Дэн Абнетт - Создатель Призраков
— Ничего! Видимость нулевая! Мощный огонь вон оттуда! — Домор указал куда-то в туман, где даже с его имплантатами было сложно что-то рассмотреть.
Еще два гвардейца забились в укрытие рядом с ними. Потом еще один. Сначала рядовой Макендрик с огнеметом. За ним — рядовой Чилам, потерявший в перестрелке ухо и теперь со стоном прижимавший к кровавому обрубку мокрую руку. Последним был сержант Варл.
Среди Призраков Варл пользовался особой симпатией. Молодой, прошедший карьеру от простого сержанта, дерзкий и упорный, он был совершенно лишен раздражающих офицерских замашек. На Фортис Бинари он получил тяжелое ранение в плечо, и теперь его черная форма вздувалась там, где медики установили кибернетический имплантат. Каффран сразу понял, что сержант испытывает боль. Варл выругался, пытаясь выправить плечо.
В искусственный сустав просочилась вода, закоротив провода и сервоприводы. Его рука безжизненно болталась вдоль тела, но нервные окончания продолжали посылать в мозг болезненные, как удар тока, сигналы о неисправности. Домору повезло больше: его оптические имплантаты были достаточно плотно соединены с черепом… Но Каффран все равно размышлял, как скоро соленая вода сделает свое дело и гвардеец снова ослепнет.
Вместе с Макендриком Каффран помог сержанту снять китель и отвинтил болты, удерживавшие небольшую пластинку на металлической лопатке. Используя свой танитский кинжал, Макендрик вынул из-под нее плоскую батарею, полностью отрезав провод, соединявший руку с остальным организмом. Варл вздохнул с облегчением, когда его рука наконец-то угомонилась. Каффран плотно привязал ее к телу сержанта. Это была крайняя мера. Без батареи исчезло соединение не только с нервной системой, но и со всеми системами жизнеобеспечения руки Варла. Сержанту требовалась квалифицированная помощь, иначе через час-другой его рука начнет сохнуть и отмирать.
Но сейчас сержант был благодарен за избавление от боли. Цепляясь здоровой рукой, он поднялся и выглянул, осматривая линию укреплений. По всему пляжу солдаты выбирались на берег, только чтобы погибнуть под плотным обстрелом. До укрытия добирались лишь немногие.
— Где фесовы танки? — взвыл Варл. — Они должны были возглавить наше наступление и пробить для нас плацдарм!
Каффран оглянулся и увидел, что тяжелые «Василиски» тоже оказались в сотне метров от берега. Бессильно изрыгая черный дым из выхлопных труб, полузатонувшие самоходные орудия были похожи на умирающих китов, выброшенных на берег.
— Челноки сбросили нас слишком далеко, — сказал он Варлу.
Сержант посмотрел в ту сторону, куда указывал ему Каффран.
— Они только что утопили весь авангард наступления!
— Они ничего не видели… этот туман… — начал было Каффран.
— К фесу их, раз не могут сделать свое дело как следует! — отрезал Варл.
Визжащий снаряд врезался в угол волнореза, и осколок попал в лицо Чиламу, разнеся его голову на куски. Обезглавленное тело отшвырнуло на несколько метров назад, на гальку.
— Нужно наступать! Давайте вперед! — приказал Варл по коммуникатору.
Ответом ему был хриплый, нестройный хор возражений.
— Вперед не получится, — тихо сказал Домор.
Пелена тумана рассеивалась, и теперь все смогли
увидеть, о чем говорил Домор. Перед ними почти на километр ввысь возносилась белая защитная стена острова Оскрай. И, не считая пары случайных подпалин, она была совершенно целой.
«Василиски» должны были поддержать пехоту огнем и пробить брешь в стене. Но теперь стена возвышалась холодной, недвижимой громадой, будто отрезая единственный путь в будущее.
Варл снова разразился бранью.
До Каффрана сначала донесся громкий вой. Стоило ему оглянуться на море, как он немедленно вцепился в Домора и Варла, толкнул их на жесткий ковер гальки. Макендрик рухнул за ними.
Десантный корабль, один из многочисленного роя, стремительно летел на них. Объятый пламенем от носа до хвоста челнок завалился набок и летел, разбрасывая куски обшивки и брызги горящего топлива. Машина заслонила собой небо. Шестьсот тонн полыхающего металла на всей скорости неслись прямо на гвардейцев. Десантные платформы все еще были подняты.
«Там заживо сгорают люди», — подумал Каффран. Он успел мысленно спросить, из какого они полка, когда рассыпающийся челнок накрыл его и все его мысли сдуло ураганом.
Его привел в чувство Макендрик. Каффран вздрогнул, и его снова окружил грохот сражения.
— Сколько я был в отключке?
— Меньше минуты, — бросил Макендрик.
Каффран с трудом поднялся с каменистой почвы.
Казалось, он пролежал в беспамятстве несколько часов, словно усталость и боль наконец сломали его и он не смог сопротивляться спасительному сну.
— Что случилось? — выдохнул он. — Я думал, мы уже, к фесу, сдохли.
Макендрик молча указал рукой. Сначала ничего не было видно. Клубы белого пара смешались с черными спиралями дыма и сажи, и теперь эта серая масса застилала берег. Потом Каффран разобрался в происходящем. Подбитый челнок пролетел над головами укрывшихся гвардейцев, но, вместо того чтобы врезаться в каменистый пляж, протаранил защитную стену острова Оскрай. Шестьсот метров неимоверно древнего камня превратились в оплавленные осколки. На их месте зияла дыра с обожженными краями, открывавшая путь вглубь перерабатывающего комплекса. Солдаты на том корабле ценой своих жизней взяли-таки эту стену, что и собирались сделать, высадившись на берегу.
Каффран собрал вывалившиеся из рюкзака вещи и подобрал лазган. Макендрик менял батарею в своем оружии. Рядом с ним Варл и Домор тоже готовились к бою. По всему пляжу окопавшиеся группки Призраков готовились к наступлению.
Вражеский огонь все еще извергался со стен, но после потери такой крупной части оборонительного периметра он стал гораздо слабее. Рев двигателей за спиной. Тяжелые транспортные корабли подлетали к линии берега, стараясь высадить войска на менее защищенном участке, где основные зенитные батареи на утесах не угрожали челнокам. Каффран услышал знакомый грохот и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть наконец-то высаженные в нужном месте «Василиски». Тяжелые машины промчались мимо Призраков прямо к бреши в стене и приготовились открыть огонь. Из-под гусениц летел град каменных осколков. Разукрашенные машины миновали линию старых волнорезов. Каффран сразу опознал эту боевую раскраску. Семнадцатый Кетзокский бронетанковый полк, так называемые Змии. Те самые, которых так подло заставили обстрелять Призраков на Вольтеманде.
Вместе с Варлом, Домором, Макендриком и несколькими другими Призраками Каффран бросился к бреши, перебираясь через каменные осколки и дымящие металлические останки десантного челнока. В их сторону летели лазерные выстрелы. Где-то слева рокотал пулемет, высекая каменную крошку из стены.
Густая тень накрыла гвардейцев. Впереди, на сотню метров вглубь клинообразной бреши, виднелся слабый свет. Каффран почувствовал, как в груди поднимается чувство гордости. Они здесь первые. Призраки будут первыми, кто взломает защиту неприступной крепости.
Они уже подошли к выходу. Гвардейцы с трудом двигались в полумраке, обходя черные обломки разбитого корабля. Светлое пятно впереди вскоре превратилось в окно, за которым открывался лес из железа и стали. Добывающий комплекс.
Гаунт описал все очень точно. Флот мог просто испепелить Оскрай с орбиты, но это место было слишком ценным стратегически. Это означало, что наземным силам предстояло выбить отсюда легионы Хаоса. Его отродья на этой планете называли себя Родичами. Некий местечковый культ кровавого бога Кхорна… Каффран упустил некоторые моменты совещания. Во-первых, кое-что звучало для него полной околесицей. И во-вторых, от этой околесицы ему становилось не по себе. Он не хотел запоминать всех деталей о той мерзости, с которой им придется сражаться. Родичи — вот все, что он хотел запомнить. Так назывались те недочеловеки, которых ему предстояло истребить. Предводителем у них было чудовище по имени Шолен Скара. Один из осколков флота Хаоса, разбитого при Бальгауте, укрылся здесь, на Сапиенции. Его лидеры быстро объединились с уже процветающим среди низших слоев улья богохульным культом и свергли имперскую власть, завладев месторождениями нефти и запасами прометия.
Полковник-комиссар Гаунт говорил о Родичах долго и проникновенно. Каффран знал, что Гаунт внес свой вклад в победу при Бальгауте в те времена, когда был еще простым политическим офицером Восьмого Гирканского полка. Гаунт ненавидел Хаос. Но более всего он ненавидел тех его служителей, кто избежал праведного возмездия на Бальгауте и теперь осквернял другие миры, за что, по мнению комиссара, стоило поблагодарить Макарота и его недальновидную стратегию. Гаунт говорил о Шолене Скаре, мяснике лагерей смерти Бальгаута, так, будто знал его лично. Именно из-за него Гаунт запросил перевод своего полка на этот театр, не скрывая этого от своих солдат.
