Питер Фехервари - Каста Огня
И последние угли погасли, рассыпавшись пеплом…
Рыцарь пригнулся, и смерть прошла у него над головой, оставив сдвоенный инверсионный след. В следующий миг Джон подобрался к врагу вплотную. Содрогаясь от ярости и лихорадки, он вонзил дрель в нагрудник боескафандра; все тело арканца вибрировало, пока острие сверла прогрызало слои твердого панциря. Это была агония, но Мэйхен принимал её с радостью.
И надежда затоплена роком бесчувственным…
БСК размахивал рельсовыми пушками, но пилоту никак не удавалось навести их на врага, оказавшегося слишком близко. «Залп» сделал несколько неверных шагов назад, однако безжалостный рыцарь последовал за ним, вонзая дрель всё глубже, пока его собственное тело точно так же разрывалось от судорог. Внезапно сверло рванулось вперед, пробив последний слой брони, вонзившись в мясо и кости. Джон не вынимал оружие ещё несколько секунд. Пока ксенос превращался в кровавую кашу, Мэйхен ждал восторженного экстаза, но тот не приходил к нему.
— Ты — мой Громовой край? — прохрипел рыцарь мертвому чужаку, зная, что это не так. Отшатнувшись, Джон оставил боескафандр стоять безмолвным свидетелем своей неудачи.
— Темплтон, если ты так много знаешь, скажи… — Мэйхен содрогнулся в приступе кашля, полетела кровавая слюна, — …скажи, что мне делать!
Внемли колоколу, что заходится звоном, оглашая конец вечности.
Как будто пребывая в тумане, Джон удивился, почему от его лихорадки всё вокруг посинело. А затем луч целеуказателя метнулся к разбитому забралу и остановился между глаз рыцаря, словно перст благословления.
Ибо вечность не обещана никому.
— Это мой Гро…?
Джойс мечтательно улыбнулся, видя, как десятки импульсных разрядов врезаются в забрало Мэйхена. Колоссальный «Громовой» доспех капитана задрожал от ударов, но не упал.
— И так старые и неверующие были сочтены недостойными, — произнес юный пастырь, цитируя истины, которыми поделился с ним мертвый святой. — И лишил их Император милости Своей, и возвысил праведных, дабы вырезали они слово Его на лике Галактики огнем и кровью!
А затем луч-убийца вспорхнул с железной могилы рыцаря, и Оди тут же изрешетил наводчика на крыше. Благодаря своего бога, он помчался к ближайшей группке воинов огня.
Как же хорош труд во имя Императора!
Шас’вре Джи’каара следила за разворачивающейся битвой с крыши завода неподалеку. Женщина-тау знала, что её товарищи хотят поскорее вступить в бой, но ждала, пока к схватке не присоединились «Часовые».
— Команда «Кризисов», атака по схеме «Аой’каис», — скомандовала Разбитое Зеркало.
Взмыв над крышей, она устремилась к платформе внизу. Массивный БСК Джи’каары выглядел, словно какая-то экспериментальная летающая машина. По бокам от командира неслись Каорин и Асу’кай, которые были облачены в такие же боескафандры, но управлялись с ними намного искуснее.
«Они с отвращением восприняли мое повышение и ввод в команду», — подумала женщина.
Двое ветеранов и были командой «Кризисов» Диадемы. Они долгие годы служили вместе и прошли ритуал та’лиссера, сделавшись ближе друг другу, чем кровные родственники. Сама Джи’каара никогда не приносила клятву воинского братства: внешние и внутренние шрамы превратили её в изгоя среди сородичей, и все же о’Сейшин возвысил Разбитое Зеркало над побратавшимися бойцами. Это было неправильно, и не в последнюю очередь потому, что она чувствовала себя не на месте внутри БСК. Да, женщина владела техникой ношения брони, но уже много лет не облачалась в «Кризис» для боя.
Джи’каара знала, что не может сравниться с подчиненными, и они тоже это знали.
«О’Сейшин, твои политические игры стали насмешкой над обычаями тау, — с горечью подумала Разбитое Зеркало. — У касты воды нет почтения к традициям».
Гниль укоренилась здесь десятилетия назад, когда аун’о Хамаан, эфирный, ответственный за Федру, исчез вместе с шас’о Геза, командующим воинов огня. О’Сейшин, как старший тау среди оставшихся на планете, принял общее руководство и уже не слагал полномочия. Шли годы, Джи’каара ждала, что эфирные или каста огня пришлют замену пропавшим, но никто не появлялся, и женщина наконец призналась себе, что всё так и останется. Война, в которой у тау не было военного или духовного вождя, деградировала в нечто непонятное для Разбитого Зеркала.
«Но здесь и сейчас у меня есть ясная цель, — решила она. — Сегодня я, в жизни или смерти, но послужу Высшему Благу. Чем бы оно ни было…»
Последняя, мрачная мысль обеспокоила Джи’каару, но время раздумий прошло. Открыв огонь из фузионных орудий, боескафандры обрушились на «Часовых».
Единственным, кто увидел приближающихся врагов, оказался Ван Галь, хотя «увидел» было не совсем точным описанием. Он скорее «почувствовал» тень, коснувшуюся шкурки его шагохода. Это было совершенно нелогичное ощущение, но кавалерист давно затвердил, что логика никак не помогает выжить. Боргард не думал, а действовал, и сейчас он так резко развернул машину, что менее талантливый всадник опрокинулся бы. Очередь мощных фузионных разрядов распорола воздух позади него, и в металлической платформе возникли глубокие борозды. Вся мощь параллельного залпа досталась «Часовому» Арнесса, кабина которого разлетелась на куски. Обезглавленный шагоход проковылял несколько метров и с грохотом рухнул на площадку. Мистеру Серебряку повезло, и его противник, — очевидно, не такой умелый, как остальные, — даже не зацепил машину парня. По Квинту вообще не стреляли: несомненно, тау определили в него худшего из пилотов.
— Боескафандры! — воксировал Ван Галь, инстинктивно определив врага ещё до того, как тот коснулся земли. Широкие ступни БСК и ноги, схожие с поршнями, изящно амортизировали удар, но центральный чужак немного споткнулся.
«Вы, сэр, свою лошадку не знаете!» — с сухой иронией подумал Боргард.
— Вижу фузионки и огнеметы! — крикнул мистер Серебряк, юный северянин, которого приняли в «Серебряную бурю» из-за имени, как живой талисман. Однако парень оказался блистательным кавалеристом, и капитан Вендрэйк на собственные деньги купил ему «Часового». Это вызвало раздражение твердолобых патрициев вроде Квинта, но Ван Галь гордился, что сражается рядом с Серебряком.
— Отступаем к «Тритону»! — завопил Перикл и бросился бежать к застрявшей канонерке, что оказалось смертельной ошибкой. Если Боргард и северянин быстро петляли на платформе, совершая маневры уклонения и танцуя среди непрерывных очередей, Квинт несся по прямой. Один из БСК развернулся и с насмешливой легкостью отстрелил ноги его шагоходу. Подбитый «Часовой» завалился вперед и рухнул, а отломившаяся кабина заскользила по платформе, словно вагон, сошедший с рельс. Лейтенант завизжал от ужаса, но тут разбитая машина загорелась, и визг перешел в вопли.
Ван Галь отключил вокс-канал Квинта и оценил противников, не переставая выписывать коленца между ними. Массивные боескафандры приземлились плотным треугольником, в центре которого находился худший из пилотов, видимо, командир.
— Огонь по левому! — скомандовал Боргард.
Шагоходы резко повернулись в «поясе» и синхронно открыли огонь. Обоим всадникам, несмотря на беспрерывные маневры, удались восхитительные выстрелы. Лазпушка Ван Галя поразила левый «Кризис» прямо в грудь, автопушка Серебряка изрешетила неприятелю ноги.
— Совместная победа: БСК! — объявил ветеран.
И вот так просто погибла Каорин, все годы её тренировок мгновенно обратились в ничто. Джи’каара не испытывала горя, лишь холодное сожаление от того, что недооценила врагов. Судя по идеальным убойным выстрелам, выжившие всадники превосходно контролировали свои машины.
В отличие от меня…
Шас’вре заметила, что Асу’кай яростно и страстно охотится за убийцами товарища, утратив самоконтроль после её гибели. Залпы ветерана проходили вдали от скачущих «Часовых», в любой момент они могли развернуться и убить снова…
Я не погибну так просто и так глупо!
Глубоко зачерпнув сил из горечи в сердце, Разбитое Зеркало попыталась обрести связь с незнакомой машиной. Она выбрала противника и сосредоточилась, изучая его случайные маневры, заставляя себя вычислить шаблон движений. И внезапно ей это удалось.
Ван Галь понял, что обрек себя на гибель, решив атаковать взбесившийся боескафандр. Это была неверная цель. Другой тау, тот, что промахнулся по Боргарду с воздуха и споткнулся в миг приземления — именно он убьет арканца. Кавалерист понял это по небольшим изменениям в позе чужака, положении оружия и том, как датчики БСК вперились в него, словно заглядывая прямо в душу. Враг очнулся и вступил в игру.
