Юлия Набокова - Легенда Лукоморья.
— Не верю своим глазам! — выдохнул Ив. — Утка точь-в-точь, как в моем замке. А поднос! — Он ткнул пальцем в голограмму по краю. — Это же герб нашего рода!
Я же в полном онемении смотрела на стоящую передо мной глубокую белую тарелку с розовым цветочком по краю. Эта тарелка была моей любимой, и она была полна наваристых ароматных маминых щей с фасолью.
— Держи! — Щедрая ложка сметаны плюхнулась в мою тарелку, выводя меня из оцепенения. Я подняла глаза. Кот с наслаждением вылизывал остатки, прижимая к сердцу деревянную кринку.
Ив пожирал голодными глазами утку и, страдая от отсутствия столовых приборов, не решался ее попробовать.
— Не стесняйся, — толкнула его в бок я. — Здесь все свои.
— Отведай первый кусочек, — великодушно предложил он.
Я хмыкнула: меньше всего рыцарь сейчас боялся отравиться. Ему просто надо подать пример! Я отломила кусочек нежного мяса и отправила себе в рот.
— Ммм... объедение!
Ив, мгновение поколебавшись, придвинул поднос ближе и набросился на дичь, восторженно восклицая:
— Эту утку мог приготовить только наш повар Стью! Я как будто домой попал!
Я за обе щеки уплетала мамины щи. А ведь действительно — мамины! И тарелка моя, домашняя. Вот это скатерть-самобранка! Выпрашивая ее у кота, я рассчитывала на местную кухню, представляя каравай, каши, яблоки, квас, а скатерка каждого гостя его любимой едой угощает, из какого бы мира он не явился. Ива потчует вессалийской пищей, меня — домашней маминой, кота — привычной деревенской.
— А говорил, что нету скатерти-самобранки, — укорила я кота, отставляя в сторону пустую тарелку, которая тут же исчезла. — Издевался, да? Тесто заставил месить, пироги печь.
— Без труда и ложка щец не вкусна! — назидательно изрек кот, вылизывая миску со сметаной. После чего велел: — Добавки!
Миска на глазах наполнилась густой сметаной. Эх, объедаться так объедаться!
— Салат "Цезарь", — представив салат из любимого ресторана, возмечтала я.
Скатерка думала дольше, чем в прошлый раз, но с поставленной задачей справилась. Слева от меня в воздухе возникла большая тарелка и плавно опустилась на стол. Обрадовавшись, я схватилась за деревянную ложку и озадаченно замерла, переводя взгляд с ложки на листья салата и кусочки курицы на блюде.
— А нож с вилкой нельзя? — осмелев, попросила я.
Скатерка еще раз зависла, обдумывая необычный заказ, и добыла-таки привычные мне столовые приборы. Вилка и нож, словно разложенные услужливым официантом, опустились по бокам от тарелки. Я с ликованием набросилась на салат.
Ив посмотрел на меня с укором, поспешно вытер руки, испачканные в утином мясе, и запоздало потребовал приборы. При виде серебряных ножа и вилки производства Вессалии я даже не удивилась.
Свой пир мы закончили моими любимыми десертами. Себе я заказала тирамису, а Ива подбила отведать мороженое. На мороженое соблазнился даже кот, к тому времени умявший три миски сметаны. Ванильный пломбир привел Варфоломея в полный восторг.
— Вкуснотища! — млел он. — Теперь каждый день его есть буду.
— Только осторожней, — предупредила я. — Так и простудиться можно.
— Я свою меру знаю, — тоном заядлого алкоголика ответил кот, жадно вылизывая шарик мороженого.
— Я за тебя спокойна: мороженым и сметаной ты обеспечен на всю жизнь, — заметила я. — Что ж ты нам жалился, что погибаешь с голоду без сметанки, и рассказывал, как Яга брала подарки ведрами сливок?
Кот мигом посерьезнел и оторвался от пломбира.
— Нельзя использовать волшебные предметы по первой прихоти.
— Опять двадцать пять! — Я закатила глаза. — Уж не хочешь ли ты сказать, что с голоду будешь умирать, а скатерку не достанешь, будешь ждать, пока добрый селянин явится к Яге в гости с лукошком сметанки?
— Я с голоду не умру, — легкомысленно проболтался кот, — в лесу полевых мышей полно.
Перехватив мой насмешливый взгляд, он быстро присовокупил:
— Но страдать буду сильно!
— А я буду страдать, если мне все время придется ограничивать себя в магии, — призналась я, в надежде на понимание.
— Жила же ты как-то без нее раньше, — бесстрастно ответил кот.
— Так и тебя сметаной не с младенчества кормили, — возмутилась я.
— А вот и неправда твоя. Я к Яге еще котенком попал, а уж она для меня сливочек никогда не жалела. А ты привыкай. Волшебство приходит на помощь только тогда, когда желаемого нельзя достичь обычным способом. Да и то только в том случае, если без него не обойтись, — назидательно изрек кот.
Я поймала на себе взгляд Ива — он смотрел на меня со снисхождением и сожалением.
— Ты тоже так думаешь? — с вызовом спросила я.
— Ты знаешь.
— Но нельзя всех равнять под одну гребенку, — вспылила я. — Ты легко отказался от магии, тебе это ничего не стоило, а я не могу!
Ив не отвел взгляда, но в его глазах мелькнуло странное выражение сожаления и боли. Так смотрят на любимую, которая идет к алтарю с другим, с каждым шагом безнадежно удаляясь из твоей жизни. Так смотрят на ребенка, который не желает слушать мудрого совета и тянет руки к огню, чтобы больно обжечься. Так смотрят на друга, который с азартом рассказывает о своем новом опасном увлечении, и ты понимаешь, что с этого момента ваши дороги навсегда расходятся.
— Тогда почему мелкое волшебство удавалось мне раньше? — смешавшись, спросила у него я.
— Ты училась, Яна, ты только пробовала приручить магию и использовала для этого любой повод. Теперь же магия приходит на помощь только тогда, когда в ней есть острая необходимость. В случае, если решить вопрос можно и без помощи магии, она перестает действовать. Закон сохранения магии.
— Это что же, теперь, чтобы поесть пиццу, мне придется ее сготовить? — невесело пошутила я.
— Лучше нанять кухарку, — ухмыльнулся кот, намекая на неудачу с пирогами, но поймав мой сердитый взгляд, не рискнул будить во мне Годзиллу дальше и ловко перевел разговор: — Ох, неспокойные нынче времена настали... Илью видали? Перед вашим появлением Бабу Ягу на смертный бой вызывал — каков молодец, а?
— Да он вроде как не всерьез, — откликнулась я.
— Еще бы он всерьез вздумал, — ощетинился кот. — Вот уж я бы ему показал!
— Кузькину мать? — заинтересовалась я.
— На что ему Кузькина мать? — удивленно вытаращился кот. — С него бы и Федькиной стало — как увидел бы... Да дело-то не в том, — спохватился он. — Баба Яга — она ж всегда защитница была, помощница, советчица. Как царевна из терема пропадет, жених к Яге — помоги сыскать суженую. Как кормилец при смерти лежит, жена или детки маленькие к Ягусе бегут — спаси и исцели! Знают, что от раны смертельной только живая вода помочь может. А водица та только у Яги есть. Как напасть какая заведется, опять молодцы к Яге спешат — подскажи, бабушка, способ, вражину извести. А уж гостей она как встречала-привечала? И баньку напарит, и кашу наварит...
— А где тут банька? — удивленно озираясь, спросила я. Неужто, как в сказке, откуда из стены вырастает?
— Гулящая она у нас, — ворчливо заметил кот. — Все по лесу шастает день-деньской, не дозовешься.
— Кто? — совершенно опешив, спросила я.
— А ты про кого спрашиваешь? — ощерился кот. — Баня, конечно.
И, видя мое полнейшее недоумение, сжалился и пояснил.
— Банька в отдельной избушке на курьих ножках. Поменьше, чем эта. Наша избушка давняя, степенная, к оседлой жизни привыкшая. А баньке еще и сотни лет нет. С тех пор, как старая развалилась, новую построили, а у молодежи одни гулянки на уме.
— То-то мы ее еще не видели.
— И не увидите, — хмыкнул кот. — Ее надо волшебным словом позвать, а вам то слово неведомо.
— Что ж нам теперь грязью зарастать? — возмутилась я.
— А и зарастайте, — махнул лапой кот. — Никто и не заметит особой разницы. Ты и так лицом черным черна, что последняя чернавка, да и хахаль твоей не лучше.
Я аж задохнулась от возмущения — да в Москве моему островному загару обзавидовались бы! Что за дикое царство-государство!
— Впрочем, так оно и лучше, — задумчиво продолжил кот. — Василисе, чтобы в Ягу нарядиться, пришлось глиной щечки белые мазать, а у тебя кожа, что у настоящей Яги — сухая, темная.
— Варфоломей! — прорычала я, и кот, поняв, что хватил лишку, торопливо сменил тему:
— Вот опять ты меня с толку сбила! — ворчливо заметил он. — Я ведь про Ягу сказывал. На чем я остановился?
— Баньку напарит, каши наварит, — напомнил Ив.
— Вот именно. Гостеприимная Яга была, добрая. Дети ее любили. Баба Яга всегда в почете жила, в уважении. А сейчас что? Кто-то слухи распустил, что Баба Яга на старости лет разум растеряла, в злое колдовство ударилась. Кто в избушку к ней попадет — тот навеки сгинет. И даже, аж повторить и то мерзко, людоедкой стала — детей похищает и ест.
