Сергей Лукьяненко - Новый Дозор
— Кто ж тогда знал, что она будет твоей… — мрачно ответила Ольга.
— Зачем вам это вообще понадобилось? Такой слом равновесия между Дозорами… я представляю, каких уступок он стоил.
— Считай, что мы это сделали в кредит, — небрежно сказала Ольга.
— То есть?
— Расплачиваться с Темными нам еще лет пятьдесят.
Я помолчал.
— Наверное, спрашивать, на что Темные получили право за появление Нади, — бесполезно?
— Совершенно бесполезно, — жестко ответила Ольга. — Давай оставим эту тему…
— Но зачем? Зачем вам это понадобилось? Нулевая волшебница — это срыв равновесия, это нарушение баланса, это… это как атомное оружие, которое делают, чтобы не применять…
Я понял все сам, еще не закончив говорить.
— Это же не против Темных, так? — спросил я Ольгу. — Потому и Завулон согласился… потому и Инквизиция закрыла глаза…
Ольга молчала. Погасший окурок задрожал в ее пальцах.
— Надя — оружие против Сумрака, — сказал я. — Так? Она единственная Иная, кто способен уничтожить Сумрак… уничтожить всю магию мира. Вы… вы же догадывались… давно догадывались, что Сумрак — не просто среда, не просто энергия… это личность. И вы боялись. Вот почему Гесер совещался с Завулоном… Инквизицию тоже привлекали, да? И было решено, что Иным нужна сдерживающая сила, на всякий случай… если вдруг Сумрак перестанет выполнять наши маленькие капризы и станет слишком уж активен. Как вы решили, какого цвета она будет? Кинули монетку? Завулон поставил на орла, Гесер на решку? Тебя не смущает, что вы растите ребенка как живое оружие?
— Я в этом участия не принимала! — резко ответила Ольга. — Я, как ты помнишь, была чучелом.
— Но Мел держала ты!
— Мне, Антон, очень не хотелось оставаться еще пятьдесят лет в шкафу! А к чему все это, я поняла не сразу. Думаешь, Гесер меня сразу посвятил во все детали? Да уж… он порой, мне кажется, сам от себя свои планы скрывает!
— Я все расскажу Наде, — сказал я. — Она имеет право знать. Чтобы ее не пытались использовать втемную.
Ольга вздохнула.
— Никто ее не собирается использовать. Это так… на всякий случай. Не грузи ребенка, дай ей вырасти.
— Подумаю, — сказал я и закрыл окно. — Все-таки какие же вы…
Ольга прищурилась, глядя на меня.
— Какие? Если руководство Дозоров приходит к обоснованному подозрению, что Сумрак является активно действующей силой, что он обладает волей и желаниями — что прикажешь делать? На контакт Сумрак не идет, самое реальное его проявление — Тигр… а он не из разговорчивых. И как прикажешь себя вести? Положиться на его добрую волю? А кто нам сказал, что мы понимаем добро одинаково? Лучше уж иметь в запасе Иного, способного в кризисной ситуации противостоять Сумраку. И ты учти, между прочим, что дочку твою де-факто опекают и защищают оба Дозора! Она общее оружие!
— Она не оружие, — устало сказал я. — Она человек.
— Она не человек, она Иная!
— Это все словесная шелуха, Ольга. — Я прошелся по кабинету. Посмотрел на Ольгу, спросил: — А ты не думаешь, что Сумрак и впрямь вреден? Что было бы лучше его уничтожить? Может, мне попросить дочку…
— А ты уверен, что она переживет Сумрак? — спросила Ольга. — Она Абсолютная волшебница. Через нее течет вся Сила мира. Ты уверен, что Надя без нее вообще сможет жить?
— Сволочи, — сказал я. — Все-таки вы сволочи…
Ольга только пожала плечами — «считай как хочешь».
— Свяжись с лондонским Дневным Дозором, — попросил я. — Пусть наведаются в дом Эразма. Его завещание лежит на кухонном столе, в портфеле из крокодиловой кожи.
— Ты куда? — крикнула Ольга вслед.
— Домой. Считайте, что я взял отпуск, — закрывая дверь, я не удержался и добавил: — Бессрочный.
Глава седьмая
Чем плоха обычная городская квартира — в ней трудно сжечь крупный предмет. Особенно если он магический, а значит, жечь его во избежание неприятных последствий лучше обычным огнем.
Вот была бы у меня квартира с камином! Я бы кинул деревянный кубок в разгоревшиеся дрова, прикрыл каминную заслонку и смотрел бы, как навсегда исчезает пророчество, из-за которого погиб Эразм.
Да что ж это за пророчество такое? И почему Кешино пророчество, которого Тигр так сильно не хотел допустить, что даже заговорил человеческим языком, и я, и Арина выслушали совершенно безнаказанно? И вообще оно странное, дурацкое… не пророчество, а информационная справка, хоть в Википедию помещай…
Я придирчиво осмотрел балкон. Может быть, устроить костерчик здесь? С пожарными, если что, разберусь…
Но балкон у нас был хороший, застекленный, с выложенным ламинатом утепленным полом. Светлана мне голову оторвет, если на полу появится горелое пятно. Хоть бы осталась керамическая плитка после ремонта… но нет же, всю подчистую истратили…
Помаявшись, я вернулся в квартиру, пошел на кухню, открыл духовку и достал стальной поддон. Вот это годится.
Впрочем, зачем идти на балкон? Деревянный кубок Эразма небольшой, прекрасно входит в духовку.
Я еще раз подержал его в руках. Сделан он был очень аккуратно, любовно. Может быть, и без особого искусства, но со старанием.
Значит, их было два. Жаль, конечно. Даже помимо хитро запрятанной магической начинки, кубок интересен сам по себе. Древняя реликвия…
Но пророчество, заключенное в одном кубке, уже убило своего хозяина.
Нет уж. Хватит жертв. Долой пророчества. Я поставил кубок на поддон, принес флакон бензина для зажигалок (в общем-то я давным-давно пользуюсь копеечными газовыми, но флакон так и стоял в кладовке, ждал своего часа).
— Сумрак тебе пухом, Эразм, — сказал я, щедро поливая дубовый кубок бензином.
В прихожей хлопнула дверь.
— Папа! Я дома! — крикнула Надя. — Анна Тихоновна приболела, и нас отпустили с последнего урока!
Сегодня ее из школы забирала Света.
— Хорошо, — откликнулся я, присев перед духовкой со спичками в руках.
— Я с гостями!
— Да? — Я настороженно обернулся.
Надя показалась в дверях. За ее спиной неловко появился Кеша.
— Привет, Иннокентий, — сказал я. Почему-то меня его визит не удивил. — Как дела?
— Нормально… — Он помялся, не поднимая глаз. — Уроки интересные…
— Это здорово, — сказал я тем бодрым тоном, которым взрослые разговаривают с детьми.
— У Кеши мама допоздна на работе, — пояснила Надя. — Я его к нам в гости позвала. Мама обещала потом его отвезти домой.
— А мама-то где?
— Она нас до подъезда довезла, а сама пошла за туалетной бумагой. — Надя прыснула. Есть такой возраст, в котором слова «туалетная бумага» звучат удивительно смешно — особенно если говорить их при сверстнике.
