Стивен Эриксон - Врата Мертвого Дома
На небе не было ни облачка, а ветер дул крепкий и ровный.
Салк Элан подошёл к Каламу, который стоял на баке. Оба кутались в плащи, чтобы укрыться от ритмично вздымающихся от носа «Затычки» брызг. Для моряков на палубе эта картина — две чёрные фигуры на носу, словно пара Великих во́ронов, — выглядела дурным предзнаменованием.
Не знавший этого Калам продолжал смотреть на приближавшийся остров.
— К полуночи, — с громким вздохом сообщил Салк Элан. — Древняя колыбель Малазанской империи.
Убийца фыркнул.
— Древняя? Да сколько же, по-твоему, лет Империи? Худов дух!
— Ладно, признаю, с романтикой вышел перебор. Я просто пытался войти в настроение…
— Зачем? — буркнул Калам.
Элан пожал плечами.
— Без особых на то причин, если не считать общего тревожного ощущения ожидания и даже нетерпения.
— О чём тревожиться?
— Ты мне скажи, друг мой.
Калам поморщился, но промолчал.
— Итак — город Малаз, — продолжил Салк Элан. — Чего мне стоит ожидать?
— Представь себе свинарник у моря — и хватит. Гнилое, вонючее, кишащее паразитами болото…
— Ладно, ладно! Прости, что спросил!
— Капитан?
— Увы, без изменений.
И почему я не удивлён? Колдовство — о боги, как же я ненавижу колдовство!
Салк Элан опёрся длиннопалыми руками о планширь, в очередной раз подтверждая свою любовь к зелёным самоцветам в безвкусных, массивных кольцах.
— Быстрый корабль доставит нас в Унту дня за полтора…
— А это ты откуда знаешь?
— У матроса спросил, Калам, откуда ещё? Этот твой просоленный приятель, который притворяется первым помощником, — как бишь там его зовут?
— Я не спрашивал.
— Истинный, редчайший талант.
— Ты о чём?
— О твоей способности убивать собственное любопытство, Калам. С одной стороны, весьма практично, с другой — смертельно опасно. Понять тебя тяжело, а предсказать — ещё труднее…
— Это верно, Элан.
— Но я тебе нравлюсь.
— Да ну?
— Ну да. И я рад, потому что это для меня важно…
— Если ты по этим делам, Элан, иди — найди себе морячка.
Тот улыбнулся.
— Я не то имел в виду, и ты, разумеется, это хорошо понимаешь, просто не можешь удержаться от подначек. Я всего-то хотел сказать, что мне очень приятно знать: я нравлюсь человеку, которым восхищаюсь…
Калам развернулся.
— Чем ты восхищаешься, Салк Элан? Ты в своих смутных предположениях убедил себя, что я падок на лесть? Зачем ты так настойчиво втираешься в доверие?
— Убить Императрицу будет нелегко, — ответил он. — Но только представь себе успех! Добиться того, что все почитали невозможным! О да, я хочу быть к этому причастным, Калам Мехар! Быть там, с тобой, вонзить клинок в сердце самой могущественной Империи на свете!
— Ты свихнулся, — проговорил Калам так тихо, что его голос едва перекрыл плеск волн. — Убить Императрицу? И я должен присоединиться к тебе в этом безумии? Не дождёшься, Салк Элан.
— Ох, избавь меня от притворства, — презрительно бросил он.
— Какие чары опутывают этот корабль?
Глаза Салка Элана невольно распахнулись. Затем он покачал головой.
— Это мне не по плечу, Калам. Худ свидетель, я пытался. Обыскал каждый дюйм добычи Пормкваля — ничего.
— А сам корабль?
— Ничего определённого. Слушай, Калам, за нами следит кто-то через Путь — это моя догадка. И этот некто следит за грузом. Лучшей версии у меня нет. Вот и все мои секреты, друг мой.
Калам долго молчал, затем встряхнулся.
— У меня есть связи в Малазе — неожиданное схождение, не по плану, но раз уж так вышло…
— Связи — отлично, они нам понадобятся. Где?
— Есть чёрное сердце в Малазе, чернейшее. Жители его избегают, даже не говорят о нём — и там, если всё пойдёт хорошо, мы дождёмся союзников.
— Дай угадаю: пресловутая таверна «У Зубоскала», которой некогда владел человек, ставший затем Императором, — матросы мне сказали, что еда там отвратительная.
Калам удивлённо уставился на Элана. Один Худ знает, то ли это такой неохватный сарказм, то ли… то ли что?
— Нет, я говорю про Мёртвый Дом. И не внутри, а у ворот, хотя милости прошу, Салк Элан, можешь обследовать двор.
Тот опёрся обеими руками на планширь, прищурился, глядя на тусклые огни города Малаза.
— Учитывая, что ждать твоих друзей придётся долго, возможно, я это сделаю. Вполне возможно.
Судя по всему, мрачной ухмылки Калама он не заметил.
Искарал Прыщ вцепился в кольцо обеими руками, упёрся ногами в дверь и отчаянно потянул, невнятно бормоча от ужаса, — но без толку. Маппо заворчал, переступил через Икария, который лежал на пороге Треморлора, и оторвал жреца от непреклонной преграды.
Скрипач услышал, как трелль, в свою очередь, налегает на засов, но сам не сводил глаз с роя кровных слепней. Треморлор боролся с ними, однако рой неумолимо приближался. Рядом стояла Бельмо, голова поднята, шерсть на загривке дыбом. Остальные четверо Псов вновь возникли на тропе и теперь бежали к воротам Дома. Тень д’иверса текла по ним, словно чёрная вода.
— Она либо открывается от первого касания, либо не открывается вообще, — удивительно спокойным голосом сказала Апсалар. — Отойди, Маппо, пусть все попробуют.
— Икарий пошевелился! — воскликнул Крокус.
— Это из-за опасности, — ответил трелль. — Ох, нижние боги, только не здесь, не сейчас!
— Самое время! — взвизгнул Искарал Прыщ.
Снова заговорила Апсалар:
— Крокус, осталось попробовать только тебе и Скрипачу. Быстро иди сюда.
Молчание сказало Скрипачу всё, что нужно было знать. Он рискнул бросить взгляд назад, туда, где Маппо сидел на корточках над Икарием.
— Приводи его в себя, — сказал сапёр, — иначе всё пропало.
Трелль поднял голову, и Скрипач увидел на его лице мучительные колебания.
— Так близко от Треморлора… Скрипач, риск…
— Что…
Закончить он не успел.
Словно от удара молнии, тело ягга дёрнулось, раздался пронзительный вой. Звук ударил по остальным так, что они покатились по земле. Из свежей раны на голове текла кровь, сомкнутые веки дрожали, словно вот-вот откроются — Икарий вскочил на ноги. Древний однолезвийный меч выскользнул из ножен, клинок окутывала странная, дрожащая дымка.
Гончие и рой д’иверса влетели во двор одновременно. Земля и старые деревья взорвались: в небо устремилась беспорядочная сеть корней и ветвей, словно чёрный парус, она раздувалась всё шире и шире. Другие корни потянулись к Псам — звери завизжали. Бельмо сорвалась с места, оказалась во дворе среди своей стаи.
