Дуглас Адамс - Путеводитель по Галактике для автостопщиков
Примерно в это время один из членов экипажа как раз и получил синяк на верхнюю руку. Это следует особо отметить, поскольку, как уже сообщалось ранее, никто, за этим исключением, не пострадал, а смертоносные ядерные снаряды так и не попали в корабль. Безопасность экипажа гарантирована.
— Двадцать секунд до соприкосновения, ребята. — сообщил компьютер.
— Так включай же обратно двигатели! — заорал Зафод.
— Будет сделано, ребята, — ответил компьютер. С негромким гулом двигатели вновь заработали, корабль плавно вышел из пике и опять направился навстречу ракетам.
Компьютер запел песню.
— Наверх вы, товарищи, — затянул он гнусаво, — все по местам…
Зафод завопил, чтобы он заткнулся, но голос его потонул в какофонии того, что, естественно, казалось им приближающейся гибелью.
— Последний парад наступа-а-ет! — завывал Эдди.
Корабль, выходя из пике, развернулся кверху дном, и теперь, лежа на потолке, никто из экипажа не мог дотянуться до системы навигации.
— Врагу не сдается наш гордый «Варяг»…
С экранов на них грозно надвигались ракеты.
— Пощады никто не желает!
Но, по счастливой случайности, ракеты не смогли верно совместить свою траекторию с траекторией беспорядочно дергающегося корабля и прошли под ним.
— Все вымпелы вьются и цепи гремят… Скорректированное время до соприкосновения пятнадцать секунд. Наверх якоря поднима-а-ют…
Ракеты со свистом развернулись и помчались обратно вслед за кораблем.
— Значит, — произнес Артур, глядя на них, — теперь мы точно умрем, да?
— Прекрати! — крикнул Форд.
— Так умрем или нет?
— Да.
— Готовые к бою, орудия в ряд… — вопил Эдди.
Артура вдруг озарило. Он с трудом поднялся на ноги.
— А почему бы не включить эту штуку — невероятностный привод? — спросил он. — До нее, пожалуй, можно дотянуться.
— Ты что, рехнулся? — удивился Зафод. — Если его не запрограммировать, может произойти что угодно.
— А разве в данный момент это имеет значение? — закричал Артур.
— …на солнце зловеще сверкают, — голосил Эдди.
Артур попытался вскарабкаться на один из чудесно очерченных изгибов на стыке стены и потолка.
— Прощайте, товарищи, с Богом, ура…
— Кто-нибудь знает, почему Артур не может включить невероятностный привод? — закричала Триллиан.
— Холодное море под нами… Пять секунд до соприкосновения; было приятно с вами пообщаться, ребята, благослови вас господь. Не думали, братцы мы с вами вчера…
— Я спрашиваю, — завизжала Триллиан, — кто-нибудь знает…
Далее последовало светопреставление.
Глава 18
После чего «Золотое Сердце» продолжил свой полет совершенно нормально, но с новым интерьером весьма приятного дизайна. Мостик стал как будто бы просторнее, и был выполнен в нежных пастельных зеленых и голубых тонах. В центре мостика, посреди клумбы с папоротником и желтыми цветами находилась никуда не ведущая винтовая лестница, а рядом с ней каменная тумба с солнечными часами, в которой размещался главный компьютерный терминал. Хитроумное расположение ламп и зеркал создавало иллюзию, что вы находитесь в оранжерее, окруженной огромным, тщательно ухоженным садом. По периметру оранжереи стояли мраморные столики на изящных фигурных ножках из кованого железа. Глядя в полированную мраморную поверхность, вы видели очертания приборов, а когда вы к ним прикасались, приборы мгновенно материализовались под рукой. Зеркала, если посмотреть в них под углом, как оказывалось, отражали все требуемые данные и показания, хотя было неясно, от чего они их отражали. Тем не менее, это было восхитительно.
Зафод Библброкс, развалившись в плетеном кресле, спросил:
— А что, черт возьми, произошло?
— Я же говорю, — сказал Артур, сидя в непринужденной позе возле маленького бассейна с рыбками, — вон тот переключатель невероятностного привода… — он махнул рукой в сторону, где раньше был переключатель. Теперь там стояло растение в кадке.
— Но где мы находимся? — спросил Форд, сидевший на спиральной лестнице с хорошо охлажденным пангалактическим бульк-бластером в руке.
— Там же, где и были, по-моему, — ответила ему Триллиан, глядя на зеркала, которые показывали изображение пепельного магратейского ландшафта, по-прежнему ползшего под ними.
Зафод вскочил.
— Тогда что же стало с ракетами?
В зеркалах появилась новая, совершенно поразительная картина.
— Похоже, — сказал Форд с сомнением в голосе, — что они превратились в горшок с петуниями и очень удивленного кита.
— С коэффициентом невероятности, — вмешался Эдди, который ничуть не изменился, — восемь миллионов семьсот шестьдесят семь тысяч сто двадцать восемь к одному.
Зафод уставился на Артура.
— Ты это сам придумал, землянин? — спросил он.
— Ну, — сказал Артур, — я всего лишь…
— Ты это очень хорошо придумал. Надо же, включить на секунду невероятностный привод без активизации страховочного экрана! Послушай, парень, ты ведь спас нам жизнь, понимаешь?
— Ну, что ты, — смутился Артур, — ничего особенного.
— Ничего особенного? — переспросил Зафод. — Ну и ладно, тогда забыли об этом. Компьютер, заходи на посадку.
— Но…
— Все, все, забыли.
Еще одна вещь, о которой забыли — это факт, что вопреки всякой вероятности, на высоте нескольких миль над чужой планетой был вызван к существованию кашалот.
И поскольку это далеко не самое естественное положение для кита, то у этого несчастного существа было очень мало времени на то, чтобы успеть свыкнуться с осознанием того, что оно кит, перед тем, как ему пришлось свыкнуться с осознанием того, что оно уже больше не кит.
Вот полная запись его мыслей с момента, когда началась его жизнь, до момента, когда она окончилась.
Ах!.. что происходит? — подумал кит.
Э-э, простите, кто я?
Привет.
Что я здесь делаю? Каково мое назначение в жизни?
А что я имею в виду, спрашивая, кто я?
Успокойся, приди в себя… о, это интересное ощущение, что это такое? Это вроде… посасывания, дрожи у меня в… у меня в… пожалуй, мне нужно начинать придумывать названия для разных вещей, если я хочу чего-то достигнуть в том, что я для удобства назову миром, поэтому, скажем так: у меня в желудке.
Отлично. Ого, крепчает. А что это за свистящий звук у меня в том, что я буду называть ушами? Наверное, я назову это… ветер! По-моему, неплохое название. Может быть, я найду какое-нибудь получше потом, когда выясню, зачем он нужен. Наверное, он — очень важная вещь, потому что его так много. Оп, а это что за штука? Это… назовем это хвост, да, хвост. О, да я могу здорово им бить! Ух ты, ух ты! Здорово! Правда, от него не видно никакого толка, но попозже я выясню, для чего он. Ну что, я составил себе отчетливую картину о природе вещей?
Нет.
Ну, ничего, все равно здорово. Столько нужно всего узнать, столько еще будет, просто голова кружится.
Или это от ветра? Его так много.
Ух, ты! Оба-на! Что это движется ко мне так быстро? Очень, очень быстро. Такое большое и плоское! Ему нужно очень красивое и звучное имя, например… ля… мля… земля! Точно! Хорошее название.
Интересно, мы с ней подружимся?
А далее, после внезапного влажного удара, была тишина.
Весьма любопытно, но единственной мыслью горшка с петуниями, пока он падал, было: «Как, опять?» Многие люди впоследствии размышляли о том, что если бы они знали наверняка, почему горшок с петуниями думал так, то им было бы гораздо больше известно о природе Вселенной.
Глава 19
— Мы возьмем его с собой? — спросил Форд, глядя с неприязнью на Марвина, сутуло стоявшего в углу под небольшой пальмой.
Зафод оторвался от зеркальных экранов, показывавших панораму пустынного ландшафта, на который только что приземлился «Золотое Сердце».
— А, параноидальный андроид, — сказал он. — Да, возьмем.
— И что мы будем делать с этим маниакально-депрессивным роботом?
— И это, по-твоему, проблема? — произнес Марвин так, как будто обращался к свежезаселенному гробу. — Вот что тебе делать, если ты и есть маниакально-депрессивный робот? Нет-нет, не трудись отвечать, я и сам не знаю ответа, хотя я в пятьдесят тысяч раз умнее тебя. У меня начинает болеть голова, когда я пытаюсь опуститься до твоего уровня мышления.
Из своей каюты выбежала Триллиан.
— Мои белые мыши сбежали! — воскликнула она.
Выражение беспокойства и озабоченности не промелькнуло ни на одном из лиц Зафода.
— Ну их к черту, твоих белых мышей, — ответил он.
Триллиан расстроенно посмотрела на него и снова исчезла.
Возможно, ее сообщение привлекло бы больше внимания, если бы было известно, что люди были третьими по уровню интеллекта существами на планете Земля, а не (как полагало большинство независимых обозревателей) вторыми.
