Майкл Муркок - Хроники Корума (Сборник)
— Значит, они оказались под властью какого-то заклятия. Это один из твоих миражей!
— Ох, ты оказываешь мне слишком много чести, принц Корум.
— Джери-а-Конел — разве его там не было?
— Малыш Джери-а-Конел, поняв, в какую сторону клонится битва, присоединился было ко мне, но потом исчез — без сомнения, устыдившись своего решения, хотя я считаю его весьма разумным.
У Корума на глазах выступили слезы. Он был подавлен тем, что Калатин стал свидетелем его скорби.
Пока Корум плакал, откуда-то донесся голос. Это был сухой мертвенный голос Сактрика, и в нем звучало нетерпение:
— Калатин, проводи своих спутников в большой дворец. Мы хотим увидеть, что ты доставил нам и как ты выполнил условия нашей сделки.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
НА ХОЛМЕ,
ГДЕ ИДЕТ РАЗГОВОР О СУДЬБЕ МИРА
Большой дворец не был дворцом как таковым, а лишь местом, где он когда-то стоял. Высокая сосна на самой вершине единственного холма Инис Скэйта некогда росла в самом центре дворца, от которого остались лишь обломки фундамента.
Смертные и сиды расположились на заросших травой глыбах каменной кладки, а Сактрик остался стоять в том месте, где, по его словам, высился величественный императорский трон; Сактрик рассказал, что он был вырезан из одного огромного рубина, но ему никто не поверил.
— Ты убедишься, император Сактрик, — начал Калатин, — что я выполнил последнюю часть нашей сделки. Я доставил тебе Гованона.
Сактрик вгляделся в бесстрастное лицо карлика-сида.
— Да, это существо напоминает того, с кем я мечтал встретиться снова, — признал он. — И он полностью в твоей власти?
— Абсолютно, — и Калатин извлек маленький кожаный мешочек.
Корум запомнил его с того дня, когда сам договаривался с колдуном. В этот мешочек Гованон сплюнул. Корум отдал его Калатину, и тот использовал содержимое мешочка, чтобы обрести власть над могучим карликом. Глянув на мешочек, Корум возненавидел Калатина сильнее, чем раньше, но еще больше он презирал самого себя. Он закрыл лицо руками и застонал. Откашлявшись, Илбрек что-то пробормотал, стараясь утешить друга, но Корум не слышал его слов.
— Так передай мне мешочек, который содержит твою власть.
Рука, тронутая гниением, протянулась к Калатину, но тот спрятал мешочек под плащ и усмехнулся:
— Эта власть, как ты знаешь, может быть передана только добровольно — или же она перестанет действовать. Первым делом я должен убедиться, Сактрик, что и ты исполнишь свою часть нашей сделки.
— Мы, малибанны, редко даем слово, — холодно сказал Сактрик. — Но когда даем, то держим его. Ты попросил нашей помощи, сначала чтобы уничтожить остатки мабденов, а затем чтобы навести на фой миоре видения, из плена которых они никуда не могли бы деться — и тебе достался бы весь этот мир.
Ты согласился доставить Гованона и помочь нам навсегда оставить эту реальность. Что ж, Гованона ты привел, и это хорошо. Нам остается верить, что у тебя есть силы помочь нам покинуть этот мир и найти для жизни другой, более приятный. Конечно, если тебе это не удастся, ты будешь наказан. И это ты тоже знаешь.
— Знаю, император.
— В таком случае передай мне мешочек.
Калатин с явной неохотой извлек кожаный мешочек и передал его Сактрику, который с довольным шипением схватил его.
— А теперь, Гованон, слушай своего хозяина Калатина! — начал колдун. Друзьям кузнеца оставалось лишь беспомощно смотреть на него. — Ныне у тебя новый хозяин. Он великий человек, император Сактрик, — сделав шаг вперед, Калатин пальцами с перстнями сжал огромную голову Гованона и повернул ее так, что взгляд кузнеца был устремлен прямо на малибанна. — Сактрик теперь твой хозяин, и ты будешь подчиняться ему так, как подчинялся мне.
Речь Гованона была невнятной, как у идиота, но все расслышали его слова:
— Теперь Сактрик мой хозяин. И я буду подчиняться ему, как подчинялся Калатину.
— Хорошо! — с самодовольным выражением на благообразном лице Калатин отступил шаг назад. — А теперь, император Сактрик, как ты предполагаешь избавиться от моих двух врагов? — он показал на Корума и Илбрека. — Разрешишь ли ты мне воспользоваться…
— Я еще не уверен, что хочу избавиться от них, — сказал Сактрик. — Зачем резать хороших животных до того, как захочется их съесть?
Корум увидел, что при этих словах Сактрика Илбрек слегка побледнел, да и его самого потрясли они. Принц отчаянно стал размышлять, как бы схватить Сактрика, но понимал, что тот может вывернуться и исчезнуть, оставив у них в руках лишь свой мумифицированный труп, и в мгновение ока навести на них смертельно опасную иллюзию. Им не оставалось ничего иного, как только молить, чтобы желание Калатина не осуществилось.
Колдун пожал плечами.
— Ну, рано или поздно они должны будут умереть. Прежде всего Корум…
— Я не собираюсь обсркдать этот вопрос, пока не' проверю Гованона, — Сактрик обратился к кузнецу-сиду — Гованон! Ты помнишь меня?
— Я помню тебя. Ты Сактрик. Теперь ты мой хозяин, — пробормотал Гованон, и Корум застонал, видя, что стало с его старым другом.
— И ты помнишь, что когда-то был здесь, на острове, который ты называешь Инис Скэйт?
— Я был на Инис Скэйте, — карлик прикрыл глаза и простонал — Помню. Помню этот ужас…
— И ты снова здесь. Ты как-то справился с видениями, которые мы наслали на тебя, и скрылся…
— Я убежал.
— Но кое-что ты прихватил с собой. И использовал это, чтобы защититься, пока не покинешь остров. Что стало с той вещью, что ты взял?
— Я спрятал ее, — ответил Гованон. — Я не хотел даже смотреть на нее.
— Где ты ее спрятал, карлик?
— Спрятал… — на лице Гованона была улыбка идиота. — Я спрятал ее, господин мой Сактрик.
— Как ты знаешь, эта вещь принадлежит мне. И должна вернуться ко мне. Я должен получить ее обратно до того, как мы покинем эту реальность. Без нее я не уйду. Где ты спрятал ее, Гованон?
— Я не помню, хозяин!
В голосе Сактрика появился гнев и, как показалось Коруму, даже отчаяние.
— Ты должен вспомнить! — заорал Сактрик, тыкая пальцем, с которого при каждом движении осыпались клочки высохшей плоти. — Калатин! Так ты солгал мне?
Калатин встревожился. Уверенное выражение лица уступило место беспокойству.
— Клянусь, ваше величество… Он должен знать. Пусть оно похоронено в глубинах его памяти, знание-то осталось!
Сактрик вцепился когтистой лапой в плечо Гованона и затряс кузнеца.
