Майкл Муркок - Хроники Корума (Сборник)
Комната была ярко освещена факелами. Не было предпринято никаких попыток снять с Амергина его овечью шкуру, но, по крайней мере, ее почистили. Верховный король лежал рядом с вереницей блюд, на которых были разложены различные растения.
— Мы тщетно искали травы, которые устроят его, но ни одна из них не в состоянии продлить жизнь Амергина хоть на несколько часов, — сказал король Маннах. Он открыл шкатулку, которую вручил ему Корум, и нахмурился, рассматривая два изящных изображения. — Как их использовать?
Корум покачал головой.
— Не знаю.
— Он не сказал нам, — уточнил Джери-а-Конел.
— Значит, ваш поход оказался бесплодным? — спросила Медбх.
— Думаю, что нет, — Гованон вышел вперед. — Я кое-что знаю о свойствах дуба и барана. В нашем народе ходит легенда, что их сделали для определенной цели, когда расе мабденов угрожала большая опасность, и кое-кто из сидов помогал им в борьбе. Я припоминаю, что была сид, называвшаяся Женщиной Дуба, она дала обещание мабденам, но сути его я не знаю. Мы должны отнести дуб и барана в то место, которое обладает силой, может, в Крэг Дон…
— Это слишком далеко, — рассудительно сказал Корум. — Посмотри… пока мы говорим, жизнь в Амергине еле теплится.
— Это верно, — согласилась Медбх.
Дыхание верховного короля было слабым и прерывистым, а бледность кожи сливалась с шерстью покрова. Лицо стало старым и морщинистым, хотя раньше оно было куда моложе — может, потому, что его никто не беспокоил в облике овцы.
— Холм Кремм, — сказал Джери-а-Конел. — Это и есть то место, которое обладает силой.
— Да, — со слабой улыбкой поддержал его король Маннах. — Так и есть. У этого холма мы просили тебя, принц Корум, прийти к нам на помощь.
— Может, там и дадут себя знать магические силы дуба и барана, — нахмурившись и теребя свою лохматую черную бороду, сказал Гованон. — Джери-а-Конел, спроси у Амергина, устраивает ли его это место?
Но Джери отрицательно покачал головой.
— Мой кот сообщает, что главный друид слишком слаб. И разговор может стать для него таким потрясением, что он лишится последних жизненных сил.
— Ирония судьбы, которая мне не нравится, — сказал король Маннах. — Совершить столько подвигов — и потерпеть поражение на пороге победы.
И, словно соглашаясь с королем, лежащая на полу фигура издала слабое жалобное блеяние.
Содрогнувшись от переполняющих его чувств, король Маннах отвернулся.
— Наш верховный король! Наш верховный король!
Гованон положил Маннаху на плечо огромную узловатую руку.
— Как бы там ни было, давайте отнесем его на холм Кремм, в место, обладающее мощью. Кто знает, что там может произойти? Сегодня будет полнолуние, и свет луны упадет на омелы и дубы. Мне говорили, это самая лучшая ночь для заклятий и псалмов, ибо полнолуние указывает, что пятнадцать плоскостей соприкасаются теснее всего.
— Поэтому и считается, что полная луна обладает особыми свойствами? — Медбх что-то слышала о плоскостях, что лежат за землей Корума. — Это не просто суеверие?
— Сама по себе луна не обладает никакими свойствами, — объяснил Гованон. — В данном случае она всего лишь инструмент. Она приблизительно сообщает нам, как разные плоскости Земли соотносятся с другими.
— Странно, — произнес король Маннах, — как мы склонны отбрасывать эти знания лишь потому, что они искажены примитивными умами. Еще год назад я не верил ни в легенды о сидах, ни в легенды о Кремм Кройх, ни в сказания нашего народа, ни во многие другие суеверия. В определенной мере я был прав, потому что есть такие представители рода человеческого, которые пытаются использовать легенды и суеверия лишь себе во благо. Они лелеют их не ради подлинного содержания, а лишь ради того, что могут извлечь из них. Бедные измученные люди, они не способны любить жизнь, а ищут в ней нечто, что будет для них лучше, чем сама жизнь и в результате искажают открывающиеся им знания и считают, что их слабости — это и есть подлинные знания, по крайней мере, для всех прочих — таких, как мы. Но то знание, что ты принес нам, Корум, соответствует нашему пониманию жизни. Оно говорит о множественности миров, в которых процветает человечество. Ты снабдил нас сведениями, которые пролили свет на наше понимание мира, где растерянные и потерявшиеся люди говорят лишь о тайнах и темных предрассудках, стараясь возвыситься в своих собственных глазах и в глазах ближних.
— Я понимаю тебя, — сказал Корум, которому и самому довелось испытать нечто подобное тому, о чем говорил король Маннах. — Но если даже мышление примитивно, а знания искажены, они могут обладать огромной уродливой силой. Разве может власть света существовать без власти тьмы? Может ли благородство жить без алчности, а знание — без невежества?
— Это вечная загадка снов мабденов, — как бы про себя сказал Джери-а-Конел, — и, без сомнения, именно потому я и предпочел остаться во сне, который во всех пятнадцати плоскостях ярче всего заявил о себе, — теперь он говорил четко и коротко. — Но этот сон скоро исчезнет — если мы не найдем способа вернуть к жизни Амергина. Двинулись! Осторожно несите его на холм Кремм.
Но едва лишь они двинулись к холму в дубовой роще, Корум осознал, что ему страшно не хочется сопровождать их.
Принц понял, что боится этого места, ибо именно там он увидел короля Маннаха и его народ, зов которых вырвал его из прошлого, из замка Эрорн, где он, тоскуя, вспоминал Ралину.
Корум посмеялся над собой. Он устал и голоден, а когда отдохнет, перекусит и проведет хоть толику времени в обществе своей обожаемой Медбх, он больше не будет испытывать столь глупых чувств.
Тем не менее, эти мысли не оставляли его до самого вечера, когда король Маннах, Медбх Длинная Рука, Джери-а-Конел, карлик Гованон, сид Илбрек на Густой Гриве, Корум и подданные короля Маннаха, подняв на руки еле живое тело верховного короля Амергина, двинулись к лесу, где на поляне высился холм, под которым, как гласила легенда, покоился Корум — или его предыдущее воплощение.
Слабые последние проблески солнца пробивались сквозь листву леса, бросая глубокие таинственные тени, в них, как казалось Коруму, скрывались не только рододендроны и ежевика, не только белки, лисы и птицы.
Дважды он покачал головой, кляня себя за то, что позволяет разным глупым мыслям лезть в голову.
И, наконец, процессия достигла холма на поляне в дубовом лесу.
Они достигли того места, где жила сила.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
