Терри Пратчетт - Дело табак
Ваймс посмотрел на гоблина и заметил, что у того когда-то была сломана нога. Он повертел в руках табакерку, не глядя на Фини.
— Но, разумеется, полисмен должен задуматься, что произошло, если это жалкое создание не побоялось отдаться в руки закона, рискуя быть изувеченным… вторично.
Он нащупывал почву наугад, но, черт возьми, Ваймсу так часто приходилось это делать, что он научился опираться на воздух!
Рука у него зудела. Ваймс пытался не обращать внимания на зуд, но на мгновение перед ним предстала сырая пещера, и исчезли все мысли, кроме неутолимой жажды мести. Он сморгнул; гоблин тянул его за рукав, а Фини постепенно накалялся.
— Я ничего не видел! Не видел, как это случилось!
— Но ты знал, что это случилось, да? — и вновь Ваймс вспомнил темноту и жажду мести — точнее, воплощенную месть, разумную и неотвратимую. И маленький поганец дотронулся именно до этой руки… Прошлое разом воскресло, и Ваймс содрогнулся: хотя всякий стражник и должен быть немного злоумышленником, не стоит носить персонального демона в качестве татуировки.
Фини быстро остыл, потому что был напуган.
— Епископ Драй говорит, что гоблины — наглые инфернальные существа, созданные в насмешку над человечеством, — сказал он.
— Ничего не знаю про епископа Драя, — заметил Ваймс, — но здесь что-то творится, и я ощущаю зуд — я почувствовал его в самый день приезда. Что-то случилось на моей земле. Послушай меня, старший констебль. Когда арестовываешь подозреваемого, ты должен не полениться и спросить, правда ли он это сделал, а если он скажет «нет», поинтересуйся, может ли он предоставить доказательства. Смекаешь? Обязательно нужно спросить. Понятно? И вот мои ответы: черт возьми, нет, и, черт возьми, да!
Маленькая лапка с когтями вновь потянула Ваймса за рубашку.
— Травы! Суп!
Ваймс подумал: «Ну да, я думал, что до сих пор был с этим парнем мягок».
— Старший констебль, что-то здесь не так, ты это знаешь, и ты совсем один, поэтому лучше позови на помощь всех, кому можешь доверять. Например, меня. И я в данном случае буду подозреваемым, который под свое собственное поручительство внес залог в один пенни, — тут Ваймс вручил частично проржавевший медный кружочек ошарашенному Фини, — и по твоей просьбе согласился помочь в расследовании, каково бы оно ни было, и все будет тип-топ и в полном соответствии со стандартной полицейской процедурой, которую, мальчик мой, написал я, и лучше уж ты мне поверь. Я — не закон. И никакой стражник законом не является. Стражник — просто человек, но, когда он просыпается поутру, закон служит ему будильником. До сих пор я был с тобой ласков и любезен, но ты и правда думаешь, что я намерен провести ночь в свинарнике? Пора стать настоящим стражником, сынок. Делай что должно, а бумажную работу оставь на потом, как я.
Ваймс посмотрел на настойчивого маленького гоблина.
— Давай, Вонючка, веди.
— Но матушка сейчас принесет вам ужин, командор, — жалобно проговорил Фини, и Ваймс поколебался. Не годится огорчать старушку мать.
Настало время выпустить на волю герцога. Ваймс обычно никому не кланялся, но он поклонился госпоже Наконец, которая от восторга и замешательства чуть не уронила поднос.
— Я униженно прошу вас, дорогая моя госпожа Наконец, оставить ваш сунь-сам-пень для нас в духовке на некоторое время, потому что ваш сын, который делает честь своей форме и своим родителям, попросил меня помочь ему в одном чрезвычайно важном деле, какое только можно доверить порядочному молодому человеку. Такому, как ваш парнишка.
Женщина чуть не растаяла от счастья и гордости, а Ваймс потянул юношу прочь.
— Сэр, это блюдо называется бань-сунь-вынь, а сунь-сам-пень мы едим только по воскресеньям. С морковным пюре.
Ваймс горячо пожал руку госпоже Наконец и сказал:
— Я охотно его попробую, дорогая моя госпожа Наконец, но, с вашего позволения, мы пойдем — вашего сына от работы за уши не оттащишь. Не сомневаюсь, вы и сами это знаете.
Полковник Чарльз Огастес Примирит уже давно, умудренный многолетним опытом стратега, позволил Летиции во всем поступать по-своему. Это избавляло его от многих проблем и позволяло спокойно возиться в саду, ухаживать за драконами и время от времени ловить форель — последнее он особенно обожал. Ему принадлежали полмили Форельного ручья, но, к сожалению, быстро бегать в последнее время полковнику стало трудно. Поэтому он проводил большую часть времени в библиотеке, дописывал второй том мемуаров, сидел у жены под башмаком и ни во что не вмешивался.
До сих пор он не возражал, что Летиция председательствовала в местном магистрате и в результате по полдня не бывала дома. Полковник был не из тех, кто мыслит такими понятиями, как «хорошо» и «дурно», «виновен» и «невиновен». Он привык делить мир на «них» и «нас», «живых» и «убитых».
А потому Чарльз Огастес Примирит не особенно внимательно прислушивался к разговору людей, сидевших за длинным столом в другом конце библиотеки и беседовавших взволнованными голосами, но, тем не менее, он уловил некоторые обрывки.
Она подписала тот чертов документ! Нужно было попытаться отговорить ее, но полковник знал, чем это закончилось бы. Командор Ваймс! Да, судя по всему, этот человек из тех, кто лезет не в свое дело, и, возможно, он и впрямь сцепился с кузнецом, как там его зовут, который на свой лад совсем неплохой малый, немного взрывной, конечно, зато он недавно сделал полковнику отличное драконье стрекало по разумной цене. Ваймс не убийца. Вот чему быстро учатся в армии. Убийца долго не протянет. Убивать, когда исполняешь свой долг, — совсем другое дело. Летиция послушала дурака законника, и все они согласились, что бумагу нужно подписать, только потому, что этого хотел треклятый Ржав.
Полковник открыл свежий выпуск «Клыков и огня». Время от времени кто-нибудь понижал голос, и это было чертовски унизительно, поскольку они сидели в его библиотеке, и тем более унизительно, что с ним не советовались. Но он не возражал. Полковник уже давно научился не возражать и теперь не сводил глаз с изображения огнеупорного инкубатора, держа журнал перед глазами, словно желая отгородиться им от зла.
Так или иначе, среди вещей, которых он не слышал, было и такое: «Ну, разумеется, он женился на ней только ради денег, сами понимаете». Это сказала Летиция. А потом: «А я слышала, ей просто не терпелось найти мужа». Судя по необыкновенно высокому тембру, это говорила мисс Крошкинс, которая — не мог не отметить полковник, мрачно глядя на огромную рекламу асбестовых конур, — сама ничуть не торопилась вступить в брак.
Полковник по природе своей придерживался тактики «живи и жить давай другим». Если девушка предпочитает появляться на людях в обществе другой девушки, даже если та носит мужскую сорочку и галстук, объезжает лошадей, и лицо у нее как у бульдога, который лижет уксус с терновника, — это целиком и полностью ее дело. В конце концов, сказал он себе, я помню Толстого Джексона. Каждый вечер за ужином он появлялся в платье и использовал цветочный одеколон после бритья, но, когда раздавался сигнал к бою, он дрался как черт. Забавная штука жизнь…
Полковник попытался найти на странице нужную строчку, но ему помешал Сверхпреподобный Мышер. Полковник всегда плохо ладил со священниками — просто не понимал, зачем это надо.
— Мне кажется весьма подозрительным, что семейство Овнецов вернулось сюда после стольких лет. Вы согласны? Я постоянно читаю про Ваймса в газетах. Это не тот человек, который запросто возьмет и уедет в отпуск.
— Если верить Эмбриону, Ваймс известен как терьер Ветинари, — сказала Летиция.
В дальнем конце комнаты ее муж еще глубже уткнулся в журнал, чтобы не захихикать. Эмбрион! Кто назовет своего ребенка Эмбрионом? Разумеется, есть такая штука, как словарь, но старый лорд Ржав никогда в него не заглядывал, если только мог этого избежать. Полковник попытался сосредоточиться на статье, посвященной лечению горлового зигзага у старых самцов, а дражайшая половина продолжала:
— Мы здесь не потерпим никаких глупостей от Ветинари. Кажется, его сиятельство наслаждается, позволяя Ваймсу портить воздух в домах власть имущих. Кажется, Ваймс не питает почтения к титулам. И более того. Я не сомневаюсь, что он способен напасть из засады на честного труженика!
«Забавно, — подумал полковник, — в первый раз я слышу, чтобы она назвала кузнеца как-то иначе, кроме кары господней». Разговоры за столом казались ему банальными, неестественными, как болтовня необстрелянных новичков в канун первого боя. Он подумал: «Вот указ на арест командора Ваймса, героя Кумской долины (Молодчина Ваймс! Он отлично потрудился. Заключить в наше время мир между троллем и гномом! То, что надо. Я в свое время повидал слишком много убийств.), и теперь вы собираетесь лишить его работы и репутации только потому, что какой-то скользкий тип, которого зовут по ассоциации с выкидышем, вас убедил?»
