Дэн Абнетт - Создатель Призраков
Первая машина орков перевернулась, подброшенная взрывом. Ее разорвало на части вместе с экипажами в тот момент, когда она приземлилась на вспухающий, ломающийся лед. Вторая уклонилась от взрывов, но на полном ходу слетела с обломка льдины в кипящее море. Последние сани затормозили на краю обрыва, их экипаж зашелся воплями. В этот момент лед под ними проломился, и орки с воем рухнули в раскаленный газ.
Льдины дробились, их осколки горели, источая пар. Океан, запертый здесь десятки тысяч лет, пробудился и приступил к завоеванию суши. Забравшиеся в кузов Гаунт и Роун громко ликовали, пока не поняли, что разлом во льду быстро приближается к ним.
Океан шипел и бесновался вокруг полозьев их машины. Внезапно сани наклонились в сторону. Гаунт перепрыгнул на проплывающий айсберг, сформированный катаклизмом и теперь дрейфующий в смертоносной жидкости.
Комиссар протянул руку. Роун прыгнул вслед за ним, ухватился за поданную руку и позволил втащить себя на айсберг. Их разбитые сани завалились на бок, рухнули в океан и взорвались.
— Мы не можем здесь оставаться, — начал Гаунт.
Он был прав. Их айсберг растворялся, как кубик льда в горячей воде. Гвардейцы перепрыгнули на следующий айсберг, а потом и на тот, что за ним. Им оставалось только надеяться, что разлом будет достаточно длинным и выведет их к берегу. Вокруг с шипением взлетали к небесам струи газа.
При прыжке на четвертый Роун соскользнул, но Гаунт успел перехватить его. Майор затормозил в нескольких сантиметрах от кипящей жижи.
Гвардейцы перебрались на следующую льдину, на этот раз первым шел Роун. За его спиной раздался крик. Обернувшись, майор увидел, как льдина за ним переворачивается. Гаунт на животе сползал вниз, в кипящее море углеводорода, отчаянно пытаясь ухватиться за скользкую ледяную поверхность.
Роун понимал, что может просто ничего не делать и позволить Гаунту умереть. Никто не узнает. Никто никогда не найдет его тело. И даже если его найдут…
Да и в конце концов, он не мог дотянуться до Гаунта физически.
Гвардеец выхватил нож и метнул его. Клинок легко вошел в льдину под прямым углом, в нескольких сантиметрах от руки комиссара. Ухватившись за рукоять, Гаунт потянулся вверх, потом уперся в нож ногой. Так он добрался до протянутой руки Роуна. Майор помог ему вскарабкаться достаточно высоко, чтобы они оба смогли перепрыгнуть на следующий айсберг. Этот оказался больше и прочнее других. Вцепившись в его ледяную поверхность, выбившиеся из сил гвардейцы тяжело дышали.
Оставшаяся позади льдина опрокинулась в океан, унося с собой клинок Роуна.
Они просидели на вершине айсберга следующие шесть часов. Океан вокруг постепенно замерз, его яростное шипение поутихло. Но гвардейцы все еще не могли покинуть своего пристанища. Свежая ледяная корка была не толще нескольких сантиметров — достаточно, чтобы скрыть кипящий океан, но слишком мало, чтобы выдержать вес человека. За их спинами мерцал спасательный маячок из рюкзака Гаунта.
— Я обязан тебе жизнью, — наконец произнес Гаунт.
— Давай без этого, — отрицательно покачал головой Роун.
— Ты вытащил меня. Спас меня. Поэтому я обязан тебе. И честно сказать, я удивлен. Я знаю: ты желаешь моей смерти, и это был отличный шанс добиться ее, не испачкав руки в крови.
Майор обернулся. Его едва освещал свет звезд. Щеки и подбородок, обрисованные слабым светом, делали его лицо еще более походящим на клинок. И глаза были по-змеиному прикрыты.
— Однажды, Гаунт, я прикончу тебя, — бесхитростно сказал он. — Это мой долг перед Танит и перед самим собой. Но я не убийца, я чту законы чести. Ты спас меня от зеленокожего там, в пещере, и теперь я отплатил тебе.
— Я поступил бы точно так же, будь на твоем месте любой другой солдат моего полка.
— Именно. Ты знаешь, как я отношусь к тебе. Но я всегда верен Императору и Гвардии. Я был в долгу перед тобой и ненавидел себя за это. Поэтому я вернул тебе долг. Теперь мы квиты.
— Квиты, — негромко повторил Гаунт, стараясь прочувствовать смысл этого слова. — Или, возможно, мы на одном уровне.
Роун улыбнулся:
— Этот день еще придет, Ибрам Гаунт. Мы с тобой будем в равных условиях. На одном уровне, как ты говоришь. Вот тогда я убью тебя, и моя душа успокоится. Пока что не время.
— Я могу только поблагодарить тебя за такую честность, Роун. — Гаунт вынул из ножен свой танитский нож, подаренный ему Корбеком перед первым боем.
Майор напрягся и отстранился от комиссара. Но Гаунт развернул его рукоятью к танитцу.
— Ты потерял свой. Я слышал, что настоящий воин Танит не может считать себя таковым без этого длинного клинка на поясе.
Роун принял нож из его рук. Несколько секунд он смотрел на клинок, потом ловко перевернул его меж пальцами и убрал в пустовавшие ножны.
— Распоряжайся им, как сочтешь нужным, — сказал Гаунт, отворачиваясь от танитца.
— Так я и поступлю… рано или поздно, — ответил майор Элим Роун.
Госпиталь был довольно далеко от главного защитного периметра на Монтаксе. Как и модульный дом Гаунта, он поднимался над топкой почвой на сваях. Его длинные стены были выкрашены в серовато-зеленый цвет, а покатая крыша залита черной смолой. Тяжелые серые завесы закрывали окна и двери. По толстым связкам проводов и трубок внутрь поступал кислород из воздухоочистительных машин и энергия генераторов. На стены через трафарет были нанесены символы Империума и медицинского корпуса — наверняка для того, чтобы бойцам Хаоса, в случае прорыва периметра, было удобнее найти госпиталь. Гаунт поднялся по металлической лестнице рядом с экстренной платформой для носилок и вошел внутрь, миновав многочисленные ширмы и плотные завесы.
Внутри он, к своему удивлению, обнаружил настоящий рай. Должно быть, это было самое прохладное и приятно пахнущее место в лагере, а может, и на всем Монтаксе. Сладковатый запах древесины исходил от свежих досок пола и плетеных половиков. Пахло антисептическими средствами, медицинским спиртом и очищающими маслами, курящимися в лампадке возле полевой часовенки в западном углу. Сорок застеленных коек пустовали.
Гаунт не спеша прошелся вдоль помещения и миновал еще один занавешенный дверной проем. Коридор оттуда вел в кладовки, уборные, небольшую операционную и личную комнату старшего военврача. В маленьком чистом офисе Дордена не было, но Гаунт увидел явные свидетельства его присутствия здесь: строго упорядоченные медицинские документы и папки, идеально выстроенные ряды склянок и флаконов на полках шкафа с лекарствами.
Военврач в тот момент был в операционной. Он натирал блестящие нержавеющей сталью поверхности хирургического стола и желоба для стока крови. По углам можно было разглядеть сияющие чистотой хирургические инструменты, автоклав и реанимационный прибор.
— Комиссар Гаунт? — удивился его появлению Дорден. — Могу я вам чем-то помочь?
— Вольно. Просто дневной обход. Есть что доложить? Какие-нибудь трудности?
Дорден выпрямился, скомкал в руках полировочную тряпку и выбросил ее в керамическую плошку с дезинфицирующей жидкостью.
— Ни единой, сэр. Пришли осмотреть помещение?
— Этот лазарет гораздо лучше предыдущих помещений, в которых вам приходилось работать в последнее время.
Военврач Дорден ответил улыбкой. Невысокий человек в годах, с короткой седой бородкой и добрыми глазами, видевшими очень много боли.
— Пока что здесь пусто.
— Признаю, меня это удивило. Я слишком привык к тому, что ваше место работы всегда переполнено ранеными, храни нас Император.
— Дайте только время, — невесело отозвался Дорден. — Надо сказать, меня это даже немного нервирует. Все эти пустые койки… Я возношу хвалу Золотому Трону за то, что мне сейчас нечем заняться. Но мне не пристало пребывать в праздности. Думаю, я надраил и отполировал это место уже раз десять.
— Если это будет самой тяжелой вашей работой на Монтаксе, нам остается только благодарить за это Императора.
— Что верно, то верно. Могу я предложить вам кружку кофе? Я как раз собирался разжечь горелку.
— Возможно, позже, на обратном пути. Сейчас мне еще нужно проверить склады боеприпасов. Совсем рядом была заварушка.
Гаунт кивнул и покинул помещение. Он сомневался, что у него будет время зайти на обратном пути. А еще он сомневался, что этот маленький рай надолго останется чистым и незапятнанным.
Дорден проводил комиссара взглядом. Еще несколько минут он стоял, осматривая чистую палату с пустыми койками. Как и Гаунт, он не питал иллюзий по поводу того кошмара, в который превратится это место. Это было неизбежно.
Он закрыл глаза и на мгновение представил почерневшие от крови половики, перепачканные простыни, лица, искаженные криками… и застывшие в вечном молчании…
