Питер Фехервари - Каста Огня
— Я? — произнес незнакомец. — Я просто человек, отыскавший путь домой.
И тут мир поглотила вспышка чистого белого света.
Глава четырнадцатая
Мы на какое-то время отбросили скитариев, но дорого заплатили за это. В бою погибло около половины пехотинцев и двое рыцарей-зуавов. Пора убираться с Диадемы, пока техногвардейцы вновь не собрались с силами — а это неизбежно произойдет. Передовой отряд «Часовых» сейчас входит на стартовую площадку…
Из дневника Айверсона
— Что значит «ты не уверен», Квинт? — зарычал Хольт в вокс-канал. — Или там было сражение, или нет! Так что же из двух?
— Именно так, комиссар, именно так, — лепетал Перикл. — В самом деле, здесь совершенно точно что-то произошло, но…
— Уступи канал Ван Галю.
— Сэр, я не думаю, что…
— Говорит Ван Галь, — вмешался ветеран. — Видим кровь снаружи челнока: огромные лужи, но ни одного трупа. Квинт прав, что-то здесь очень странное творится.
— Может, отряд Катлера спрятал тела, — предположил Айверсон.
— И при этом оставил на виду месиво прямиком из Семи Преисподних? — возразил Боргард. — Нет, как-то не складывается.
— И наших внедренных агентов не видно? — нахмурился Хольт. Без катлеровского пилота никто никуда не полетит.
— Если они здесь, то только внутри челнока. Прикажете проверить?
— Нет, охраняйте площадку и ждите нас. Мы всего в одном квартале.
Комиссар отключил связь и повернулся к ведьме. К его удивлению, женщина сидела на полу, скрестив ноги и закрыв глаза. Только тогда Айверсон ощутил, как холодно стало внутри рубки, хотя снаружи царила жара. Костлявый рулевой-летиец тоже это заметил и с трусливым ужасом уставился на северянку.
— Колдовство есть, — пробормотал мореход на скверном готике, — Она порчу несет!
— За дорогой следи! — огрызнулся Хольт. — Эта женщина служит Императору.
По крайней мере, я так думаю. В любом случае, комиссар знал, где блуждает разум Скъёлдис.
Надеюсь только, что она найдет Катлера живым…
— Белая Ворона! — более настойчиво повторил голос. — Ты должен очнуться!
Скъёлдис? Энсор пошевелился, пытаясь выбраться из белого забытья, что поглотило его. Это ты? Полковник резко открыл глаза и обнаружил, что по-прежнему находится в храме, но нечестивый свет исчез, отступив за фасад бледной реальности. В полу, на том месте, над которым до этого висел демонический колокол, зиял неровный пролом. Сам чугунный монстр исчез, как и его хозяин.
«Мы бились, темный человек и я, — вспомнил Катлер. — По крайней мере, это ощущалось как бой».
Он встал и, прихрамывая, подошел к бреши. Если остальной храм был словно выдержан в серых тонах, то разлом казался бесконечно черной рваной раной. Упавший туда падал бы вечно.
— Открой глаза, Белая Ворона! — потребовал надоедливый голос.
«Так я уже, — подумал Энсор. — Или нет?»
— Скъёлдис? — уже вслух произнес полковник. — Мы ошиблись. Всё это время мы ошибались.
И новые воспоминания… Северянка стоит, широко раскинув руки, пытается сдержать поток привидений, хлынувших из колокола после появления темного человека. Их так много — яростных теней, гневных теней, печальных теней, фантомов всех оттенков горя и злобы. Все они слетелись к незнакомцу, словно мотыльки на нечестивый огонь. Темный человек заманил призраков обещаниями искупления, или мести, или просто молчанием, которое исходило от него подобно черному свету.
И, пока Скъёлдис сдерживала фантомов заклинаниями и проклятиями, Катлер бился с их повелителем, но сражались они не на клинках или пистолетах. Полковник не помнил, как именно всё происходило, но знал, что на кону лежит его душа, а возможно, и душа Провидения, поэтому дрался изо всех сил — но конец дуэли положил вералдур. Честным взмахом топора великан разрубил цепь, на которой висел колокол, и сокрушил врата варпа, изгнав незнакомца и его паству.
Но мы не отправили их в Преисподние. Они просто отправились в другое место.
— Он все ещё на Провидении, — сказал Энсор. — Мы не убили его.
— Знаю, — вздохнула северянка. — Я всегда это подозревала.
— Так почему же не сказала мне, женщина? — с горечью спросил полковник. — Почему не сказала, что ублюдок нас одолел?
— Потому что мы сделали всё, что могли, но ты бы посчитал, что этого недостаточно, Белая Ворона.
— Всё, что мы могли — проиграть ему? — Катлер смотрел в разлом, как будто собирался прыгнуть туда. — Темный человек вернется, Скъёлдис. Может, именно он посылает за мной демона.
— Демона породили предсмертные муки проклятых жителей Троицы, — размытая, неясная фигура ведьмы зависла в воздухе перед Энсором. — Он незримо следует за тобой через варп, Белая Ворона, потому что ты зачал его убийством, совершенным тогда. Твой приказ об очищении городка стал семенем, из которого выросла злоба этого создания.
— И что мне со всем этим делать?
— Единственное, что ты умеешь: сражаться, — последовал долгий вздох женщины, уставшей до глубины души. — Порой больше ничего и не требуется. Но сейчас ты должен очнуться…
…Пока ещё не поздно.
Катлер открыл глаза — снова. Он обнаружил, что вернулся в заваленную телами цистерну № 3 и безвольно сидит у стены, к которой его отбросил демон.
Демон! Полковник принялся лихорадочно осматриваться, но ничего не обнаружил. Почему он пощадил меня? А затем Энсор увидел ноги твари, стоявшие посреди трупов на коленях, словно в молитве. Обугленный обрубок талии ещё дымился, а выше пояса от чудовища ничего не осталось.
Что, в Преисподние вашу мать, за дела? Катлер попытался встать, и боль накатила на него жестокой красной волной, едва не смыв обратно в забытье. Посмотрев вниз, конфедерат увидел изорванные остатки жакета; осторожно отведя лоскуты в сторону, он сморщился при виде глубоких борозд на груди. Тварь здорово его достала.
— Ты должен подняться, Белая Ворона! — не отступала Скъёлдис.
— И что потом, женщина? — спросил Энсор. — Наш пилот мертв, мы никуда не летим.
Сосредоточенное молчание, а затем:
— Его голова цела? Да… Вижу в твоих мыслях, что да.
— Его голова? При чем тут вообще голова этого несчастного ублюдка?
— Принеси её в кабину, Белая Ворона. Возможно, решение найдется.
Катлер кое-как поднялся на ноги, слишком измученный, чтобы спорить. Его товарищи были мертвы: череп Сандефура выела изнутри демоническая желчь, а останки Поупа вообще не выглядели человеческими. О’Сейшин пропал, только обгорелые фрагменты его летающего трона валялись по всей цистерне, а несколько осколков, словно клинки, торчали из металлических стен.
«Значит, это дрон прикончил демона, — понял Энсор. — Должно быть, там имелась встроенная бомба, и посланник взвел заряд, когда тварь бросилась на него. Но куда делся сам хитрый сукин сын?»
Он нашел о’Сейшина в коридоре, на полпути к кабине пилота. Престарелый тау полз вперед, хрипло хватая воздух, его худощавые ноги волочились по полу, будто парализованные. Арканец склонился над чужаком, и тот поднял глаза, полные трусливого ужаса.
— И куда же это ты собрался, Си? — пожурил его Катлер.
— Я был неправ, — прошептал тау, глядя на отрубленную голову, которая висела на поясе конфедерата. — Мы не сможем существовать в гармонии. Ваша раса больна.
— Ну, спорить не стану, — Энсор болезненно наклонился, поднял о’Сейшина и взвалил добычу на плечи. — Но мы с тобой пройдем через эту заварушку вместе.
— Значит, Катлер жив? — спросил Айверсон, помогая ведьме встать с пола.
— Он умирает, — ровным, но напряженным голосом ответила Скъёлдис. — Наше время на исходе.
— Понимаю, — произнес Хольт. — Мы уже подходим к челноку.
Комиссар увидел, что «Часовые» беспокойно бродят по площадке, не доверяя временному затишью. Потом он внимательно посмотрел на ведьму.
Я должен узнать. Что бы она ни скрывала от меня, я должен это узнать.
— Скажи мне, — тихо выговорил Хольт, уверенный, что ведьма поймет его правильно.
Северянка прятала глаза, но комиссар чувствовал, что она приходит к какому-то решению.
— Айверсон…
Нечто врезалось в канонерку с такой силой, что весь мир содрогнулся. Раздался оглушительный грохот и скрежет терзаемого металла, а на носу «Тритона» распустился огненный цветок, который уничтожил лазпушку и испепелил всех, кто стоял рядом.
— Ложись! — рявкнул Хольт, прыгая на ведьму и закрывая её своим телом. Осколки окон рубки влетели внутрь, мгновенно искромсав растерявшегося рулевого; на спину Айверсону посыпалось битое стекло и обугленные куски мяса, от которых начала тлеть шинель.
