Юлия Набокова - Легенда Лукоморья.
Василиса
— Здравствуй, бабушка, — приветствовал Ягу Чернослав, входя в горницу.
Кот с любопытством рассматривал гостя. Правду сказывала Василиса, описывая жениха статным и пригожим. И чем, спрашивается, суженый ей не угодил? Высок, силой не обделен, одет богато, ладно. Круглолицый, чернобровый, кудри вьются черными кольцами у смуглого лица. Видать, на красном солнышке много времени проводит. А очи не синие, что васильки, как у богатырей, которые в поисках пропавших невест к Яге прежде являлись, а черные, как дикая слива, что растет у холодного озера. Не зря родители Чернославом нарекли: ничего светлого в облике Василисиного жениха нет. Только зубы блестят белой полоской жемчуга, да рубаха бела, что сметана. При мыслях о сметане кот затосковал, припоминая, когда последний раз он лакомился жирными деревенскими сливочками.
Василиса же сидела, словно набрав в рот воды, и кот чуть выпустил коготки, призывая "Ягу" ответить гостю.
— Зашем пожаловал, добрый молодеш? — прошамкала Василиса.
Кот, нервно подергивая хвостом, с тревогой наблюдал за Чернославом. Но тот никаких признаков узнавания не выказывал, как подобающее восприняв и облик Бабы Яги и ее голос, и Варфоломей расслабился, похвалив себя за смекалку. Испокон веков к Яге приезжали добры молодцы в поисках похищенных и пропавших невест, жен или сестер. Баба Яга направляла их по верному пути, давала совет, как одолеть злодея-похитителя и вызволить зазнобу. За тем же прибыл и Чернослав. Меньше всего он ожидает найти пропавшую невесту в избушке Бабы Яги, а значит, обмануть его не составит труда.
— Беда у меня, — отрывисто ответил Чернослав, подтверждая мысли кота, — невесту мою нареченную, Василису Премудрую, похитили из отчего дома.
Как ни старалась Василиса вжиться в образ Яги, при упоминании своего имени подавилась мякишем и закашлялась. Варфоломей еще глубже вонзил коготки, и кашель перешел в утробный стон.
— Бабушка, ты что? — встревожился Чернослав.
— Кхе-кхе, — откашлялась "Яга", — ждоровье уже не то, што в молодошти. Так што, говоришь, ш твоей невештой?
— Похитили, — нервно повторил Чернослав. — Весь царский двор усыпили колдовством злодейским, а когда оно развеялось, Василисы не нашли.
Василиса с котом на пару озадаченно примолкли. Выходит, ее бегство из дома родители расценили как похищение? А чародейство, совершенное Василисой, приписали неведомому колдуну? Так это же...
— Жамешательно! — каркнула Яга.
— Что замечательно? — Чернослав нахмурил брови и склонил голову. Черные, как угли, очи молодца встретились с зелеными кошачьими, блестевшими из-под лавки. Варфоломей вздрогнул — словно в студеную январскую прорубь провалился. Яга всегда говорила, что глаза — окна души. У самой Яги они были бездонным колодцем, хранящим на дне вековую мудрость хозяйки. У Василисы очи были подобны летнему озеру — прозрачные, ясные, ласковые. У молодцев, приходивших в избушку за советом, глаза были подобны грозовому небу и отражали кручину, разъедавшую сердце. А у Василисиного жениха глаза были черные, как угли в бабкиной печи, и притом ледяные, как вода в январской проруби.
— Жамешательно, што ты приехал ко мне, голуба! — прошамкала Баба Яга.
— Значит, ты знаешь, где Василиса? — обрадовался Чернослав.
— Как же не жнать? — уверенно выдала Яга. — Баба Яга все жнает, все примешает.
— Уж я тебя, бабушка, одарю, уж я век не забуду! — поклялся Чернослав.
— Кошей, — прошамкала Яга, и кот от неожиданности выпустил когти. — УЙ!
— Что? — не понял Чернослав.
— Кошей — тот жлодей, што твою жажнобу похитил, — убежденно сообщила Яга.
Весть Чернослава не порадовала. Он как-то весь поник и посерел лицом, Василиса же, напротив, приободрилась и похвалила себя с правильным выбором. "Закручинился, касатик, — с ехидством отметила Василиса, глядя на горе-жениха. — Оно и понятно, кому охота связываться с самым страшным колдуном в Лукоморье?"
— Ты верно знаешь? — хмуро переспросил Чернослав. — Не путаешь, старая?
— Я хоть и штарая, — оскорбилась "Яга", — да умом покрепше молодых буду. Вернее не бывает. У Кошея твоя Вашилиша.
Кот под лавкой шевелил ушами, стремительно соображая. Сейчас Чернослав спросит, как найти дорогу к замку Кощея, да велит открыть ему средство, как колдуна одолеть. А Василиса сама о том не ведает, ведь настоящая Яга про Кощея ей ни словечком ни обмолвилась. Дался же ей сейчас сам Кощей, не могла кого другого назвать! Ой, погорим, беспокоился Варфоломей, когда неожиданно Чернослав встал с лавки и, кинув на стол тугой кошель, молча вышел вон.
Василиса, забыв про образ дряхлой старухи, кинулась к окну, сверкнув красными сафьяновыми сапожками. Кот утробно мяукнул — что же ты, хозяйка, делаешь?!
— Уехал, — не веря себе, выдохнула Василиса, проследив, как вооруженный отряд скрылся с глаз, и сглотнула остатки мякиша, комом ставшие в горле. — Уехал, Варфоломеюшка!
Она подхватила кота на руки и благодарно прижала к груди.
— Уехал, не признал, поверил! Ведь он поверил, как ты думаешь? — Она пытливо уставилась в кошачьи глаза.
— Поверил-поверил, — проворчал кот, вырываясь и спрыгивая на дощатый пол. — Скажи мне только, зачем ты Кощея оговорила?!
Василиса испуганно ойкнула.
— А что, нельзя? Но ведь так складно получилось... Мой побег восприняли как похищение, а всем известно, что девиц в наших кроях крадут или Змей Горыныч или Кощей. Змей ворожить не умеет, а Кощей тем и знаменит.
— И не жалко тебе жениха? — мякнул кот. — Погубит ведь его Кощей.
— Хорошо бы, — кровожадно сверкнула глазами Василиса. — Только надежды на то мало. Не сунется к нему Чернослав. Видел, как он разом поник? Нет, не поедет Чернослав меня вызволять, своя жизнь ему дороже. Авось, забудет про меня совсем.
И тут раздался оглушительный стук в дверь, и избушка покачнулась на курьих ножках, возмущенно хлопнув ставенками.
— Ох, виновата! — донесся приглушенный голос избушки из топившейся печки. — Варфоломеюшку, баюна, заслушалась, проглядела незваного гостя!
— Может, сделаем вид, что никого нет дома? — шепотом предложила я.
— У Бабы Яги всегда все дома! — с достоинством возразил кот.
От требовательного стука в дверь избушка ходила ходуном и повизгивала:
— Ох, супостат! Вот злодей!
— Может, постучит да перестанет? — предположила я.
— Кто? — спросил у избушки кот.
— Кузьма! — кряхтя, отозвалась избушка.
— Этот не отстанет, — проворчал кот, а я в панике покосилась на пакет с маскарадным костюмом Бабы Яги.
— Не успеешь, — озвучил мои опасения Ив.
— Того и гляди дверь с петель снесет, — с беспокойством заметил кот.
— Я сейчас ему снесу! — пригрозил Ив и шагнул к сеням.
— Стой! — Я схватила его за рукав. Ну куда, спрашивается, лезет, не зная ни одной русской сказки? — Я сама!
Варфоломей что-то мяукнул, но я уже шагнула из горницы, быстро пересекла сени и распахнула дверь. Гость, настырно настукивающий по ту сторону, не устоял на ногах и слетел с крыльца, подняв в воздух целое облако пыли.
— Меня, добра молодца, с крыльца спускать! — вопило, чихало и фыркало облако. — Готовься к смерти, премерзкая старуха!
С этими словами молодец наконец поднялся на ноги, нахлобучил на лоб шлем, который явно был ему велик, и взглянул в глаза обидчице. После чего сделал козью морду и с пренебрежением выплюнул:
— Ягу зови, чернавка!
— Кто? — опешила я. — Это я, чернавка?
В голове крутились строчки из Пушкина: "Бросив зеркальце под лавку, позвала к себе чернавку". И далее по тексту, пока чернавка не завела царевну "в глушь лесную". Что в любом случае не могло звучать как комплимент моей красоте и высокому положению в лукоморском обществе. Этот сморчок меня за самую низшую служанку принял?
— Чернавка ты и есть, — высокомерно задрав нос, продолжил незваный гость. — Платьем проста, лицом черна...
Я машинально потерла щеку рукой, ожидая увидеть на ней сажу — наверное, запачкалась случайно. Но рука была чистой, золотистой от свежего загара.
— А телом-то как тоща, — продолжил издеваться "сморчок" — парнишка лет шестнадцати с рыжими вихрами, в беспорядке торчавшими из-под шлема, который ему был явно велик. — Ишь, как Яга тебя гоняет, сердечную, совсем уморила трудами непосильными, одна кожа да кости в тебе остались. Кто ж на тебя польстится, горемычную?
— Я, например, — выступил из-за моей спины Ив.
— Чур меня! — вытаращился Кузьма. — Королевич заморский!
Я аж поперхнулась от обиды. Как я — так значит чернавка? А как Ив — королевич заморский? Не иначе как благородного происхождения и загаром не скроешь, раз даже такой кулема, как Кузьма, в рыцаре аристократа признал.
— Тебя тоже Яга пленила? — обрадовался Кузьма. — Я ей в миг голову с плеч снесу и вызволю тебя и... — Он с явным недоумением покосился на меня. В глазах его ясно читалось: как же тебя, чистокровный королевич, так угораздило, горемычный? — И невесту твою, — с трудом выговорил он.
