Терри Пратчетт - Шляпа, полная неба
Она захлопнула дверь молочни у девочки перед носом и уставилась на бадьи с молоком и сыром так, будто видела их впервые.
Ей хорошо удаются сыры. Это первое, что вспоминают люди, когда видят ее: Тиффани Болен, шатенка, ей еще Хорошо Удаются Сыры. Но теперь молочня выглядела чужой и незнакомой.
Тиффани зло стиснула зубы. Девочка, Которой Хорошо Удаются Сыры. Неужели это все, чего она хочет? Из всех возможных дорог в жизни она выбрала именно эту? Стать человеком, которому можно спокойно доверить возню с кислым молоком? Она что, собирается весь день тут торчать, отскабливать мраморные доски, мыть ведра и… эту штуковину с тонкой проволокой, как ее там…
…доску для резки сыра…
…эту доску для резки сыра? Неужели она правда мечтает всю жизнь заниматься…
Стоп.
— Кто здесь? — окликнула Тиффани. — Кто только что сказал про доску для сыра?
Она пристально оглядела молочню, словно кто-то мог спрятаться за бадьями и пучками сушеных трав. Нет, это точно не Освальд. Он ведь исчез, да и вообще никогда не объяснялся словами.
Тиффани сняла со стола ведро, плюнула на руку и стерла написанное мелом
…Точнее, попыталась стереть. Но ее правая рука вцепилась в край стола и не отпускала, как Тиффани ни старалась. Она махнула левой рукой, опрокинула ведро, молоко залило буквы… и правая рука вмиг разжалась.
Дверь резко распахнулась. На пороге стояла тетушка Вровень в полном составе. Когда она становилась вот так бок о бок с собой, это всегда означало, что она хочет поведать что-то, как ей кажется, важное.
— Должна сказать тебе, Тиффани, я считаю, что…
— …ты очень нехорошо обошлась с Петулией. Она…
— …ушла вся в слезах.
Она присмотрелась к Тиффани и сменила тон:
— С тобой все хорошо, деточка?
Тиффани содрогнулась:
— Э… да. Все нормально. Как-то странно себя чувствую. Слышала голос в голове. Уже прошло.
Тетушка Вровень пристально вгляделась в нее, склонив головы к плечам — одну к правому, другую к левому.
— Ну, смотри, если ты уверена… Я уже переоделась. Скоро выходим. У нас сегодня много работы.
— Много работы, — еле ворочая языком, повторила Тиффани.
— Ну да. Во-первых, повидать Шлепвика с его ногой, а еще заглянуть к Злюкли, у них малыш заболел, и я уже целую неделю не ходила в Бурли-днище, а еще, дай-ка подумать, господин Чибис опять жалуется на Гнус, и надо бы перемолвиться парой слов с госпожой Склонни и приготовить обед старому Заткачику… Пожалуй, я лучше сделаю это дома и сбегаю отнесу ему. Ах да, госпоже Фрамуге скоро рожать, и незамужней Запини тоже — опять. Это будет непростой день. Трудно все успеть, ох как трудно…
Тиффани подумала: «Глупая ты курица, стоишь тут и переживаешь, что не можешь дать всем все, что они хотят! Думаешь, это вообще возможно? Эти жадные, тупые, ленивые мерзавцы вечно чего-то хотят! Малыш Злюкли! У его мамаши одиннадцать детей, станет одним меньше, никто и не заметит!
А старик Заткачик вообще давно мертв! Просто не хочет признавать это. Да они и благодарят-то тебя только затем, чтобы ты пришла снова. Это не благодарность, это страховка!»
Какая-то часть Тиффани ужаснулась этим мыслям, но мысли оказались сильнее, они горели в голове огнем и рвались с языка.
— Надо еще здесь все прибрать, — пробормотала Тиффани.
— Ничего, я займусь этим, пока мы будем ходить по домам, — жизнерадостно заверила ее тетушка. — Ну же, улыбнись! У нас много работы!
«Работы у нас всегда много, — мрачно думала Тиффани, пока они шли к ближайшей деревне: ведьма впереди, ученица за ней. — Целая пропасть работы. И меньше ее не станет, как ни старайся. Потому что люди всегда будут хотеть, чтобы мы для них работали».
Они ходили от одного грязного и вонючего домишки к другому, помогали тем, у кого ума не хватало даже мыть руки с мылом, пили чай из щербатых чашек, болтали со старухами, у которых зубов осталось меньше, чем пальцев. Тиффани тошнило от всего этого.
День был солнечным, но она шагала, погрузившись во мрак. В голове бушевала настоящая буря.
А потом ей стали мерещиться разные вещи. Тиффани с тетушкой накладывали шину какому-то глупому ребенку, который умудрился сломать руку, девочка подняла глаза и увидела свое отражение в оконном стекле.
Она отражалась в нем тигром с огромными клыками.
Тиффани с криком вскочила на ноги.
— Что ж ты делаешь, осторожнее! — воскликнула тетушка Вровень, но тут заметила выражение ее лица. — Что случилось?
— Я… я… меня кто-то укусил, — солгала Тиффани.
В здешних краях это была обычная история. Блохи кусали крыс, крысы — детей.
Тиффани кое-как выбралась на воздух, голова у нее кружилась. Когда тетушка Вровень вышла за ней через несколько минут, девочка стояла, прислонившись к стене, и ее трясло.
— Выглядишь ты просто ужасно, — сказала ведьма.
— Папоротники! — вскрикнула Тиффани. — Папоротники повсюду! Огромные! И какие-то большие твари, будто коровы, сделанные из ящериц! — Она повернулась к тетушке, и та попятилась, увидев ее оскал. — Их можно есть! — сообщила Тиффани и вдруг заморгала. — Что со мной? — шепотом спросила она.
— Не знаю, но сейчас я заберу тебя домой на метле, — сказала тетушка Вровень. — Я уже на подлете!
— Они смеялись надо мной, когда я сказал, что могу заманить одно такое существо в ловушку. Ну и кто смеется последним, а?
Выражение тревоги на лице тетушки сменилось почти что ужасом.
— Ты говоришь не своим голосом, Тиффани! Прямо как мужчина! Как ты себя чувствуешь?
— Так, будто… во мне слишком много народу, — промямлила Тиффани.
— Много народу? — не поняла тетушка.
— Странные… воспоминания… помогите…
Тиффани посмотрела на собственную руку. Рука была покрыта чешуей. А через мгновение — шерстью. А вот она уже гладкая и коричневая, и сжимает…
— Сэндвич со скорпионами?
— Ты слышишь? — донесся до Тиффани откуда- то издалека голос тетушки Вровень. — У тебя горячечный бред. Вы там с девочками точно никакими зельями не баловались?
Вторая половина тетушки резко зашла на посадку и едва не свалилась с метлы. Вдвоем тетушка усадила Тиффани на метлу между собой.
Лететь до дому было совсем недалеко, так что добрались они быстро. Тиффани весь полет провела в полузабытьи — голова была словно горячей ватой набита, девочка не очень понимала, где она и что с ней происходит. Зато тело ее все поняло правильно, и ее опять вырвало.
Тетушка Вровень помогла ей слезть с метлы и устроила на скамейке в саду, у дверей домика.
— Просто посиди пока тут, — сказала тетушка. Когда случалась беда и надо было действовать быстро, она всегда начинала тараторить без умолку, то и дело вставляя словечко «просто», ведь оно звучит так успокаивающе. — А я просто пойду принесу тебе попить, и потом мы просто посмотрим, что случилось…
Некоторое время было тихо, потом неудержимый поток слов хлынул из двери наружу и принес с собой тетушку:
— Я просто проверю… кое-что. А ты просто выпей это, пожалуйста!
Пока Тиффани пила воду, она краем глаза заметила, что тетушка Вровень обвязывает ниткой яйцо, украдкой пытаясь сделать путанку.
В голове Тиффани теснились странные образы. Отзвуки голосов, обрывки воспоминаний. А один голос, слабый и тоненький, был ее собственный. Он звучал все тише и тише, но упрямо пищал:
— Ты — не я! Ты просто вообразила, что ты — это я! Кто-нибудь, помогите!
— Ну вот, — сказала тетушка. — Давай-ка просто посмотрим, что мы увидим…
Путанка взорвалась. Ее не только разнесло в клочья — она полыхнула огнем и задымилась.
— Ох, Тиффани. — Тетушка суетливо замахала руками, разгоняя дым. — С тобой все в порядке?
Тиффани медленно встала со скамейки. Тетушка вдруг подумала, что девочка как будто сделалась выше, чем ей помнилось.
— Думаю, да, — сказала Тиффани. — Думаю, это прежде со мной все было в беспорядке, но теперь в порядке. И я напрасно потратила кучу времени, тетушка Вровень.
— Что?.. — заикнулась было та.
Тиффани наставила на нее палец:
— Я знаю, почему вам пришлось уйти из цирка, тетушка. Из-за той истории с клоуном Флоппо, стремянкой и… заварным кремом…
Старая ведьма побледнела:
— Но как ты узнала?
— Просто поглядев на вас! — Тиффани, оттолкнув ее, прошла в молочню. — Смотрите, тетушка Вровень!
Она указала пальцем на деревянную ложку, и та взлетела на дюйм над столом, закружилась в воздухе, все быстрее и быстрее, и наконец громко треснула и превратилась в щепки, которые разлетелись по всей молочне.
— И еще я могу так! — гаркнула Тиффани.
Она схватила бадью с сычугом, вывалила сычужные комки на стол и взмахнула над ними рукой. Комки превратились в сыр.
— Вот как надо делать сыры! — воскликнула Тиффани. — Подумать только, я, как последняя идиотка, тратила годы на то, чтобы научиться их делать обычным способом, который отнимает столько сил! Настоящая ведьма не опускается до всей этой возни! Почему мы барахтаемся в грязи, тетушка Вровень? Почему мы шляемся по округе с пучками трав и перевязываем раны вонючим старикам? Почему нам платят яйцами и черствым печеньем? Аннаграмма глупа, как пробка, но даже она понимает, что так не должно быть! Почему мы не используем магию? Чего мы боимся?
