Михаил Успенский - Дорогой товарищ король
И с незапамятных же времен люди из Мира попадали в Замирье и наоборот. Тут-то и возникали мифы о богах и культурных героях. Нередко бывало так, что никчемный бродяга, каковы все жители Аронакса, желая утопиться и тем покончить свое позорное существование, выныривал где-нибудь в реке Тигр или Евфрат и основывал по недомыслию Вавилон или Ниневию.
Известен случай, когда некий певец, возлюбленная которого заблудилась в пещере, пошел ее искать, нашел в Замирье и даже пытался вывести, так что пришлось принять меры, зная присущую женщинам болтливость. Певца же уверили, что он сам во всем виноват, и отпустили домой, поскольку хорошие певцы везде редкость и везде малость тронутые.
Да и Листоран, согласно легенде, основал выходец из Мира - то ли Эмиль, то ли Эмелий. Этому Эмелию посчастливилось поймать ученую рыбу, сдуру выплывшую в Мир. Рыбе пришлось исполнять самые нелепые желания удачника. В конце концов рыба сообразила, что это непорядок, и переселила Эмелия с молодой женой знатного рода в Замирье, уверив его при том, что здесь-то как раз и находится искомое им Тридевятое Царство. Эмелий, натворив поначалу немало глупостей, все же сумел подчинить себе крошечную пограничную территорию, из которой впоследствии возник могучий Листоран. Жители его по свойственной им природной скромности стесняются такого происхождения и воздвигают памятники именно Рыбе, а не самому Эмелию, так как он прославился фантастической леностью, хотя и научил здешний народ катанию на печах.
Вероятно, в те же времена возник обычай воспитывать будущих владык Листорана в суровых условиях Мира. Подбирают их мудрецы по особым, лишь им ведомым признакам. Почему же для этой цели годятся только братья-близнецы и зачем надо губить одного из них, толком объяснить никто уже не может, но и нарушать исторически сложившиеся правила тоже никто не желает.
Континент Северная Кабила очертаниями своими частично накладывается на Европу, а частично на Африку. Как раз в точках перехода и возникали древние цивилизации. Но в Замирье знают о Мире гораздо больше, чем в Мире о Замирье, поскольку здешние жители с малых лет окружены магией и чародейством и ничему особенно не удивляются, разве что показать им фокус с магдебургскими полушариями: фокуснику хоть рот завяжи, хоть руки скрути, чтобы не волхвовал и волшебных пассов не делал, а кони разорвать эти полушария нипочем не могут! Мирские мудрецы тоже кое-что знают, но помалкивают, чтобы не прослыть безумцами. А в Замирье любой мальчишка может бодро рассказать о том, как при Фермопилах братья-маршалы Тимошенко и Березин наголову разбили непобедимого дотоле султана Саладина, о сокровищах древнего Агропрома и о том, как великий поэт Джамбул поразил в неравном поединке эрцгерцога Франца-Фердинанда, но и сам рухнул на снег, потому что из оврага в него выпустила отравленную стрелу Фанни Керн, которой он отказался посвятить педагогическую поэму Элиота «Мертвые души»...
«Да, неважно у вас разведочка-то работает! - порадовался Виктор Панкратович. - Все до кучи валят, не владеют информацией в полном объеме!»
Эндустан заметил его саркастическую усмешку и вдруг начал дословно цитировать целый абзац из ленинской работы «Как нам реорганизовать Рабкрин». Виктор Панкратович открыл было рот, но мудрец все испортил.
- Сервантес! - значительно сказал он и поднял палец.
«Хренантес! - мстительно подумал Востромырдин. - На тебя государство деньги тратило, а ты Митрофанушка!»
- Ты улыбаешься, государь, - укоризненно сказал Эндустан. - Да, я могу быть неточен, ибо знания мои несовершенны. Но ведь и в Мире сведения о нас весьма недостоверны. Взять хотя бы того носатого поэта из земли, похожей на сапог. Конечно, он выбрал не самую удачную точку перехода и не самого добросовестного проводника. Я понимаю, что тюремные подземелья Аронакса вовсе не приморский курорт, но все эти огненные реки, мороженые предатели... Где он такое видел? Общеизвестно, что предателей в Аронаксе вовсе не морозят, а без суда и следствия отправляют прямо на фарфалыгу... Нельзя же приносить здравый смысл в жертву поэтическому воображению!
- О чем это ты? - спросил Виктор Панкратович.
- О рукописи, которую мне любезно предоставил славнейший и ученейший муж Пико делла Мирандола. Ему иногда удавалось меня вызвать...
«Господи! - похолодел Востромырдин. - Вызвать, вызвать...» И тотчас же перед глазами его нарисовалась сцена из какого-то фильма ужасов: родная пятиконечная звезда, грубо намалеванная на каменном полу, и в центре, в пятиугольнике, появляется...
Взгляд мудреца был ледяным.
- Не вспоминай даже про себя об этом боге, государь, - сказал Эндустан. - Тем более что ты в него не веришь. Именно поэтому твоя бывшая страна - лучшее место для воспитания листоранских владык. Нам только короля-христианина не хватало!
И захохотал чудовищным басом, так что даже безухий канцлер вздрогнул.
- Есть предметы, которых даже нам с тобой лучше не касаться, - предупредил колдун возможные вопросы. - Так вот, мессир Мирандола познакомил меня с этим сочинением, и я убедился, что и самый гениальный выходец из Мира не в состоянии объективно описать Замирье и наоборот. Или вспомним рассказ про девочку, провалившуюся в нору... Я имею в виду эту детскую книжку...
- Буратино, что ли? - хрипло спросил Виктор Панкратович и тут же догадался: нет, не Буратино.
- Нет, не Буратино. Но там, впрочем, немало верного: и про гусеницу на грибе, и про кадриль... Только в нору она попала, преследуя отнюдь не кролика. Судя по описанию и манерам, это типичная беззубая тарара...
«Беззубой тарарой» дразнили в детдоме и самого Виктора Панкратовича, когда он возрастным порядком лишился молочных зубов, а гляди-ка - есть такая, оказывается!
А Эндустан Умудрившийся продолжал перечислять незнакомые Востромырдину имена и названия, и все-то у него выходили фантазеры либо злонамеренные брехуны.
- По слухам, лишь один из ваших сочинителей сумел довольно честно и подробно рассказать о Тетании, но наши собственные сведения об этом материке слишком туманны и противоречивы, чтобы делать какие-то выводы. Самое странное, что человек этот сам в Замирье не бывал и выуживал сведения о нем по крупицам из тысяч и тысяч томов, он даже ослеп... К счастью для обеих сторон, у нас и время-то течет по-разному: то согласно, а то как побежит-побежит! Да вот ты сам удостоверься!
С этими словами Эндустан начал крутить какую-то выходящую из стола рукоятку. По мере ее вращения башня стала как бы втягиваться в пол, а прозрачный купол, соответственно, приближаться. Виктор Панкратович понял, что башня вершиной своей и впрямь выходит в лесное озеро. То ли озеро было небольшое, то ли оптика тут давала такие искажения, но прямо над головой Востромырдина склонились голые ветви обыкновенных берез. «Рукой ведь подать, - подумал он. - Дам старику в лоб, разобью стекло и вынырну...»
Но ничего этого сделать он не успел, потому что в мгновение ока ветви взорвались и окутались зеленым пламенем - это пробились и раскрылись березовые листья. Какое-то время все было без изменений, потом листья начали стремительно желтеть и редеть, потом поверхность воды подернулась рябью, потом пошли белые мухи, потом воду заволокло сплошной зеленоватой пеленой, потом пелена потрескалась и пропала, а ветки вновь оделись зеленью...
«Зима-лето, зима-лето, - считал про себя Виктор Панкратович. - Вот меня уже в секретариат должны забрать... Вот я уже завотделом... Вот уже урна с прахом медленно приближается к Кремлевской стене, добрые люди кресла делят, а я тут торчу, как сыч на колу...»
И король даже застонал от бессильного отчаяния.
Мудрец, видно, понял его состояние и отпустил рукоятку. Она сама собой закрутилась в обратную сторону, и купол ушел куда положено.
...Бывает еще по недосмотру, что обитатели обеих сторон гостят друг у друга и некоторые даже состоят в кровном родстве, продолжал Эндустан. Обе Ойкумены связаны между собой и более таинственными узами. Например, если два человека лягут спать в одно время точно друг против друга на разных сторонах диска, они запросто могут поменяться снами, отчего и видится во сне всякая дрянь. Иногда менялись не только снами, но и местами. Такие бедняги попадали обычно на костер или в сумасшедший дом.
А подчас бывают происшествия и более трагические. Так, например, заурядная дискуссионная драка по поводу методов холодной обработки металла между листоранскими и аронакскими кузнецами, имевшая место на Красной неделе в трактире «Челюсть дихотома», повлекла за собой лиссабонское землетрясение; и наоборот, следствием октябрьского 1964 года Пленума ЦК КПСС явилась повальная эпидемия Ясной Холеры среди кирибеев-кочевников. Супружеская измена маркграфини Термидоры обернулась в Мире англо-бурской войной, а премьера чаплинского фильма «Золотая лихорадка» - катастрофическим наводнением в Баратинии.
