Юлия Набокова - Легенда Лукоморья.
— А куда денется? Иначе я ее, бестолковую, в топку отправлю! — пригрозил кот и припустил в сторону избы. — Пойду печь проверю, а то как бы пожар не начался.
Хватило и пары ласковых "мяу", чтобы избушка прыжком поднялась на ноги, перемялась с ноги на ногу, выстраивая равновесие, спустила ступени и распахнула дверь. Кот пулей влетел внутрь и принялся наводить порядок, гремя осколками посуды, а хозяин леса вновь переключил внимание на нас.
— Простите нас за Кузьмаа, — оробев под его пристальным взглядом, выдавила я.
— Вы и кота уже переименовали? — усмехнулся Леший.
— Я про того парнишку, которого избушка в лес зафутболила, — сконфуженно уточнила я.
— Да уж, бросок получился знатный, — не удивился странному словечку Леший. — Наломал парнишка дров — двух берез как не бывало, вековой дуб нижней ветви лишился.
Я виновато притихла. Читала я книжки, в которых Леший за порчу лесного хозяйства калечил дровосеков, охотников и простых путников: за каждую сломанную ветку у человека руку отнимал.
— Ну да это не беда. — Леший тряхнул головой, и с его волос слетели лепестки ромашек и пара желудей. — Сказывайте скорей, куда Василиса делась.
— Пропала, — хором доложили мы.
— Знаю, — нахмурился Леший. — Со своей стороны могу сказать, что все леса на своем пути она благополучно миновала. Я ее провожал до самого последнего пролеска, от которого рукой до Златограда подать, а там Василиса на торговый путь вышла да вслед за купеческим обозом к городу пошла. Далее уже не мои владения.
— Да это здорово сужает поиски! — оживился Ив. — Говорите, рукой подать до города? Значит, там ее и надо искать.
— А про торговый путь ты слышал? — не разделяя его энтузиазма, уточнила я. — Что, если Василиса не дошла до города? Что, если ее раньше похитили?
— Похитили? — посерел лицом Леший.
— А почему бы нет? То, что она Баба Яга, конечно, никому не ведомо, — рассуждала я. — Но по описаниям кота она девица видная, красивая к тому же. Проезжали мимо какие-нибудь дикие татары-монголы, на блондинок падкие, хвать — и нету девицы.
— Ты забываешь одну незначительную деталь, — вмешался Ив. — Даже две.
— Какие же? — удивилась я.
— Во-первых, Василиса ушла из дома переодетой в мальчика.
— Перед городом она могла бы и принарядиться! — парировала я.
— Она не собиралась привлекать к себе внимание, — напомнил Ив.
— Могла и передумать! — не сдавалась я.
Ив покачал головой и выдвинул второй аргумент:
— Во-вторых, Василиса — волшебница. Посмотрел бы я на того, кто решился ее похитить! Твои татары-монголы, дерзни они ее и впрямь похитить, сейчас бы уже горько раскаялись в содеянном, носясь по полям в облике коней.
— Скорее — ишаков, — хмыкнула я, но так просто сдаваться не собиралась. — А если среди них был черный чародей, который Василису волшебной силы лишил?
— А вот в этом уже есть смысл, — задумчиво произнес Ив, — в противном случае Василиса уже давно бы вернулась домой или хотя бы подала о себе весточку.
— А если она не хочет? — выпалила я и прикусила язык под ледяным взглядом Лешего.
— Что ты сказала? — раздался за спиной вкрадчивый голос кота.
— Что, если она не хочет возвращаться? — уже менее уверенно предположила я. — Что, если она увидела родных, открылась им, вернулась в семью и поняла, что ее бегство было ошибкой? Что, если она больше не хочет быть лесной отшельницей, а желает жить в царском тереме, выйти замуж, родить детей? А что? — Я стушевалась под тяжелыми взглядами кота, Лешего и Ива. — Нормальное женское счастье.
— Боюсь, что... — со вздохом начал Ив.
— ... в этом случае... — бесстрастно продолжил Леший.
— ...тебе придется занять ее место, — жестко закончил кот.
— Никогда! — похолодела я. — Так, немедленно начинаем операцию по возвращению Василисы в избушку. У кого какие предложения?
— Я готов оказать любую помощь в пределах моих владений, — с готовностью откликнулся Леший.
С учетом того, что большая часть Лукоморья покрыта лесами, мощная поддержка!
— Спасибо, — искренне поблагодарила я. — Нам она очень пригодится.
— И по поводу похищения Василисы с торгового пути, — добавил Леший. — Это исключено. На своем пути похитители обязательно бы проезжали лес, и мне бы про то стало ведомо.
— Значит, Василиса все-таки в городе, — подвел итог Ив.
— Или у Горыныча, — кот нервно дернул хвостом. — Тот по лесам не ходит, он над ними летает. И укради он хоть сто Василис, Леший бы про то не узнал.
— А у этого Горыныча что, зуб на новую Бабу Ягу? — удивилась я.
— Горыныч себе на уме... — уклончиво ответил кот.
— И вернуть Василису нужно как можно скорей, — озабоченно добавил Леший. — Что-то неладное началось после ее исчезновения. Люди на Ягу ни с того ни с сего озлобились, зовут ее злой ведьмой и людоедкой, обвиняют в похищении детей. Сколько я за последнее время разговоров о том наслушался — не сосчитать! А скольких вояк с палицами да дубинами с верного пути сбил, дорожки перепутал, не дал им до избушки Яги дойти? Ведь все Яге смертью грозили. Вот и сегодня троих мужиков кружил, кружил по лесу... — Леший многозначительно взглянул на меня, и я покраснела, поняв, что он все время был незримым свидетелем реалити-шоу "Я не ведьма, не упырь, а бедная сиротка". Наверное, и дорогу к дому Яги мне подсказал он, обратив мое внимание на малинник с лоскутом платья.
— Не всех сбил, — ворчливо заметил Варфоломей. — Илья намедни наведывался, Кузьма опять же.
— Недоглядел, — виновато понурился Леший.
— На русалок, поди, в озере засмотрелся? — понимающе ухмыльнулся кот.
— Варфоломей! — укоризненно окликнула я, призывая кота к совести.
— А что? — нахохлился тот. — У них сейчас как раз купальный сезон, подготовка к самой главной ночи в году.
Прежде, чем попрощаться, Леший вытащил из кустов на опушке припрятанный там пенек с диким медом (пенек, выдолбленный изнутри, прекрасно заменял бочку) и сложенную кулем бересту, полную спелых ягод лесной малины. От души поблагодарив засмущавшегося Лешего, я подхватила бересту с ягодой, Ив взялся на пенек, и под ворчание кота, который горевал о сметанке, которая в лесу не растет, мы вернулись в избушку.
О беспорядке, который избушка учинила своим падением, напоминали только глиняные черепки, сметенные котом в угол, да сбившиеся половики. В остальном кот успел привести горницу в привычный вид. Или избушка уже научилась падать так, чтобы причинять минимум вреда хозяйству.
Втянув ноздрями воздух, я поспешно положила бересту с малиной на стол и кинулась к печи. Из-под заслонки вырвалось облачко горелого воздуха, и я, отфыркиваясь, достала противень с беспорядочной грудой безнадежно испорченных пирогов. Сырые внутри, сверху они покрылись толстой черной коркой. Отведать их не осмелился бы и Робинзон Крузо, проведший на необитаемом острове три долгих года.
— Это все из-за избушки, — буркнула я. — Если бы ей не вздумалось валяться в процессе приготовления, пирожки бы удались на славу. Нарушила весь процесс, понимаешь.
Кот с Ивом скептически переглянулись, и рыцарь вынес противень с неудавшимся кулинарным шедевром на улицу.
— Что ж, будем трапезничать, чем Леший послал, — заключил кот, снимая лист лопуха с пенька с медом, стоящего на столе. Медовый аромат перекрыл запах горелого и волнующе защекотал ноздри.
Я подхватила ягодку малины, но, не донеся до рта, обернулась в поисках воды, собираясь по старой городской привычке промыть ягоду.
— Родниковая вода на окне, — сообщил кот, деловито рывшийся в одном из сундуков. — А тебе зачем? Жажда замучила?
Поставив кувшин с водой на стол, я объяснила.
— Вот глупости! — фыркнул кот. — Лесная малина росой умыта, кушай без опасений!
Пока мы с рыцарем доставали деревянные ложки и дубовые миски с кружками — единственную посуду, уцелевшую после избушковаляния, кот вытащил из сундука какую-то пеструю ветошь и принялся деловито расстилать ее на столе.
— Еще страшнее скатерки не нашлось? — не удержалась я.
Кот обиженно сверкнул глазищами и уселся на скамью во главе стола. Мы с Ивом опустились на лавку сбоку.
— Ну что, отведаем лесных угощений? — поторопила сотрапезников я, зачерпывая горсть малины и отправляя ее себе в рот.
Ив последовал моему примеру. Кот не тронулся с места, глядя на нас голодными глазами.
Несколько минут мы молча опустошали бересту с малиной и миски, наполненные медом, запивая сладость родниковой водой, после чего я с тоской протянула:
— Эх, сейчас бы маминых щей!
— И утку, запеченную с яблоками, — мечтательно добавил Ив.
— А мне — сметанки, да побольше, да погуще! — властно велел кот, как будто делая заказ в ресторане.
В то же мгновение ветхая скатерка взмыла вверх, словно расстилаемая невидимой хозяйкой, вместе с ней взлетела в воздух посуда и береста с малиной. Я рванулась было за берестой, испугавшись, что ягода рассыпется, да так и застыла — и посуда, и береста повисли в воздухе. Всего лишь на какое-то мгновение. В следующий миг скатерть уже вновь опустилась на стол, а на ней стоял серебряный поднос с уткой, запеченной до золотистой корочки. Посуда и береста, с которой не упало ни одной ягодки, плавно опустились следом.
