Михаил Успенский - Дорогой товарищ король
- Ты по-какому это говоришь? - тихо и с ужасом спросил полковник.
- Тум-тум? - не понял капитан.
- Зам тум-тум, кан потерянь? - спросил полковник.
Они поглядели друг на друга с недоверием, переходящим в ненависть. «Вот ты и открылся, гад!» - подумал Степан Деряба, а вслух сказал:
- Дун кан ортобех, сочара!
- Бим сочара! - парировал полковник и сделал шаг назад.
Деряба подумал и почесал белые кальсоны.
- Кулдык, - надумал он наконец. - Двисти тум - двисти дрюм. Рыло си Гидролизный ва-ва така утартан. Бабака, полкан! Калан десанта неа бултых!
- С тобой-то как раз и пропадешь, - ответил Шмурло на неведомом, но хорошо понятном языке. - Лезет, понимаешь, куда не просят.
- Ты бы спасибо сказал, что здесь не зима, - укорил Деряба. - В общем, решение было оперативное, но не до конца продуманное. Слесаря пьянее нас, и то пошли с полной боевой выкладкой. Кстати, следы-то!
На сером грунте, кое-где поросшем совершенно черной травой, тут и там виднелись рубчатые отпечатки роскошных слесарских ботинок.
- Осматривались, - определил Деряба. - Пора бы и нам сориентироваться на месте, заодно и «Макара» поискать.
Он поглядел на небо. Небо было серое - не затянутое тучами, а просто серое, низкое, какое бывает на Крайнем Севере и в районах, к нему приравненных. Посреди неба помещалось здешнее солнце, белое, как лампа дневного света.
- Макухха! - кивнул полковник на светило. - Стой, откуда мы этих слов нахватались?
- Жить захочешь - любой язык выучишь, - неопределенно отговорился капитан. - Гипноз какой-нибудь.
- Как же гипноз, когда мы никого подозрительного еще не видели? - не поверил Шмурло.
- И хорошо, что не видели, - сказал Деряба. - Мы с тобой, полкан, должно быть, зомби. Ты же всякие спецпроверки проходил? Проходил. Я тоже. Вот они нам этот язык в головы и вложили.
- Кто - они?
- Твое начальство, не мое. Да ты под ноги-то поглядывай, поглядывай!
Поглядывание под ноги дало-таки результат. Сам пистолет, правда, не нашли, зато нашли место, куда он упал. Упала же кобура с такой силой, что от нее в земле осталась только дырка соответствующей конфигурации. Деряба стал разгребать руками податливый грунт, но скоро убедился, что провалилось его личное оружие очень и очень глубоко. Капитан отряхнулся и пошабашил.
- Я и голыми руками управлюсь - мало не покажется. А мы пойдем по следам слесарей. Догонять на всякий случай не будем: мало ли на кого они напорются здесь, а мы остережемся. Они у нас будут и преследуемые, и боевое охранение разом.
- Степан, - жалобно простонал Шмурло. - Ты хоть отдаешь себе отчет, куда мы попали?
- А куда надо, туда и попали! - уверенно сказал Деряба. - Ты, полкан, белого света не видел. Много на земле странных мест, оглянешься - батюшки, не на Марс ли меня занесло, из самолета-то не видно, куда сбрасывают.
- Самолеты на Марс не летают, - с глубочайшей убежденностью заявил полковник.
- Так тебе и сказали, что летают! Летают, наверное, втихушку, базы там есть, опорные пункты... Вот попал я однажды - случайно, заметь, - на одну точку. Завязывают мне глаза медицинским бинтом...
Полковник Шмурло на всякий случай заткнул уши, чтобы не узнать лишней секретной информации, а когда разоткнул, Деряба уже закончил преступный свой рассказ:
- ...и рожа вся зеленая, и вместо рук прутики. Вот так-то, а ты - Марс, Марс...
- Кулдык, - сказал Шмурло. - Ладно. Куда идти-то?
- Да они вроде вон в тот лесок направились. Не нравится мне этот лесок, мы в него сторожко пойдем: ты впереди, а я сбоку. Нехороший какой лесок - стволы белые, листья черные... И птицы не поют...
- Сейчас тебе соловьи с воробьями прилетят, - ядовито заметил Шмурло.
- А ты ножа не взял? - с надеждой спросил Деряба.
- Взял! - неожиданно согласился Шмурло, но показал вовсе не на нож, а на себя самого.
Деряба только развел руками.
На подходе к лесу Шмурло заартачился идти вперед, хотя под ногами была хорошо протоптанная дорожка.
- Чего боишься? Я же сбоку прикрывать буду, - уговаривал Деряба. - Слесаря тут спокойно прошли, а вот и колея! Да, тут телега ехала запряженная, копыта какие-то странные только... Что-то они тяжелое везли...
- Кто вез, слесаря, что ли?
- Нет, еще раньше. Ихние-то следы сверху, по копытам. Рыло с Гидролизным прошли, а ты...
Правда, назвать Шмурло боевым офицером у капитана язык не повернулся. Деряба наклонился и ребром ладони перебил ствол небольшого деревца.
- Смотри ты, теплое какое, почти горячее, - говорил он, очищая ствол от веток с черными листьями. Не темные были листья, а натурально черные, как будто вырезанные из черной бумаги для фотоматериалов. - Вот и стяжок готов! - Деряба помахал дубинкой в воздухе, разгоняя вероятного противника.
Полковник Шмурло тоже захотел вооружиться стяжком и сам затеялся рубить рукой деревце. Деряба похохатывал, потом ему это зрелище надоело, он отстранил полковника, сам все сделал и посоветовал спутнику во время боевых действий держаться от него, Дерябы, как можно подальше.
- Вот у нас в училище преподавал бывший японец, - рассказывал капитан. Но Шмурло снова заткнул уши: он не хотел слушать о тяжких телесных повреждениях, самым скромным из которых Деряба полагал перелом основания черепа.
Подпираясь стяжками, они двинулись по лесной дороге, причем капитан, как и обещал, двигался позади, в кустах вдоль обочины. Шагать в тапочках без задников было тяжело.
- Ничего, - утешал Деряба. - Кого встретим, того и разуем. Ты когда-нибудь в ичигах ходил? Курева ты, конечно, тоже не взял...
- Ты зато много взял, - резонно огрызнулся Шмурло. - И курево, и аптечку первой помощи... У слесарей-то в сумках, должно быть, все есть, они-то шли с заранее обдуманными намерениями...
- Поделятся, - бодро сказал Деряба. - Все же и они советские люди, хоть и с заскоками.
Впереди раздался треск. Деряба нагнал полковника и утянул его к себе в кусты. Оба замерли в ожидании.
На дорожке показалась какая-то темная масса, передвигавшаяся довольно шустро. Вскорости она поравнялась с героями. В сущности, это была обыкновенная пол-литровая бутылка, только очень большая, живая и на шести ногах. Тварюга тихо подвывала, словно и вправду ветер гудел в бутылочном горлышке. Сквозь бока просвечивали внутренности, так что зрелище было еще то. Пройдя чуть вперед по дорожке, чудовище замерло и стало разворачивать горлышко вправо, туда, где таились Шмурло и Деряба.
- Вон там у него глаза, - шептал капитан. - Бей по левому, а я по правому...
- А вон там у него зубы, - шепотом же отвечал Шмурло и как бы в доказательство застучал своими.
То ли оно их вынюхало, то ли услышало стук, только развернулось и потрюхало не спеша прямиком в кусты. Капитан и полковник отпрянули друг от друга, и кошмарная голова-горлышко оказалась как раз между ними. По бокам головы болтались на тоненьких стебельках глаза вроде коровьих.
Тощий Деряба не привлекал, и хищник попробовал вцепиться в живот полковнику. Но полковнику стало жаль живота своего, он закричал и обрушился всей тяжестью на голову, пригнув ее к самой земле. Хвостик у чудовища, на горе ему, был поросячий, хорошим хвостом оно бы их поубивало, так что Дерябе хватило и времени на раздумье, и места на размах. Никогда и никого в жизни капитан не бил так сильно. Стяжок разломился пополам, но и шея тварюги была перебита. Дрожь пробежала по огромному телу, лапы беспомощно разъехались, сгребая дерн, брюхо глухо стукнулось о землю.
Шмурло на всякий случай подержал еще голову, потом поднялся, отряхивая пыль и мусор с трико. Белая исподняя рубаха Дерябы насквозь промокла.
- Молодец, Алик, - хрипло сказал капитан. - Хорошо сработал. Не ожидал.
И тут Шмурло разрыдался. Всю жизнь, такую любимую и ценимую им, он проборолся с врагом воображаемым, им же самим и выдуманным, со всеми этими вежливыми болтунами, каменными баптистами, мнимыми подпольщиками и явными анекдотчиками, любой из которых мог противопоставить ему в лучшем случае презрительное молчание, всю жизнь он чувствовал, что за его, Шмурло, спиной стоит неодолимая сила, а теперь он ощутил себя совершенно беспомощным в этом черно-белом мире, полном, как оказалось, враждебной мощи, такой же страшной, как и та, которой он прослужил столько лет и дослужился аж до полковника.
Капитан устало опустился на бочковидную лапу тварюги.
- Закурить бы, - пожаловался он и почувствовал, как чудовищные мышцы мертвого зверя начинают обмякать. Деряба от греха подальше вскочил: не оживет ли?
Но бутылочное чудовище не ожило. В прозрачном брюхе у него громко заурчало и стало видно, как ходят ходуном, переплетаясь и лопаясь, кишки, подобные пожарным рукавам, как растворяется на глазах все еще пульсирующее сердце, как рассыпаются в прах толстые кости. Наконец тварь в последний раз дернулась, извергая из пасти мощный поток буро-зеленой жидкости, и стала хиреть и съеживаться, будто проколотый баллон.
- Это нам, полкан, повезло, - сказал капитан. - Другой раз не повезет. Без оружия нам хана. Отойдем-ка на всякий случай, вдруг эта дрянь ядовитая.
