Стивен Эриксон - Врата Мертвого Дома
У позиций арьергарда начались стычки — пролилась первая кровь этого дня, скорее всего — виканская. Беженцы уже начали двигаться на юг с такой яростной надеждой, которая, казалось, сама по себе способна открыть выход из долины.
Десятки тысяч кхундрилов разделились на две плотные группы: одна расположилась непосредственно к западу от устья Санимона, другая — дальше к северу, на фланге армии Корболо Дома. Между ними осталась небольшая группа военных вождей, которые теперь ехали прямо к всхолмью, на котором стояли Дукер, Лист и Колтейн.
— Похоже, они желают личного единоборства, Кулак, — сказал Дукер. — Нам лучше поскакать обратно.
— Нет.
Историк обернулся. Колтейн уже вытащил сулицу и поправлял покрытый чёрными перьями щит на левом предплечье.
— Будь ты проклят, Кулак, — это же безумие!
— За языком следи, историк, — рассеянно проронил виканец.
Взгляд историка зацепился за серебряную цепочку на шее Колтейна.
— Что бы ни делал этот подарок, он сработает только один раз. Сейчас ты ведёшь себя как виканский военный вождь — не как Кулак Империи.
При этих словах Колтейн молниеносно обернулся, и историк обнаружил, что остриё сулицы щекочет ему горло.
— И когда же мне, — проскрежетал Колтейн, — можно будет выбрать, как я хочу умереть? Думаешь, я воспользуюсь этой треклятой стекляшкой? — Высвободив левую руку, он сорвал с шеи цепочку. — Сам носи её, историк. Всё, что мы сделали, ничего не даст миру, если история не будет рассказана. Худ побери Дуджека Однорукого! Худ побери Императрицу! — Он швырнул бутылочку Дукеру, и та приземлилась точно в ладонь правой руки. Пальцы историка сомкнулись, он почувствовал змеиную гладкость цепочки на мозолях. Остриё копья у горла не шелохнулось.
Они сверлили друг друга глазами.
— Прошу прощения, Кулак, — сказал Лист. — Похоже, речь идёт не о поединке. Если вы изволите посмотреть…
Колтейн отвёл прочь оружие, развернулся.
Кхундрильские вожди ждали, выстроившись в ряд на расстоянии тридцати шагов перед ними. Под шкурами и фетишами они были облачены в странные сероватые доспехи, которые делали их похожими на рептилий. Длинные усы, завязанные узлом бороды и тугие косицы — чёрные как смоль — скрывали их лица, оставляя лишь небольшие полоски загорелой кожи на высоких скулах.
Один подъехал чуть ближе на своём пони и заговорил на ломаном малазанском:
— Чернокрыл! Как ты думать свой шанс сегодня?
Колтейн повернулся в седле, посмотрел на тучи пыли на севере и юге, затем снова сел прямо.
— Биться об заклад не буду.
— Мы долго ждали этот день, — сказал вождь. Он привстал в стременах и указал на южные холмы. — Трегины и бхиларды вместе сегодня. — Он махнул рукой на север. — И кан’эльды, и семаки, да даже титтанцы — что от них осталось. Великие племена южных оданов, но кто из них самый могучий? Ответ даст этот день.
— Тогда вам лучше поспешить, — сказал Дукер.
У нас скоро не останется солдат, на которых ты сможешь показать свою удаль, самодовольный ты ублюдок.
Колтейн, казалось, подумал о том же, хотя голос его звучал холодно.
— Вопрос этот твой, а ответ меня не интересует.
— Неужто такие вещи не интересны кланам виканцев? Неужто сами вы не племя?
Колтейн медленно опустил древко сулицы в проушину.
— Нет. Мы — солдаты Малазанской империи.
Худов дух, я до него достучался!
Вождь невозмутимо кивнул, словно ответ его не удивил.
— Тогда будь внимателен, Кулак Колтейн, когда будешь решать этот день.
Всадники развернулись и поскакали обратно к своим воинам.
— Мне кажется, — проговорил Колтейн, оглядываясь, — ты выбрал хорошую точку обзора, историк. Я останусь здесь.
— Кулак?
Тонкие губы Колтейна дрогнули в улыбке.
— Ненадолго.
Вороний клан и Седьмая выложились, но силы, удерживавшие устье долины — от высот по сторонам до самого дна долины, — не сдавались. Собачья цепь сжималась между молотом Корболо Дома и наковальней трегинов и бхилардов. Поражение было лишь вопросом времени.
Действия кхундрилов изменили всё. Ибо они явились не для того, чтобы принять участие в избиении малазанцев, но чтобы дать ответ на вопрос, который поставили их гордость и честь. Южная группировка обрушилась на позиции трегинов, словно серп мстительного бога. Северная стала копьём, которое глубоко вонзилось во фланг армии Корболо Дома. Третья группа, которой раньше было не видно, вышла из долины в тыл к бхилардам. Через несколько минут после начала синхронных атак по всем фронтам малазанские солдаты обнаружили, что им уже никто не оказывает сопротивления, хотя вокруг бушует хаос битвы.
Армия Корболо Дома быстро оправилась, перестроилась с такой точностью, с какой только смогла, и обратила хундрилов в бегство после четырёх часов яростного боя. Одной цели, тем не менее, кхундрилы добились: семаки, кан’эльды и остатки титтанцев были разгромлены.
— Половина ответа, — пробормотал в этот момент Колтейн, и в его голосе звучало глубокое потрясение.
Южные силы сломили трегинов и бхилардов на час позже и бросились преследовать бегущих врагов.
Когда до заката оставался всего час, одинокий вождь кхундрилов подъехал к ним лёгким галопом. Когда он приблизился, Дукер опознал в нём утреннего визитёра. Он побывал в бою и был залит кровью, по меньшей мере, наполовину — собственной, однако же в седле держался прямо.
Он натянул поводья в десяти шагах от Колтейна. Кулак заговорил:
— Похоже, у вас есть ответ.
— Есть, Чернокрыл.
— Кхундрилы.
По грубому лицу воина пробежало удивление.
— Ты оказываешь нам честь, но нет. Мы хотели сломить того, кого зовут Корболо Домом, но не смогли. Ответ не «кхундрилы».
— Так вы чествуете Корболо Дома?
Вождь при этих словах сплюнул и потрясённо заворчал:
— Нижние духи! Не может быть, что ты такой глупец! Ответ этого дня… — Вождь выхватил свой тальвар из кожаных ножен. Оказалось, что лезвие сломано в десяти дюймах от рукояти. Кхундрил поднял клинок над головой и заревел: — Виканцы! Виканцы! Виканцы!
Глава двадцатая
Эта тропа опасна,
врата, к коим ведёт она,
подобна трупу,
над которым десять тысяч
кошмаров препираются
в бесплодной распре.
Трут Сэн’ал’Бхок’арал. ТропаНад ними вились чайки — первые за долгое время. На горизонте впереди, прямо по курсу на юго-юго-восток, появилось неровное пятно, которое быстро росло в надвигающихся сумерках.
