Terry Pratchett - Санта-Хрякус
– А это не слуховая ли труба Ветром Сдумса торчит оттуда? – подозрительно осведомился Чудакулли.
– Она самая, аркканцлер. – Думминг откашлялся. – Тут такое дело: звук распространяется волнами…
Неожиданно вспомнив, что разговаривает с волшебником, Думминг осекся. Предугадать ход мыслей Чудакулли было довольно просто: раз «волны» – значит, «море». А дальше начнется бессмысленный спор, каких случалось уже немало. Возникнет очередное бездонное недопонимание, которое всегда возникало при попытке что-либо объяснить аркканцлеру. Наверняка будут помянуты «прибой», «песок», а то и «мороженое»…
– Все происходит при помощи магии, аркканцлер, – поправился Думминг, отказываясь от борьбы.
– А, понятно, – несколько разочарованно произнес Чудакулли. – Значит, никаких там сложностей с пружинками, шестеренками и трубочками?
– Никаких, сэр, – кивнул Думминг. – Простая магия. Правда, достаточно передовая.
– Все понятно. И каков ее итог?
– Гекс может слышать все, что ты ему говоришь.
– Интересно. Значит, не надо пробивать дырки в картонках и нажимать на клавиши, чем вы тут постоянно занимаетесь?
– Я сейчас все продемонстрирую, сэр, – пообещал Думминг. – Так, Адриан, инициализируй ГБР.
– Как это? Как это? – заинтересованно спросил Чудакулли из-за его спины.
– Это значит… ну, потяни главный большой рычаг, – неохотно пояснил Думминг.
– А, ГБР куда короче. Разумно, разумно… – Думминг вздохнул:
– Совершенно согласен, аркканцлер.
Он кивнул одному из студентов, который потянул красный рычаг с табличкой «Не тянуть». Где-то внутри Гекса пришли в движение шестеренки. Маленькие заслонки перед муравейниками открылись, и миллионы муравьев побежали по паутине стеклянных трубок. Думминг принялся стучать по деревянной клавиатуре.
– Никак понять не могу, как ты помнишь, что надо делать, – покачал головой Чудакулли, наблюдая за его действиями с некоторым оттенком изумленного интереса.
– В основном я действую интуитивно, аркканцлер, – ответил Думминг. – Хотя следует затратить определенное время на начальное обучение. Итак, казначей, – добавил он, – в принципе, уже можно что-нибудь сказать…
– Он говорит: «СКАЖИ ЧТО-НИБУДЬ, КАЗНАЧЕЙ!» – услужливо прокричал Чудакулли прямо в ухо казначею.
– Штопор? Это ж перышко, говорила няня, – откликнулся казначей.
Внутри Гекса что-то закрутилось. В дальней части комнаты неуклюже начало вращаться модернизированное водяное колесо, увешанное бараньими черепами.
Гусиное перо, закрепленное в переплетении пружин и направляющих, принялось выводить буквы:
«+++ Почему Ты Считаешь Себя Перышком? +++»
На мгновение казначей замешкался, а потом ответил:
– Знаешь, у меня есть своя ложка.
«+++ Расскажи Мне О Своей Ложке. +++»
– Э-э… она маленькая…
«+++ Твоя Ложка Тебя Беспокоит? +++»
Казначей нахмурился. Но затем ожил.
– Оп-ля, а вот и господин Студень! – воскликнул он, но как-то не очень воодушевленно.
«+++ Как Долго Ты Был Господином Студнем? +++»
Казначей аж взвился.
– Ты что, издеваешься надо мной? – выкрикнул он.
– Поразительно! – воскликнул Чудакулли. – Эта штуковина все-таки его достала. Получше пилюль из сушеных лягушек будет! Как тебе это удалось?
– Э… – смутился Думминг. – Так получилось…
– Поразительно, – повторил Чудакулли, выколачивая трубку о наклейку Гекса с надписью «Муравейник Inside». – Значит, эта штука – искусственный мозг?
– Можно выразиться и так, – осторожно заметил Думминг. – Конечно, Гекс не умеет мыслить. Совсем нет. Это просто кажется, что умеет.
– А-а, навроде декана, понял, понял… – кивнул Чудакулли. – А можно засунуть такой вот мозг в голову декана?
– Аркканцлер, прибор весит десять тонн.
– Правда? О-очень большой лом понадобится… – Он немного помолчал, а потом опустил руку в карман. – Кстати, я же пришел сюда по делу. Позвольте представить: грибной гномик…
– Привет, – застенчиво поздоровался гномик.
– …И появился он, чтобы сегодняшнюю страшдественскую ночь провести вместе с нами. Знаешь, мне показалось это странным. Конечно, любое страшдество сопровождается чем-то нереальным, – пояснил Чудакулли. – Последняя ночь в году и так далее. Санта-Хрякус везде крутится и тому подобное. Время самых длинных теней и все прочее. Собирается вся оккультная чепуха за весь год. Всякое может случиться. Я подумал, может, ты его проверишь? Хотя, наверное, волноваться не о чем.
– Грибной гномик? – переспросил Думминг. Гномик покрепче прижал к себе мешок.
– А что особенного? – пожал плечами Чудакулли. – В конце концов, бывают же зубные феи, верно? Кстати, есть бог вина, так почему бы не быть богу похмелья…
Он вдруг замолчал.
– Никто ничего не слышал?
– Что-что, аркканцлер?
– Динь-динь-динь, как серебряный колокольчик.
– Прошу прощения, сэр, но я ничего не слышал.
Чудакулли пожал плечами.
– Ну и ладно… о чем это я?… Ах да… так вот, до сегодняшнего вечера о грибном гномике никто никогда не слышал…
– Это верно, – подтвердил гномик, – даже я не слышал о себе до сегодняшнего вечера.
– Мы выясним все, что можно, аркканцлер, – дипломатично заявил Думминг.
– Молодец, – похвалил его Чудакулли и положил гномика обратно в карман.
После чего поднял взгляд на Гекса.
– Поразительно, – снова сказал он. – Стало быть, эта штуковина только выглядит так, будто умеет думать?
– Э…да.
– А на самом деле она не думает?
– Э… нет.
– То есть просто создает впечатление, будто бы думает, а на самом деле это все показуха?
– Э… да.
– Ну точь-в-точь как все мы, – восхитился Чудакулли.
Прежде чем сесть на официальное колено, мальчик окинул Санта-Хрякуса оценивающим взглядом.
– Давай по-честному, – предложил он. – Я знаю, ты просто нарядился Санта-Хрякусом. Санта-Хрякус – это биологическая и временная невероятность. Надеюсь, мы понимаем друг друга?
– А. ЗНАЧИТ, МЕНЯ НЕ СУЩЕСТВУЕТ?
– Правильно. Ты всего лишь часть сезонной кутерьмы, причем направленная исключительно на получение прибыли. Моя мать уже купила мне подарки. Я сам проинструктировал ее, чтобы она купила то, что мне нужно. Иногда она не все понимает.
Санта-Хрякус бросил взгляд на стоявшее рядом воплощение материнской неэффективности.
– СКОЛЬКО ТЕБЕ ЛЕТ, МАЛЬЧИК? – Мальчик закатил глаза.
– Не так, совсем не так, – упрекающе произнес он. – Я ж не в первый раз, право слово. Сначала полагается спросить, как меня зовут.
– ААРОН ФИДЖЕТ, УСАДЬБА «СОСНЫ», КРАЙНЯЯ ДОРОГА, АНК-МОРПОРК.
– Твои информативные источники неплохо работают, – одобрил Аарон. – Полагаю, люди, одетые эльфами, загодя получают информацию от матерей.
– ТЕБЕ ВОСЕМЬ ЛЕТ, ПОВЕДЕНИЕ… О, ПОЧТИ ПЯТЕРКА, – ответил Санта-Хрякус.
– А кроме того, есть платежные ведомости, там тоже указываются сведения о покупателе, – продолжал Аарон.
– И ТЫ ЗАКАЗАЛ ТРУД ОРЕКХА «НЕОПАСТНЫЕ РЕПТИЛИИ РАВНИНЫ СТО», ВЫСТАВОЧНЫЙ ШКАФ, АЛЬБОМ ДЛЯ КОЛЛЕКЦИОНИРОВАНИЯ, СКЛЯНКУ С ЯДОМ И ПРЕСС ДЛЯ ЯЩЕРИЦ. А ЧТО ТАКОЕ ПРЕСС ДЛЯ ЯЩЕРИЦ?
– Ящерицы не бабочки – как прикажешь наклеивать их в альбом? Мог бы и сам головой подумать… Гм, наверное, она рассказала вам все это, когда я задержался у витрины с карандашами. Послушай, может, прекратим этот цирк? Просто дай мне апельсин и разбежимся кто куда.
– Я МОГУ ДАТЬ ТЕБЕ НАМНОГО БОЛЬШЕ.
– О да, конечно. И чего только не придумают, чтобы привлечь доверчивых покупателей. Подсадные утки в толпе и так далее. Надо же, у тебя даже борода фальшивая. Кстати, старина, тебе известно, что один из твоих кабанчиков…
– ИЗВЕСТНО.
– Зеркало там, труба здесь и дернуть за тросик. Все элементарно. И, должен сказать, крайне неправдоподобно.
Санта-Хрякус щелкнул пальцами.
– Похоже, это условный знак, – сообщил мальчик, слезая с колена. – Большое спасибо, приятно было побеседовать.
– СЧАСТЛИВОГО СТРАШДЕСТВА, – откликнулся Санта-Хрякус, провожая мальчика взглядом.
«Потерянный дядюшка» похлопал его по плечу.
– Все отлично, хозяин, – похвалил он. – Исключительное терпение. Лично я подарил бы ему хороший удар по уху.
– УВЕРЕН, ОН СКОРО ОСОЗНАЕТ СВОИ ОШИБКИ. – Красный капюшон повернулся так, чтобы только Альберт мог заглянуть внутрь. – Когда откроет коробки, которые несет его мать… хо. хо. хо.
– Не затягивай слишком туго! Не затягивай!
– ПИСК.
Не обращая внимания на ссору за спиной, Сьюзен продолжала исследовать ущелья библиотеки Смерти, которая была столь огромна, что в ней вполне могли бы образоваться облака – если бы, конечно, посмели.
– Хорошо, хорошо, – произнес голос, который она старалась не замечать. – Примерно так. Я же должен шевелить крыльями.
