Надежда Первухина - Рыцарь Золотой Ладони
«Ты спятил?»
«Посмотри сюда. Это лицо тебе никого не напоминает?»
«Ой, это же наша гадалка щедровская, Ника!»
«Да, она. Интересно, а известно ли ей об этом?»
— Продолжим осмотр, — сказала мисс Ристон, и они вышли из храма Силы.
— Следующий храм на луче «Звезды покаяния» — это храм Заблудших душ, — проговорила мисс Ристон. — В нем скрываются те ведьмы, которые по какой-то причине не хотят ни с кем общаться. Их называют заблудшими душами. Вход в;>тот храм без специального разрешения запрещен, и, честно признаюсь, у меня нет желания просить это разрешение. Слишком уж мрачно этот храм выглядит. А вот в храм Почтенной девственности мы обязательно зайдем. При храме служат те девушки, которых можно было бы назвать весталками.
Они прошли по лучу, ведущему в храм, и остановились у врат.
Агнесс постучала:
— Благословенные сестры, позвольте смиренным паломникам осмотреть храм.
В двери открылось окошечко. В него выглянуло лицо, скрытое вуалью.
— Сколько вас? — по-французски спросила монахиня.
— Трое, почтенная мать. Вот эти паломники и я, их гид.
— Хорошо, проходите. Хотя сейчас в храме идет уборка.
Дверь открылась, и наши герои вошли. Храм был небольшим, с витыми колоннами и расписными парусами. Было также много лепнины на потолке, она казалась запыленной.
— Это очень старый храм, — сказала мисс Ристон, — Он был построен в тринадцатом веке на месте часовни, в которой служили одни девственницы. Часовня была снесена инквизицией, но память о ней хранилась среди местных жителей. Потом был возведен храм, а позднее вокруг обосновался монастырь.
Несколько монахинь в передниках, повязанных поверх одеяний, мыли полы. Другие протирали стекла окон, обметали пыль с фресок.
— Красивый храм, — вполголоса сказал Виталий. — А что, неужели все здешние монахини — девственницы?
— Ну что вы, конечно, не все. Многие с возрастом растеряли всех родных и потому пришли в монастырь, ища успокоения души и тела. Хотя девственниц у нас много. Видите ли, когда ведьма осознает, что она ведьма, для нее это становится шоком. Она понимает, что практически всемогуща. Не все выносят этот груз всемогущества и потому уходят в монастырь.
— Всемогущество — разве это не прекрасно? — спросил Виталий.
— Нет, это опасно и слишком страшно для души, если, конечно, душа не помрачена жаждой власти. Но идемте. Нам следует осмотреть последний храм. Это храм Спасения.
Когда они вошли в храм Спасения, то поразились, каким аскетичным он выглядел. Здесь не было росписей, картин или статуй. Зато в самой середине храма стоял каменный куб, исписанный какими-то знаками.
— Что означает этот куб? — спросил Виталий у гида.
— Это алтарь спасения, — пояснила Агнесс. — Если какого-нибудь человека или даже ведьму обвинят в преступлении, хотя они этого преступления и не совершали, им следует бежать в этот храм и положить ладони на куб. Тогда их никто не тронет и будет проводиться тщательное расследование проступка. И если человек совершенно невинен, то, прикоснувшись к кубу, он перенесется в любое место, какое только представит.
«Катька, ты понимаешь, что для нас значит этот храм?»
«Понимаю, но мы-то с тобой не будем невинными овечками».
«А вдруг?»
«Сомнительно».
«И все равно надо держать этот храм в поле зрения».
После храма Спасения наши герои сподобились лицезреть скрипторий, где переписывались лучшие колдовские рецепты, библиотеку с большим собранием книг о ведьмовстве и спортивный зал, где монахини оттачивали бойцовское мастерство.
— А зачем вашим монахиням боевые искусства? — спросила Катерина у подтянутой монахини-инструктора.
— В жизни бывает всякое, — ответила монахиня. — Это не значит, что мы собираемся нападать. Но защищаться надо уметь даже монахине. Не только защищаться, но и защищать. Представьте, если в монастырь явятся грабители и святотатцы. Мы сможем дать им достойный отпор.
«Ну что, как ощущения, Виталий?»
«Обдумываю».
«Любая из этих монахинь сделает из тебя мясной рулет».
«Погоди, может, все еще не так плохо».
Этот день, казалось, никогда не кончится, но завершился и он. Усталые и полные впечатлений, наши герои пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по гостиницам. Катерина заснула почти сразу, поэтому не вышла на телепатический сеанс. А вот Виталию не спалось в своем скромном номере. Он ворочался с боку на бок, и еще его раздражал какой-то терпкий и сладкий цветочный запах.
— Наверное, такие у них тут освежители воздуха, — пробормотал Виталий.
Через минуту он спал.
Ему снилось, что открывается дверь ванной комнаты, и в гостиную входит женщина в светлых полупрозрачных одеждах, скорее открывающих, чем прячущих тело. Ее длинные волосы рассыпаны по плечам, тонкие обнаженные руки тянутся к Виталию.
— Кто ты? — шепчет Виталий.
И просыпается.
И понимает, что видел совсем не сон.
У его кровати стоит женщина. Ее глаза сияют, а губы что-то шепчут. Заклинание? Да, похоже, заклинание.
— Джереми, — шепчет женщина, — ты пробудил меня. Ты мой… Я твоя.
Виталий приподнимается в постели, женщина склоняется над ним, и он видит, что это не кто иная, как послушница Маргарита.
— Маргарита! — шепчет он. — Что вы делаете?
— Соблазняю тебя, — усмехается девушка. — Разве я тебе не нравлюсь?
— Нравишься, ужасно нравишься, — торопливо восклицает Виталий. — Но как ты сюда попала?
— Прошла сквозь стену. Для меня это просто, поверь.
— Верю. Что ты собираешься делать?
— Милый мой, собираешься делать ты, а я просто буду помогать тебе. Вот так.
Девушка дергает шнуровку у себя на груди, и одежда падает к ее ногам. Она переступает ворох ткани, как Венера — пену морскую.
— Маргарита, — из последних соображений благоразумия вопрошает Виталий, — разве тебе это можно?
— Я не монахиня, а пока лишь послушница, — усмехается Маргарита. — Да теперь я и не стану монахиней, раз встретила тебя.
— Маргарита, опомнись…
— Не хочу. — И она приникает губами к его губам.
Таких поцелуев Виталий в своей жизни не встречал. Нет, у него, конечно, были женщины, да и жена к тому же, но чтобы так целоваться… Это же помрачение ума, а не поцелуй.
Она отстранилась, чтобы немного глотнуть воздуха. Виталий тоже перевел дыхание:
— Но у меня есть жена…
— Кто? Эта уродина с плоской грудью? Я никогда не поверю в то, что она твоя жена. Вы приехали под чужими именами, я это сразу поняла. У вас плохой английский.
— Что? Что ты поняла?
— Вам что-то нужно от монастыря. Но мне наплевать. Ограбьте хоть весь монастырь, мне и дела нет до этого. Я встретила тебя — это важнее всего.
— Маргарита…
— Молчи.
И он замолчал и покорился. Маргарита оказалась просто сумасшедшей. Видимо, вынужденное воздержание распалило ее так, что она откинула все правила приличия.
Наконец она успокоилась и сонно вытянулась рядом с Виталием, как насытившаяся кошка. Мурлыкнула:
— Ты доволен?
— Я без ума от тебя. Я только до сих пор не понимаю, зачем ты это сделала.
— Мне захотелось тебя, вот и все.
— Но как ты дальше будешь жить? Ведь ты нарушила правила монастыря!
— Нет никаких правил. Есть только мы.
Маргарита встала и принялась одеваться.
— Куда ты?
— В свою келью, разумеется. До рассвета не слишком-то много времени.
— Значит, ты сохранишь все в тайне?
— Конечно. И тебе советую молчать. Если ты, конечно, хочешь, чтобы я приходила еще.
— Маргарита, я без ума от тебя, но мне страшно подумать, что будет с тобой, если нас раскроют.
— Меня выгонят из монастыря, но тогда я смогу быть с тобой.
— Но моя жена…
— Она не жена тебе! Не лги! — Маргарита легонько хлопнула ладонью по губам Виталия. — Ты мог бы больше доверять мне. А теперь закрой глаза.
Виталий повиновался.
Когда он открыл глаза, Маргариты в комнате уже не было. Остался только сладкий аромат ночных цветов.
Остаток ночи Виталий провел без сна. Наконец не выдержал и послал телепатический сигнал Катерине:
«Кать, а Кать, отзовись!»
Сначала эфир молчал. Потом в него ворвался негодующий Катькин вопль:
«Да что же это такое! Ты дашь мне поспать или нет?»
«Кать, сейчас не до сна. Похоже, нас раскрыли».
«То есть?»
«У меня сейчас была девушка. И она сказала, что ты никакая мне не жена. И английский у нас плохой».
«Девушка? Плавно ставшая женщиной благодаря твоим усилиям? Очень мило ты развлекаешься в монастыре. Совратитель!»
«Совратил не я. Совратили меня».
«Кто она? Я ее знаю?»
«Да, это послушница Маргарита».
«Однако!»
«Она сказала, что ради меня готова на что угодно. Даже расстаться с монастырем».
