Уолтер Уильямс - Путь судьбы
Вержер поудобнее устроилась на стуле.
– Я понимаю, – сказала она, – Наши разногласия касаются того, откуда берется ясность. Ты полагаешь, что ясность – это отсутствие эмоций, но я считаю, что она является следствием знания, и прежде всего – знания себя.
– Если эмоции не противоположны ясности, – сказал Люк, – почему они противопоставлены в Кодексе Джедаев?
– Потому что последствия этих двух состояний разума противоположны друг другу. Неконтролируемые эмоции порождают действия, которые поспешны, плохо обдуманы и часто разрушительны. С другой стороны, ясность может иметь результатом отсутствие действий вообще. Но если она порождает действия, они основаны на знании и осмотрительности, если не на мудрости, – Вержер улыбнулась, – Теперь моя очередь.
– Но я еще не задал свой вопрос.
– Извини, молодой мастер, но ты задал вопрос о Кодексе Джедаев. Я ответила.
Люк вздохнул.
– Хорошо. Хотя, кажется, я проигрываю в нашей сделке.
– Но твои действия основаны на ясности.
Люк засмеялся.
– Если ты настаиваешь…
– Я настаиваю,
Вержер снова распушила бакенбарды и задала следующий вопрос:
– Во время твоего предыдущего посещения, я заметила, что ты зол на меня. Ты считаешь, что я намеренно причиняла вред твоему ученику. Это действительно так. Хотя твой гнев был смягчен тем, что я объяснила мои мотивы.
– Это правда, – согласился Люк.
– Так вот мой вопрос: был ли твой гнев темным? Была ли это вспышка зла, овладевшая тобой так, что тебе угрожала власть Темной Стороны?
Люк тщательно обдумал ответ.
– Да, это могло быть и так. Если бы я воспользовался этим гневом, чтобы причинить тебе вред с помощью Силы, это действительно могло быть проявление Темной Стороны.
– Молодой мастер, я считаю, что гнев, который ты испытал, был естественным и полезным. Я преднамеренно причиняла боль и страдания твоему ученику, за которого ты считаешь себя ответственным и которого ты любишь. Естественно, ты чувствовал гнев. Естественно, ты хотел свернуть мою тонкую шею. Это абсолютно естественно, когда ты узнаешь, что кто-то намеренно причинял боль беспомощной жертве, ты испытываешь гнев к этому мучителю и сочувствуешь жертве.
Вержер замолчала. Люк не стал нарушать тишину.
Через некоторое время Вержер покачала головой.
– Очень хорошо, молодой мастер. Ты был прав, когда сказал, что если бы решил причинить мне вред посредством Силы, это было бы проявление Темной Стороны. Но ты этого не сделал. Вместо этого твой гнев заставил тебя говорить со мной, и узнать причину моих действий. Таким образом, твой гнев был не только естественным, но и полезным. Он положил начало пониманию наших точек зрения.
Она сделала паузу, потом продолжила:
– Мой следующий вопрос будет риторическим. Тебе не нужно на него отвечать.
– Спасибо за предупреждение.
– Мой риторический вопрос такой: почему твой гнев не был темным? А ответ на него: потому что ты понял и осознал этот гнев. Ты понял его причину, и не позволил ему захватить власть над тобой.
Люк некоторое время обдумывал это.
– Это твое утверждение, – сказал он, – что понимание эмоции не позволяет ей стать темной.
– Необоснованный гнев или страсть ведет на Темную Сторону, – сказала Вержер, – но осознанные и понимаемые эмоции не являются необоснованными. Поэтому путь к мастерству джедая лежит через познание себя, – ее глаза расширились, – Невозможно подавить все эмоции, и не нужно стремиться к этому. Существо, лишенное эмоций – не более чем живая машина, как биоты йуужань-вонгов. Но можно и нужно понимать происхождение и природу чувств.
– Когда Дарт Вейдер и Император хотели привлечь меня на Темную Сторону, – сказал Люк, – они побуждали меня поддаться гневу.
– Твой гнев был естественной реакцией на пленение, молодой мастер, и они хотели воспользоваться этим. Они хотели, чтобы твой гнев стал пылающей яростью, которая позволила бы тьме войти в твой разум. Но любая неосознанная эмоция может открыть дорогу тьме. Когда гнев становится яростью, страх становится ужасом, любовь становится одержимостью, самоуважение становится тщеславием, и естественное и полезное чувство становится неосознанным – и темным.
– Я позволил Темной Стороне овладеть мной, – признался Люк, – Я отрубил руку моему отцу.
– Ах… – кивнула Вержер, – Теперь я многое понимаю.
– Когда ярость овладела мной, я чувствовал себя непобедимым. Я чувствовал… завершенность. И свободу.
Вержер снова кивнула.
– Когда ты охвачен непреодолимыми эмоциями, тебе кажется, что ты управляешь ими. Но на самом деле ты играешь пассивную роль. Ты позволяешь чувствам управлять тобой.
– Моя очередь задавать вопрос, – сказал Люк, и в это время запищал комлинк.
– Мастер Скайуокер, – раздался голос Айддара Ниликирки, – флот вышел из гиперпространства, и они хотят связаться с вами.
Вержер прищурилась.
– В другой раз, – сказала она.
Люк поднялся со стула.
– В другой раз.
Снаружи Ниликирка встретил его с поклоном.
– Прибыли шестнадцать кораблей, в основном фрейтеры, но есть и один звездный разрушитель, «Вольный Торговец». Есть сообщения для вас от капитана Каррда и от Ландо Калриссиана, который командует одним из кораблей.
Ниликирка проводил его к ближайшей станции связи.
– У меня уже кончаются вопросы, которые я мог бы ей задать, – сказал таммарианин, – и у меня кончаются причины, по которым я должен держать ее здесь.
– Держите ее здесь, пока я не смогу поговорить с ней еще раз, – сказал Люк, – Я все еще не убежден, что ей можно доверять.
Воздушные мешки таммарианина задумчиво пульсировали.
– Но тогда зачем она спасла Джейсена?
– Чтобы подобраться ближе к джедаям, возможно, она хочет уничтожить нас.
– Не удивительно, что вы хотите держать ее в заключении.
«Проблема в том», подумал Люк, «что если Вержер так сильна, как мне кажется, то она сидит здесь только потому, что сама хочет этого»
Люк поднялся на борт «Дикого Каррда», где ему отсалютовали две шеренги массивных дроидов с головами в форме черепов и горящими глазами. Весь корабль пропах машинным маслом. Люк ответил на приветствие и промаршировав вдоль шеренги, обнялся с Ландо Калриссианом и пожал руку Тэлону Каррду.
– Я вижу, твое производство дроидов процветает, – сказал Люк, обращаясь к Ландо.
– Все, что ты видишь, – усмехнулся Ландо, – привезено на продажу правительству по очень умеренной цене.
Люк нахмурился.
– Это зависит от того, будет ли у нас правительство.
Каррд помрачнел и подергал свою бородку.
– Расскажи нам, что тут у вас происходит.
Каррд пригласил Люка и Ландо в свою каюту, и Люк рассказал им о последних событиях в Сенате.
– Тут ходят слухи насчет Фиора Родана, – сказал он в конце своего рассказа, – Слухи, что он имеет отношение к контрабандным операциям во Внешних Территориях. Если вы что-то знаете об этом, вы могли бы помочь нам…
– Дискредитировать Родана тем, что он связан с нами? – засмеялся Каррд.
– Я никого не хотел обидеть, – сказал Люк.
– А никто и не обиделся, – ответил Каррд, – Но, боюсь, я не смогу помочь вам. Контрабандист не Фиор Родан, а его старший брат Тормак.
– Тормак Родан работал на Джаббу Хатта на Нар Шаддаа, – сообщил Ландо, – После того, как Джабба… хм… вышел из бизнеса, Тормак стал независимым предпринимателем.
– Фиор и его брат ненавидят друг друга, – добавил Каррд, – У Тормака всегда была сомнительная репутация, а Фиор всегда вел себя честно, возможно, назло поведению старшего брата. Вот почему, я думаю, Фиор не любит разговоров о контрабандистах. Однако, – добавил он, дергая бородку, – думаю, Ландо и я все-таки сможем помочь вашему кандидату.
Люк почувствовал какую-то тревогу.
– Как? – спросил он.
Каррд слегка улыбнулся.
– Лучше тебе не знать.
– Я не хочу, чтобы Кэл Омас был дискредитирован, – быстро сказал Люк, – Если вы будете замешаны в чем-то сомнительном, никто не поверит, что Кэл не стоит за этим.
Ландо успокоительно похлопал Люка по плечу.
– Не быть замешанными в чем-то сомнительном – наша профессия.
– Все когда-то бывает в первый раз.
– Люк, – сказал Ландо, – мы просто предприниматели, и хотим получить контракты от правительства. У нас есть вполне законная причина иметь дело с теми, кто может помочь нам.
– И у нас тут шестнадцать кораблей, нагруженных разными припасами, которые мы безвозмездно передаем в помощь беженцам, прибывшим на Мон Каламари, – добавил Каррд, – Все это благодаря Союзу Контрабандистов. Мы станем здесь очень-очень популярными – на какое-то время – и политики очень захотят иметь с нами дело.
– Я не уверен, что мне нравится то, что я слышу, – проворчал Люк.
