Валентин Леженда - Повесть былинных лет
— Черный во-о-о-о-рон… — доносилось из лесной чащи, — что ж ты вье-о-о-ошься над моею го-лово-о-о-о-ой…
— Ага! — смекнул секретный агент, с ходу определив нужное направление.
Через несколько минут он оказался на месте.
Огромная «волчья яма» была прикрыта тонкими досками, поверх которых кто-то весьма искусно насыпал желтые осенние листья. Если бы не грустный хор нескольких десятков пропитых голосов, в жизни не найдешь.
— Ты добычи не дожде-о-о-ошься… — слаженно грянуло из-под земли. — Черный ворон, я не тво-о-о-о-ой…
Шмалдер покачал головой.
С «волчьей ямой» местные охотнички здорово погорячились. В такую ловушку можно запросто поймать выводок эфиопских элефантов, не то что волков каких-нибудь. Ясно, что для совсем иных целей яма создавалась, для антидерьмократических.
Секретный агент наклонился и, приподняв несколько досок, легко сдвинул их в сторону. Часть листьев посыпалась в открывшуюся темную дыру. Снизу неистово выматерились.
— Что, сидите? — крикнул Шмалдер.
— Сидим! — нестройно донеслось из ямы.
— Сейчас я вам лестницу спущу…
Открыв свой универсальный саквояж, секретный агент достал оттуда свернутую в моток веревочную лестницу. Осмотрелся. Прикрепил один конец к ближайшему дереву и ловко скинул моток в «волчью яму». Внизу снова выругались, видно, яма все же была не шибко глубокой. Лестница натянулась, и из-под земли появилась перекошенная физиономия первого дровосека.
— Целые сутки без выпивки, — пожаловался Шмалдеру незнакомый мужик и, кряхтя, выбрался на волю.
Через несколько минут все тридцать семь человек уже стояли, сминая в мозолистых руках шапки перед ухмыляющимся заокеанским агентом.
— Спаситель ты наш! — с благодарностью промычали лесные труженики. — Спасибо, что вспомнил.
Шмалдер коротко кивнул и передал одному из мужиков очередной мешочек с золотом.
— Это вам на опохмел!
Постные рожи дровосеков мгновенно просветлели.
— Как относитесь к объединению земель расейских? — поинтересовался Шмалдер, чинно заложив руки за спину.
— Враждебно, — ответил здоровый конопатый мужик. — Все, что князья ни делают, все тяжким грузом на плечи трудового народа ложится. Нам токмо хуже от этого.
— Значит, если что, будете выступать против?
— Понятное дело!
— Ну а с Всеволодом потолковать по душам не желаете? — Дровосеки переглянулись.
— О чем потолковать?
— Ну… к примеру, о том, почему это он вдруг распорядился всех вас в «волчью яму» посадить?
— Так это, значицца, он с нами такое сотворил?!! — гневно зароптали мужики.
— Ну а кто же еще, коль не он? — искренне изумился Шмалдер.
— А мы думали, это хан Кончак внезапно налетел, — задумчиво ответил конопатый. — Темно было, аки в дупле у дятла. Мы в лесу как раз на полянке выпивали, и тут бросились на нас со всех сторон невесть кто, мешки на головы нам понадевали. А очнулись мы уже под землей, в яме, значицца. Так это, выходит, Всеволод…
Секретный агент улыбнулся:
— Я бы на вашем месте не стал ждать, а прямо сейчас с князем и разобрался.
— Вот именно! — загомонили дровосеки. — Дело говоришь, брат.
— Ну, так чего же вы медлите?
— Долой! — неуверенно проблеял какой-то тщедушный дедушка. — Долой супостата!
— ДОЛОЙ!!! — тут же как по команде бодро взревели остальные, и, гневно размахивая кулаками, дровосеки бросились через лес в сторону княжьего терема.
— Домой не забудьте заглянуть, — прокричал им вслед Шмалдер. — Топоры забрать!
— Долой!!! — гулко неслось над лесом.
— Разделяй и властвуй, — ехидно произнес секретный агент и, весело насвистывая, направился в противоположную сторону.
* * *Тем временем княжьи племянники Гришка с Тихоном, преследуемые Одноглазым Лихом, благополучно покинув Заколдованный Лес, выбрались к границам Чертовых Куличек.
— И что дальше? — спросил Тихон, привычно глядя через плечо, не ковыляет ли на опасном от них расстоянии сумасшедшая «красотка».
— Ежели воротимся в Сиверский удел, князь нас убьет, — решительно ответил Гришка. — Хорошо бы до зимы где-нибудь пересидеть, а зимой виселица замерзнет, тогда можно и воротиться.
— Но ведь все равно настанет весна! — возразил Тихон. — Может, все-таки сейчас вернемся, покаемся, пока не поздно. Так, мол, и так, искали летописца, да не нашли. Глядишь, у Всеволода настроение хорошее будет, может, и помилует.
— Нет, возвращаться нам никак нельзя, — упрямо гнул свое Гришка. — Разве ты забыл, что за нами Лихо Одноглазое по пятам идет. Приведем его обратно в Сиверский удел — считай покойники.
— Точно, — согласился с братом Тихон, усиленно соображая, как же им быть.
По всему выходило, что в Новгород надобно идти, и чем скорее, тем лучше.
Но на своих двоих, понятное дело, далеко не уйдешь. Срезать-то путь дальний через Чертовы Кулички не удалось.
Вышли добры молодцы на широкую дорогу и стали ждать, может, кто проедет. Судя по свежему навозу, то тут, то там валявшемуся в пыли, дорога была наезженная.
И действительно, через некоторое время услыхали княжьи племянники конское ржание. Вслед за ржанием появилась и сама телега. Странная,. что и говорить, тележка: маленькая, груженная какими-то непонятными коробами. Конь рыжий в черных подпалинах, на козлах мужик тоже рыжий в яркой цыганской рубахе. Правый глаз перевязан, на голове черный платок, завязанный по-лихому на затылке.
Особенно Гришке с Тихоном не понравился этот перевязанный глаз. Сразу же вспомнилось преследующее их Лихо, которое тоже, как известно, было одноглазым. Ничего хорошего от такого человека ждать не приходилось.
Тихон поднял было руку, чтобы остановить телегу, но вовремя передумал. Однако рыжий мужик сам притормозил повозку, как только заприметил княжьих племянников.
— Никак дружинники Буй-тура Всеволода! — радостно воскликнул он.
Гришка с Тихоном оторопело переглянулись. Этого одноглазого они видели впервые в жизни. Откуда же он их знает?
— Куда путь держите? — спросил рыжий, со странным прищуром осматривая ратные кольчуги молодцов.
— В Новгород великий! — не очень дружелюбно отозвался Гришка.
— Ежели хотите, могу подвезти, — предложил мужик, — мне по пути. Одному вот ехать скучно, а в компании хоть какое-то да развлечение. Тем более что у меня балалайка есть.
Братья заколебались. Балалайка?!! У лихого человека? Енто навряд ли. Балалайка всегда русскому человеку внушала только доверие. Злодей играть на этом инструменте никак не мог. Злодеи по большей части играли на сопилках разных или на губной гармонике.
— Что ж, подкинь нас, коль тебе по пути, — принял решение Гришка, и они с Тихоном забрались на телегу и устроились между плетеными коробами.
— А ты куда путь держишь, мил человек? — спросил для приличия Тихон, когда повозка тронулась с места.
— К эллинам, в греческие земли, — ответил рыжий. — Товары заморские скупать.
— Так ты купец, что ли? — Мужичок на козлах усмехнулся:
— Купец? Ну навроде того.
Ох, и не нравился Тихону этот перевязанный глаз. Но отказываться от помощи, когда ее тебе за просто так предлагают, глупо. Хотя чтобы на Руси кто-то за просто так кому-то помогал? Бывают, конечно, чудеса. Только что-то не верилось Тихону в эти самые чудеса, оттого и держал он правую руку на булаве, зорко поглядывая по сторонам.
Но сия предосторожность, как выяснилось впоследствии, мало чем непутевым братьям помогла.
* * *Степь стала заканчиваться, и впереди снова замаячил черный лес.
— В лес заезжать не будем, — решил Колупаев, легонько разворачивая Буцефала. — Поедем вдоль опушки, глядишь, на дорогу какую наткнемся.
— А вот это правильно! — обрадовался Муромец. — Нечего нам в том лесу делать, и так страху натерпелись. У меня теперь сон пропал на ближайшую неделю.
— Экий ты, братец, нервный!
— Дык тебе легко говорить. А я об Навьих колобках лишь сказки в детстве слыхивал. Откуда мне было знать, что они на самом деле существуют.
— Существуют, братец, еще как существуют. И не такая пакость в землях русских водится. Взять, к примеру, тех же бояр или половцев.
— Бояр? — удивился Илья. — Каких еще бояр?
— Ну как же? — Степан озадаченно потер лоб. — У тебя что, наступила послеанабиезная потеря памяти? Да-а-а-а… Русь ведь не всегда разрозненной была на махонькие удельные княжества. Раньше ведь она была единой! Все нас боялись. Половцы боялись, за окияном боялись, греки и ефиопы уважали. А нынче что?
— А что нынче? — подхватил Муромец, хрумкая кислым яблоком.
— А ничего, — ответил кузнец. — Развалилась Русь-матушка. Перессорились друг с другом князья расейские. Все, кому не лень, теперь ноги о нас вытирают. Совсем совесть, окаянные, потеряли. Совсем бояться перестали. Краинский удел вон окончательно обособился. До того краинчане обнаглели, что стали утверждать, мол, это от них, болезных, расейский народ произошел.
