Йен Макдональд - Лучшее за год XXIII: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк
Всю ночь я резвилась среди звезд.
Утром, когда мне подали чай в постель, я спросила Ашока:
— Что это было?
— Рудиментарный ИИ уровня два и шесть, джанампатри, астрология и пермутации. Он считает, что живет среди звезд, словно космическая обезьяна. На самом деле он не так уж умен. Разбирается в гороскопах, и не более того. Теперь снимай это и собирай вещи. Тебе надо успеть на поезд.
Мне заказали сидячее место в женском боги скоростного «Шатабди Экспресса». Мужья брали в него билеты для жен, чтобы защитить их от внимания пассажиров-мужчин, считавших каждую женщину свободной и доступной. Несколько деловых женщин выбрали его по тем же причинам. Напротив меня через столик сидела мусульманка в строгих деловых шальварах. Она пренебрежительно поглядывала на меня, пока мы мчались по равнине Ганга со скоростью триста пятьдесят километров в час: «Чья-то маленькая беспомощная женушка».
«Ты бы не спешила так с осуждением, если бы знала, кто я на самом деле, — мысленно отвечала я. — Мы можем заглянуть в твою жизнь и рассказать обо всем, что случилось и еще случится с тобой. Все это записано в чакрах звезд».
В ту ночь среди созвездий мы с моим демоном слились воедино, и уже нельзя было сказать, где заканчивается ИИ и начинаюсь я.
Я думала, священный Варанаси отзовется во мне песней, как Катманду, дом души, город девяти миллионов богов и одной богини, разъезжающей по его улицам в патпате. А увидела я очередную индийскую столицу очередного индийского штата: стеклянные башни и бриллиантовые купола и огромные фабрики, на обозрение большому миру, а под ногами грязные трущобы басти. Улицы начинались в этом тысячелетии и уходили на три тысячелетия в прошлое. Машины, и толкотня, и люди, люди, люди, но в дизельном дыму, пробивавшемся под мою антисмоговую маску, чувствовался душок благовоний.
Доверенная сотрудница Ашока встретила меня в Джантар Мантар, крупнейшей солнечной обсерватории Джай Сингха. Солнечные часы, звездные глобусы и теневые диски напоминали модернистскую скульптуру. Женщина была немногим старше меня, одета в топик из шелка-липучки и джинсы, сидевшие так низко, что мне была видна ложбинка между ее ягодицами. Я ее сразу невзлюбила, но она коснулась наладонником моего лба, и в тени звездных инструментов Джай Сингха я почувствовала, что звезды покинули меня. Небо стало мертвым. Я снова была цельной, но теперь во мне осталась только плоть. Девушка Ашока вложила мне в ладонь связку рупий. Я едва взглянула на них. Я почти не слушала ее наставлений: поесть что-нибудь, выпить кафи, одеться поприличнее. Я чувствовала себя обделенной. Я опомнилась на крутых каменных ступенях Самрат Янгра, не зная, куда иду, кто я такая и что делаю на полпути к циферблату солнечных часов. От меня осталась половина. Потом мой «третий глаз» открылся, и я увидела перед собой широкую голубую реку. Я видела белые пески на восточном берегу, и хижины, и костры садху, я видела гхаты, каменные ступени реки, уходящие вдаль от моего взора. И я видела людей. Люди мылись и молились, стирали белье и совершали пуджа, покупали и продавали, жили и умирали. Люди в лодках и люди на коленях, люди, зачерпывающие серебряные пригоршни воды, чтобы вылить ее себе на головы. Люди, горстями бросающие в поток цветы бархатцы, люди, зажигающие огоньки дийа[53] на листьях манго и отпускающие их плыть по течению, люди, несущие своих умерших, чтобы омыть их в священных водах. Я видела погребальные костры на гхате, я чувствовала аромат сандала и горящей плоти, я слышала, как лопается череп, выпуская на волю душу. Я уже слышала этот звук в Пашупатинате, когда на горящем гхате лежала мать короля. Легкий щелчок — и свобода. Это был утешительный звук. Он напомнил мне о доме.
В то лето я не раз побывала в городе на берегу Ганга. Каждый раз я оказывалась новой личностью. Счетоводы и адвокаты, механические солдаты и актеры «мыльных опер», контролеры базы данных — я была богиней тысячи искусств. С того дня, как на вокзале в Дели я увидела патрулирующих платформы полицейских Кришны с роботами-охранниками и с оружием, применяемым как против людей, так и против ИИ, Ашок стал разнообразить средства передвижения. То самолет, то поезд, то давка в ночном сельском автобусе, то «мерседес» с шофером, стоящий в длинной очереди раскрашенных грузовиков на авадо-бхаратской границе. Грузовики, как и щелчок лопнувшего черепа, напоминали мне о доме. Но в конце пути неизменно ждала девушка с крысиным личиком, которая поднимала руку к моему тилаку, чтобы снова разъять меня на части. За эти месяцы я побывала ткачом, налоговым консультантом, редактором «мыла», диспетчером аэропорта. Она забрала всех.
А в следующей поездке полиция Кришны поджидала и на бхаратском конце. К тому времени я разбиралась в политике не хуже Ашока. Бхарат никогда не подписал бы акт Гамильтона — их многомиллиардная развлекательная индустрия зависела от ИИ, — но в то же время они не желали противостояния с Америкой. Отсюда компромисс: все ИИ выше уровня 2.8 запрещены, все прочие лицензированы, и полиция Кришны патрулирует аэропорт и вокзалы. Все равно что пытаться руками остановить течение Ганга.
Я высмотрела курьера еще в полете. Он сидел на два ряда впереди меня: молодой, с клочковатой бородкой, одетый по молодежной моде Звездной Азии, в мешковатую и слишком свободную одежду. Беспокойный-беспокойный — то и дело поглаживал нагрудный карман, проверял, проверял, проверял. Мелкий бадмаш,[54] ваннабский датараджа, везущий в кармане пару специалистов уровня 2.85, загруженных в наладонник. Я не представляла, как он умудрился проскочить контроль делийского аэропорта.
Полиция Кришны в Варанаси неизбежно должна была его выловить. Они окружили парня, когда мы проходили таможню. Он сломался. Он побежал. Женщины и дети шарахались в стороны, когда он мчался по огромному мраморному залу прибытия, пытаясь выбраться к свету, к прозрачной стене с дверями и в сумасшедшее уличное движение по ту сторону стены. Его кулаки колотили воздух. Я слышала отрывистые выкрики копов Кришны. Я видела, как они достают из кобуры оружие. Визг стал громче. Я продвигалась вперед, потупив голову. Таможенник проверил мои документы. Еще одна шаади прибыла на охоту. Я поспешно прошла к выходу, свернула к стоянке такси. За спиной у меня в зале прибытия встала тишина, звенящая, как храмовые колокола.
И тут я испугалась. Я возвращалась в Дели, и страх словно летел впереди меня. Город джиннов превратился в город слухов. Правительство подписало акт Гамильтона. Полиция Кришны обыскивает дом за домом. Просматривают файлы наладонников. Детские игрушки с ИИ запрещены. Самолеты доставляют морскую пехоту США. Первый министр Шривастава намерен объявить о замене рупий долларами. Буря страхов и пересудов, а посреди них — Ашок.
— Последний раз — и я выхожу из игры. Ну ради меня. Последний раз!
Бунгало уже опустело. Вся мебель запакована, остались только сердечники процессоров. Прикрытые чехлами от пыли, они выглядели призраками живущих в них созданий. Этих полиция Кришны могла забирать.
— Мы оба едем в Бхарат?
— Нет, это слишком опасно. Ты отправишься вперед, а я догоню, когда опасность минует. — Он помолчал. В этот вечер даже шум машин за стеной звучал иначе. — Мне нужно, чтобы ты взяла больше чем обычно.
— Сколько?
— Пять.
Он видел, как я попятилась, когда он протянул руку к моему лбу.
— Это не опасно?
— Пять, и на этом все. Раз и навсегда.
— Это не опасно?
— Это серийные дополнения, у них общий основной код.
Я давно уже не обращала взгляд к самоцветам, которые Ашок нанизывал в моем черепе. Электроника. Мозг в мозгу.
— Это не опасно?
Ашок сглотнул и помотал головой: западное «нет». Я закрыла глаза. Через секунду я ощутила теплое сухое прикосновение его пальца к моему внутреннему глазу.
Мы прибыли, когда медная лента рассвета сияла сквозь джали. Мы сознавали, что страдаем от сильного обезвоживания. Мы понимали, что нуждаемся в медленно расщепляющихся углеводах. У нас понизился уровень ингибиторов серотонина. Проем окна, в который било солнце, был подлинной могольской аркой. Белковые цепи в моей голове являлись моделями DPMA один восемь семь девять дробь омега, с лицензией биоскана Бангладора.
Все, что возникало перед глазами, вспыхивало радугой интерпретаций. Я видела мир через странные мании своих новых постояльцев: медик, специалист по питанию, архитектор, дизайнер биочипов, инженерный ИИ, руководящий полчищами ремонтных роботов. Насатья, Вайшванара, Майа, Брихаспати, Тва-стри — мои личные демоны. Это был уже не другой. Это был легион. Я стала многоголовой деви.
Все утро и до вечера я мучилась, пытаясь разобраться в мире, состоящем из пяти миров, пяти впечатлений. Я сражалась. Сражалась, чтобы превратить нас в меня. Ашок суетился, подергивал свою кудлатую бородку, пытался смотреть телевизор, просматривал почту. Боевые роботы полиции Кришны в любую минуту могли очутиться в его стенах. Они должны были появиться. Я не могла перенести гомона под черепом, муссона интерпретаций. Каждая требовала от меня иной реакции.
