Валентин Леженда - Повесть былинных лет
— Да видал я этот Край Земли знаешь где?.. — веско бросил Муромец, но не закончил, мрачно нахмурившись.
Туман тем временем постепенно истаивал под мощными порывами ветра. А через некоторое время русичи услыхали ровный размеренный гул.
Видно, совсем близко уже были Ерихонские трубы эти.
ГЛАВА 9
в которой много чего происходит
И вот скрывавший перспективу туман рассеялся окончательно, и русичи увидали…
Да, это трудно передать словами. Одно было ясно — вот он, Край Земли!
— Понятно теперь, о каком-таком куполе толковал Кукольный Мастер, — прошептал Колупаев, дивясь чуду чудному.
От одного конца горизонта до другого тянулась гигантская мутная, словно заморский сосуд с первачом, стеклянная стена. Или слюдяная, или… из чего там она была изготовлена. Дивный материал, не людских рук творение.
Полупрозрачная стена уходила высоко в хрустально чистое синее небо, и сказать с точностью, где там наверху облака, а где их отражение от закругляющегося купола, было совершенно невозможно.
Пытаться разглядеть что-то за Преградой — зря тратить время. Если на ту сторону и можно проникнуть, то только через Ерихонские трубы, которые гигантскими перстами вырастали из чудо-стены.
Русичи подъехали ближе.
Степан покосился на свои волшебные сапоги.
Сапоги молчали. Правый немного жал, но это с ним иногда случалось, ничего, пройдет.
Ерихонских труб было невиданное множество, и все они терялись вдали, куда уходила прозрачная Преграда. Многие из них казались мертвыми. Некоторые утробно гудели, гоня из себя либо холодный, либо горячий воздух. Подходить к трубам близко было опасно, воздушный поток вполне мог сорвать с телеги и переломать богатырям все кости.
Кузнец осторожно подвел повозку к ближайшей «безмолвствующей» трубе. Внутри у нее имелся огромный трехлопастный винт, какие можно видеть в деревнях на крышах домов. Но то были крохотные флюгера, а это…
— Сейчас как завращается, — предупредил Муромец, но Степан его не слушал.
Немое восхищение рисовалось на его лице, восхищение перед гением невиданной машинерии. Хотя в словах Ильи был некоторый смысл. Многие трубы вдруг совершенно беспричинно затихали и через некоторое время снова принимались утробно гудеть, нагнетая горячий или ледяной воздух.
Кузнец спрыгнул с телеги.
— Только не говори мне, что ты хочешь туда забраться! — с содроганием в голосе произнес Муромец, и от ужаса бедолагу слегка перекосило.
Колупаев не ответил. Он уже привык к постоянному брюзжанию бестолкового спутника. За пока еще мертвыми лопастями гигантского винта клубилась непроглядная чернота.
Степан вошел в трубу.
Его шаги гулко отражались от круглых стен. Из темноты веяло целым букетом незнакомых запахов. Настолько незнакомых, что кузнец, не сдержавшись, громко чихнул.
Муромец, сиднем сидевший на телеге, схватился за сердце.
Вытерев покрасневший нос, Колупаев прислушался.
Да, точно, он не ошибся. Из недр Ерихонской трубы доносился странный шуршащий звук, нараставший с каждым мгновением.
Сапоги Степана дернулись, внезапно ожив. Кузнец выругался и уже наклонился было, чтобы скинуть обувку, но сапоги оказались не дураки. Резко развернув хозяина, они легко понесли его вон из трубы.
— Что, опять?!! — в ужасе вытаращил глаза Муромец. — Стой, сволочь, не оставляй меня здесь!!!
Сделав над собой совершенно немыслимое усилие, сапоги Колупаев все ж таки развернул, забегав вокруг телеги с вопящим Ильей.
— Не боись! — на ходу прокричал Степан. — Я с тобой!
Но Муромец уже не смотрел на Колупаева. Ошалело тараща гляделки, богатырь как завороженный уставился на выкатывающиеся из Ерихонской трубы желтые кругляши.
— Навьи колобки! — в ужасе прохрипел Илья, судорожно хватаясь за ворот кольчуги, в которой богатырю стало неимоверно тесно.
— А я думал, это все выдумка! — прокричал кузнец, которому удалось скинуть с ноги левый сапог.
Прыгая в оставшемся правом, Степан выглядел довольно курьезно. Наверное, Муромец здорово бы над ним посмеялся, коль не внезапное нападение Навьих отродий.
Упав на задницу, Колупаев скинул наконец и правый сапог. Отряхнулся, встал на ноги и с безмерным удивлением увидел, что сапоги как ни в чем не бывало резво удирают по равнине, прочь от приближающихся исчадий.
— А ну-ка одолжи мне свое рубило, — попросил Степан, пытаясь отобрать у остолбеневшего Ильи булатный меч. — Да отпусти же ты рукоять, орясина болотная!
Муромец отпустил.
— Ех! — Кузнец с усмешкой ринулся на колобков.
Слава лешему, тех было немного, около десятка. Буцефал лежал в обмороке. Что ж, тем лучше, мешать не будет.
— Ешкин кот! — взревел Колупаев и ловко разрубил сразу двух исчадий.
Колобки тут же изменили тактику, взяв Степана в зубастое кольцо. Ну прямо хоровод какой-то получился. Остервенело обкусывая ногти, Илья с трепетом наблюдал за поединком.
Колобки, злобно рыча, медленно, но неотвратимо сжимали кольцо.
— Ух! — Колупаев подпрыгнул, со свистом опуская меч на край зубастого круга.
Еще два исчадия с чавкающим звуком раздвоились, остальные же, видимо решив не рисковать, бросились наутек.
— Эхе-хех! — потряс над головой мечом Степан. — Я обратил колобков в бегство!
— Нет, не ты!!! — сдавленно просипел из телеги синий от ужаса Муромец, тыча дрожащим пальцем за спину кузнеца.
Колупаев обернулся.
Огромный винт «спящей» Ерихонской трубы начал медленно проворачиваться вокруг своей оси.
— Буцефал! — Степан затряс обморочную лошадь, вцепившись ей в гриву. — Буцефал, очнись!!!
— На, держи! — Илья протянул кузнецу маленький черный пузырек.
— Что это?!!
— Зелье волшебное! Меня им Кукольный Мастер в себя приводил!
— Но как же ты?..
— Да украл, понятное дело. Скорее!
Колупаев нервно откупорил волшебный пузырек и сунул его под нос лежащей конячке.
Буцефал зашевелил ноздрями, дернул задними копытами и, громко заржав, вскочил на ноги.
В спину русичам ударил поток все усиливающегося горячего ветра.
— Но-о-о, пошел, пошел!!!
Дважды уговаривать конячку не пришлось. Буцефал так припустил от проснувшейся Ерихонской трубы, что Степан еле успел запрыгнуть в телегу.
— Успели! — Муромец обессиленно повалился на дно повозки. — Ох не по мне такие приключения, ох не по мне.
Стрелой пролетев сквозь густой туман, они снова мчались по унылой степи.
— Сапоги! — прокричал кузнец, тормоша за могучее плечо расслабившегося Илью.
— Где?
— Да вон же, бегут!
— И впрямь сапоги!.. — выдохнул Муромец.
Оставляя за собой шлейф серой пыли, по степи мчались лакированные сапоги Колупаева.
— Уйдут окаянные! — в отчаянии воскликнул Степан.
— Дык что же делать?!! — Илья в замешательстве посмотрел на своего спутника.
Кузнец дернул себя за бороду и, порывшись под медвежьей шкурой, извлек оттуда небольшой охотничий лук.
— Испортишь, — покачал головой Муромец.
— Это навряд ли, — усмехнулся Колупаев, накладывая на тетиву длинную стрелу.
Буцефал по-прежнему несся как угорелый.
Земля была ровная, без камней и ухабов. Став во весь рост, Степан прицелился. Сапоги, почувствовав новую опасность, припустили пуще прежнего. Кузнец прищурил левый глаз и выстрелил.
— Неужто попал?!! — изумился Илья, видя, как беглые сапоги кувыркнулись в пыли.
— В яблочко!!! — торжествующе прокричал Колупаев, приструнивая Буцефала.
Лошадь встала на дыбы и, развернув телегу, нехотя приблизилась к поверженной обувке.
— Одной стрелой обоих!!! — восхитился Муромец.
— Учись, брат, пока я жив, — посоветовал Степан, спрыгивая на землю.
Кузнец обошел сапоги кругом, поднял их из пыли, выдернул стрелу. Дырки в голенищах мгновенно затянулись, не осталось даже маленького следа.
— Бесовское изделие! — прошептал Илья, неприязненно косясь на пойманных беглецов.
— Бесовское, но зато полезное! — усмехнулся кузнец, натягивая беглые сапоги.
* * *Поспешно вернувшись в Сиверский удел (благо все на Руси было рядом), агент Шмалдер окольными тропами направился в местный лес.
По слухам в этом лесу недавно обитало Одноглазое Лихо, но нечисти секретный агент не боялся. Что ему нечисть, когда он не боится даже ужасных зеленых человечков, шныряющих над Америкой (а с недавних пор и над Русью) в своих удивительных блестящих полусфероидах.
Зеленые человечки, а вернее, их поиск и возможная поимка были для Шмалдера чем-то вроде маниакального хобби. Царь Жордж сие увлечение лучшего своего шпиона вполне поощрял, лишь бы не мешало оно Шмалдеру выполнять секретные государственные задания. Пока что оба занятия агенту удавалось совмещать с редкой виртуозностью… Войдя в лес, Шмалдер прислушался.
— Черный во-о-о-о-рон… — доносилось из лесной чащи, — что ж ты вье-о-о-ошься над моею го-лово-о-о-о-ой…
