходит и занимает все мысленное пространство, сколько его есть, пока для изначального владельца разума совсем не останется места.
Вот только…
На этот раз что-то пошло не так. Роитель затопил сознание Тиффани, как темный прилив, но в один уголок, накрепко запечатанный и запертый, проникнуть так и не смог. Было бы у него ума как у дерева, он бы удивился.
Было бы у него ума как у человека, он бы испугался до дрожи…
Аккуратно пролетев над верхушками деревьев, Тиффани опустилась в саду госпожи Увертки. Обращаться с метлой и правда оказалось проще простого. Достаточно захотеть, чтобы она летела.
Тут у нее к горлу подкатила тошнота, но поскольку Тиффани уже дважды вырвало в полете, подкатывать было уже почти нечему. Какая глупость! Она больше не боялась летать, а ее трусливый желудок по-прежнему боялся.
Тиффани тщательно вытерла губы и огляделась.
Она приземлилась на лужайке перед домом. Ей доводилось слышать о таких, но видела Тиффани лужайку впервые. Вокруг дома тетушки Вровень, конечно, тоже росла трава, но это была обычная травка, как на поляне в лесу. А в любом другом хозяйстве, где бывала Тиффани, каждый клочок земли использовали для выращивания овощей — ну разве что могли выделить немного места для цветов, если хозяйка без них жить не может. Подстриженная же лужайка перед домом означала, что его владелец может позволить себе пускать людям пыль в глаза, вместо того чтобы выращивать картошку.
Трава на лужайке была выстрижена в полосочку.
Тиффани обернулась к метле и сказала ей:
— Жди здесь!
После чего решительно зашагала через лужайку к дому. Дом был огромный и красивый, не чета тетушкиному домишке. Но, с другой стороны, судя по тому, что довелось слышать Тиффани, и сама госпожа Увёртка занимала более высокое положение, чем тетушка. К тому же муж госпожи Увертки был волшебник, хотя и отошедший в последнее время от волшебнических дел. Удивительно, говаривала тетушка Вровень, как нечасто можно встретить волшебника без гроша в кармане.
Тиффани постучалась и стала ждать.
Под крышей веранды висела сеть-оберег. Казалось бы, ведьмы в оберегах не нуждаются. Должно быть, это просто для украшения, решила Тиффани. Кроме того, неподалеку у стены стояла метла, а на двери красовалась пятиконечная серебряная звезда. Госпожа Увёртка во всеуслышание заявляла о своем ремесле.
Тиффани постучала снова, на этот раз значительно громче.
Дверь тут же распахнулась. За ней стояла высокая и худая женщина в черном платье. Очень красивеньком, глубоко черном, сплошь в кружевах и оборках, умело оттененном серебром. Серебряных украшений и правда было ужасно много — раньше Тиффани думала, их во всем мире столько не наберется. Например, на руках кольцами дело не ограничивалось — на некоторых пальцах были серебряные напальчники в виде когтей. Женщина сверкала, как ночное небо.
