Дракон 3. Книга 3. Иногда они возвращаются - Алимов Игорь Александрович "Хольм ван Зайчик"

— Откуда мне знать, — пожал плечами Чижиков. — Я ведь это при тебе в самолете нашел, Федор Михайлович! Но я думаю… это своеобразное послание от Ники. Из ее будущего.

— А! В этом смысле! — оживился великий китаевед, прикуривая. — Она же говорила, что в будущем никого не осталось. Одни злые, да? Такие, как этот, с лицом не допившего крови Дракулы?

Котя еще раз пожал плечами.

— Постой, старик, постой! — спохватился Сумкин, обсыпавшись пеплом. — Но ведь Ника-то осталась! Пусть одна, и больше никого, но осталась! И потом, мы же изменили будущее, спасли мир. Так ведь, старик?

— Наверное, — без особой уверенности согласился Котя.

— И почему же тогда она исчезает?!

— Да не знаю я! — не выдержал Чижиков. Коллективный разум явно топтался на месте, и Котя не видел выхода, не знал, куда двигаться дальше. — Понятия не имею! Федор, я уже вообще ничего не понимаю: сначала прошлое, этот безумный квест, советник Гао с маниакальной идеей всех нас перерезать, потом не тот Пекин, двойники какие-то, Высоков, как две капли похожий на Гао… А теперь еще это кино… — Котя щелкнул ногтем по ноутбуку. — Я совершенно запутался.

Хомяк Кьюха, зажав в лапках недогрызенную семечку, замер столбиком, глядя на Чижикова, одни усы подрагивают.

— Мужики… — Дюша почесал в затылке. — Я, конечно, от всего этого далек, но у меня вопрос: если ваша Ника исчезла и никого не осталось, то тогда кто тебе, брат, флэшку-то подкинул? Ответ, на самом деле, очень простой: значит, погибли не все. Кто-то остался. И он заинтересован в помощи. Логично?

— Логично, — с энтузиазмом подхватил Сумкин. — Пошли дальше. Что у нас еще не вяжется?

— Да все у нас не вяжется! — отмахнулся Котя.

— Нет, погоди, старик! — Сумкин погрозил ему пальцем. — Мой пытливый мозг нащупал еще одну золотую жилу для размышлений, и за это ты меня сегодня накормишь вкусным питательным ужином. Тема такая: твой двойник и чего он хочет. А хочет он… Великий китаевед сделал многозначительную паузу, всем видом предлагая Чижикову продолжить за него.

— Ему нужны сведения о моем деде, — неохотно продолжил Котя.

— Пра-а-авильно! И вот это не вяжется больше остального. Потому что мы знаем, что, во-первых, твой дедушка после возвращения из Китая больше в Поднебесной не бывал, а во-вторых, что твой многоуважаемый дедушка, извини, но — умер.

— А-то, — согласился с Сумкиным Громов. — Чего же тогда надо этому… Чижикову номер два?

— А может, в этой реальности твой дедушка очень даже жив, старик! — вдруг предположил великий китаевед. — В этом и заключается интересный парадокс, который мешает неким силам и который они намерены устранить! — Сумкин нахмурился. — Только я-то тут при чем? Я-то во всем этом с какого бока?!

— Дело в том… — Чижиков решился. Ничего другого ему, кажется, не оставалось. В конце концов, он с детства и, кстати, при самом активном участии деда усвоил простую истину: правда всегда лучше лжи. Правду говорить легко и приятно. — Дело в том, Федор, что у меня еще в Петербурге были достаточные основания считать, что мой дед не умер.

— Опа!.. — У Сумкина отвалилась челюсть. И тут в дверь позвонили: «Ку-ку, ку-ку». Хомяк запрыгал в банке. В окно заглянул Шпунтик.

— Ты ждешь кого? — почему-то шепотом спросил Котя Громова.

— Нет, — так же тихо ответил Дюша.

— Может, это за хомяком?

— Вряд ли. Сначала мы бы услышали трагический крик.

Сумкин сграбастал со стола банку с мгновенно оживившимся Кьюхой и, угрожающе подняв ее над головой, на цыпочках пошел к двери. Хомяк заметался по банке, засучил лапками, затряс башкой.

— Да ну!.. — Громов быстро догнал Сумкина, отобрал банку, поставил на подоконник, а вместо банки вложил в руки великому китаеведу синюю пластмассовую лыжную палку, добытую из груды вещей в углу. — Будешь прикрывать с тыла. Только нас не убей… — Шепнул он великому китаеведу. Сумкин кивнул и перехватил палку на манер копья. Занял агрессивную позицию у шкафа.

— Кто там? — спросил Громов.

— Алексей Борн, — послышался из-за двери знакомый голос.

— Ты что, дал ему адрес? — прошептал Чижиков.

— Не-а, — упрямо выпятил нижнюю губу Громов. — Он и не спрашивал.

— Ну, что ли, открывай?.. — сказал Котя и махнул рукой Сумкину: опусти, мол, копье. Дюша открыл дверь.

— Добрый день, — вежливо протянул Борну руку Громову и обезоруживающе улыбнулся. — Добрый день, — пожал руку Чижикову. Огляделся. — Хорошо устроились, просторно. Два балкона, наверное? Добрый день, Федор Михайлович! — с распростертыми объятиями устремился он к Сумкину, как раз прислонившему лыжную палку к стене.

— А… откуда вы меня знаете? — вытаращился на него великий китаевед, машинально отвечая на пожатие. — Вы кто вообще будете?

— Да не знаю я вас вовсе, что вы! Первый раз вижу! — рассмеялся Борн и свободной рукой изо всех сил врезал Сумкину в челюсть.

Эпизод 12

Лишняя деталь

Первым среагировал Громов. Вторым — Шпунтик.

Несмотря на размеры и вес, Дюша при необходимости умел двигаться очень быстро — все же сказывалось многолетнее спортивное прошлое. Громов скользнул к Борну, одной ручищей перехватывая его у пояса, а второй фиксируя занесенный кулак, слегка крутанул, провел красивую подножку — и Борн со всего маха полетел в груду барахла, а Громов, слегка расставив руки на уровне груди и чуть пригнувшись, уже шел на него. Борн, однако же, в барахле отнюдь не запутался — отскочил как мячик, пропустил над собой внушительный Дюшин кулак, легко блокировал второй, в воздухе мелькнула нога… Не ожидавший столь стремительной реакции Дюша не успевал поставить блок, но тут от окна метнулась еле видимая глазу серая молния и с душераздирающим воплем впилась в ногу Борна. Борн охнул, потерял равновесие и почти упал — невероятным образом выровнялся у самого пола, застыл на корточках. Дюша кровожадно гукнул, сделал шаг вперед, но застыл — перед ним напротив Борна материализовался Шпунтик. Кот был страшен: он испускал низкий утробный вой, шерсть стояла дыбом, клыки оскалены, уши прижаты, толстый как полено хвост бил Шпунтика по заду, лапы сведены в пружину для прыжка. На мгновение кот заткнулся — но лишь для того, чтобы устрашающе зашипеть. И завыл опять.

Так они пару секунд и стояли: Борн на корточках, в диковинной оборонительной стойке, напрягшийся Шпунтик, следящий за каждым его движением, и за спиной Шпунтика — Громов, второй эшелон осады.

Опомнившийся Чижиков бросился к валяющемуся у стены бессознательному Сумкину.

— Спокойно… — Напряженно улыбнулся Борн и выставил вперед открытые ладони. — Мир… Мир… — Он медленно, осторожно выпрямился, глядя только на Шпунтика. Похоже, Дюшу всерьез Борн не воспринимал.

— Что с Федором? — не сводя глаз с загнанного в угол Борна, бросил через плечо Громов, сжимая пудовые кулаки.

— Нокаут, — констатировал стоявший на коленях рядом с недвижным великим китаистом Котя. — Эта сволочь его вырубила. Эй, Федор Михайлович! Как ты в целом? — Чижиков осторожно похлопал Сумкина по щеке. Подобрал его очки: не разбились. — Что делать-то? — спросил Котя Громова.

— Посмотри, у него нигде из головы кровь не течет? Мог о стенку приложиться… Нет? Уже хлеб. Пульс есть? Значит, жить будет. На кухню сбегай, полотенце принеси, воды, — все так же через плечо посоветовал Дюша. — Надо сначала с этим вот фруктом разобраться… Да замолчи ты, котейко! Не шуми. Мы будем мочить его молча.

— Я могу еще пригодиться. Не надо меня мочить, — попросил Борн, не двигаясь и внимательно следя за Шпунтиком. Штанина на правой его ноге была разодрана и в крови.

— А что ж тебе за это, талоны на усиленное питание?! Я человек, как правило, мирный, — сообщил ему Громов. — Но тут ты конкретно накосячил. Придется ответить по полной.

— С удовольствием, — согласился Борн. — Можешь даже меня ударить. Только… что вы сделали с котом?