Алексей Завальнюк - Блеск и нищета Великого Инквизитора (СИ)
— Да, наших Старейших это удивило. — Признался я вспоминая жаркие обсуждение в круге знаний.
— Мы не знали, что Сатурн любил Сарину, когда он узнал о случившемся на наши чертоги ринулись все силы Зарланда. Поверьте мне, мы дрожали от страха ожидая, что он ворвётся в этот зал дабы отправить нас туда. Только Князь Тишины спас нас, только ему мы обязаны спасением и мы помним об этом. Князь Тишины ведёт какие-то переговоры с Диасонием, и тот давно перестал терроризировать нас, но теперь всё изменилось.
— Скажите мне, ваша светлость, а что за ценность представляет собой Астах. Почему вы все так упорно туда лезете?
— Некоторые сведения, которые мы получили, указывают на то, что этот таинственный мир был Создан сыном Князя Тишины. Если этот мир защитить от Хаоса, который в нём был изначально мы доберёмся до тайного наследия скрытого внутри Оно поможет нам ревоплотиться обратно.
Слаженный сладострастный стон прошелестел над залом. Они позволили себе обнажить чувства всего на миг, все кроме Эркхаэля, который презрительно отвернулся. Боги жаждали вернуть не только свою Силу, но и свою Власть. Теперь я видел особенно ясно, что они тени самих себя. Не осталось ни особой силы, ни воли — НИЧЕГО. Наверное именно это предало мне сил и я сказал то, о чём подумал.
— Какие же вы жалкие. — Выражение предвкушения исчезло с их лиц, вместо него появилось лёгкое недоумение. — Я слежу за жизнями миллионов людей, я видел самые чудовищные повороты истории, а вы, призванные Хранить вашу вотчину похожи на паразитов её терзающих.
— Что ты сказал? — прошелестел голос Урана, он поднялся было с трона, но был остановлен властным окриком Эркхаэля.
— Тишина, Аватары богов! Возвращайтесь к работе, вас ждут миры! — один взмах царственной рукой и то, что я считал богами растаяло без следа. Мы с Богом Святости остались один на один. — Твоя смелость поразительна, наречённый Верон, но иного я и не ожидал. Что ж, позволь объяснить в чём проблема. Эти подобия богов висят у меня на шее почти пять сотен лет, с того самого дня. Они не могут жить без своих Создателей, и у меня заканчиваются силы поддерживать их разум. Уже подрастают молодые боги, дети старых Богов, и даже ублюдки новых, но они ещё не готовы принять на себя все обязанности богов, они ещё не насладились гуляя по землям.
— Они настолько похожи на смертных? На смертных детей и подростков, я уже насмотрелся на таких.
— Да, Верон, да. Я имею к Астаху свой интерес, там действительно храниться что-то настолько сильное, что у меня горят глаза при одной только мысли взглянуть на это нечто. Сатурн и «Золотой Лорд» тоже это знают. Мне не приходилось видеть мир, который армия с Зарланда атаковала так остервенело. Но изменения произошли с рождением Экзеля Джемал. Сначала Сатурн два года ходит по Астаху в облике Смертного, о если бы ты знал, как мы хотели его прихлопнуть, но ведь тебе пришлось видеть его силу. Потом он исчезает, а подающая надежды ведьма уходит в Инквизицию и рожает ребёнка с невероятной Силой. Конечно же мы сразу поняли, кто этот ребёнок, но не стали паниковать. У Сатурна детей столько, что занимайся мы каждым, на это уйдёт вся вечность. Но с поступлением в Инквизицию начались проблемы.
— Проблемы. Вы имеете в виду Клятву?
— И не только. — Эркхаэль поник головой и его голос стал усталым, как у больного старика. — Множество судеб переплелись с мальчишкой, множество событий поменяли свой ход, но самое страшное… — следующие слова стали неожиданностью, честное слово. — Экзель Джемал поймал в свою паутину нашу с Лайей дочь, Пенелопу.
Сначала я ему не поверил, Пенелопа была дочерью жреца солнечного света и… а вот о матери толком ничего узнать не удалось. Я высказал эту мысль вслух, но Эркхаэль горько рассмеялся.
— Так об этом никто не знал и не знает. Жрец солнечного света мой Аватар, только напрямую связанный со мной, а Лайа из каких-то своих соображений пожелала, чтобы Пенелопа родилась на Астахе. Лайа единственная не связана с родом Ардаэль.
— О вашей супруге я тоже знаю совсем немного. Я не входил в число исследователей вселенной Т.
— Она не любит рассказывать о разрушении родного дома. Мы следили за Пенелопой с первого дня, хранили её, она была целителем и мастером магии Хазар, но эта клятва разрушила всё, хотя… наверное я рад, что она счастлива с этим смертным. Но подумайте о Князе, Князь Тишины начал влезать во все дела, он начал опекать и оберегать мальчика, и хотя тот совершил много подвигов, я не могу закрывать глаза на попытку разрушения континента и контакт с «Золотым Лордом». Хаос имеет свои виды на ребёнка, и я боюсь предположить какие именно. Такое вместилище силы создавали неоднократно, но ещё никогда это не была кровь Ардаэль. Князь Тишины о многом умолчал и мы страшимся, что заключив договор с «Золотым Лордом» Экзель завоюет для него Астах. Но леди Тайрина… — Эркхаэль замолчал прислушиваясь к чему-то, а потом кивнул. — Вам пора идти, Верон Летописец. Возможно мы ещё увидимся и продолжим разговор. Я доверяю Тайрине, но я боюсь её…
Меня выдернуло из зала богов настолько внезапно, что я вскрикнул от страха, пространство под ногами закручивалось в причудливые спирали и сужалось образуя странные узоры. Меня несло и тащило целую бесконечность, а затем резко бросило на кровать. Да-да, вы не ослышались, я оказался в небольшой уютной комнате обставленной скромно но со вкусом. В углу уже горел камин, чуть поодаль стоял роскошный столик на котором покоилась вазочка с фруктами и кувшин с вином, запах ни с чем не перепутаешь. На стене висела картина, всего одна, но она запала мне в душу, моя королева в непривычном белом платье обнимала за плечи могучего мужчину с фигурой атлета и глазами завоевателя. Такие глаза я уже видел, и костюм рода Ардаэль тоже. Это был Он.
— Ты прав. — Свечи доселе невидимо покоившиеся в подсвечниках загорелись и я увидел мою королеву. Она стояла возле двери и смотрела прямо на меня. Я никогда раньше не видел её такой. Мою королеву всегда окружал чёрный плащ смерти и некая неприступность, а сейчас она была в полупрозрачном шёлковом пеньюаре цвета крови. Из глаз исчезло выражение высокомерия и властности, сейчас на меня смотрела женщина, и под её взглядом моё тело затрепетало. — Это мой покойный муж, Хенон. Единственный небожитель, которому я открылась и которому позволила овладеть мною. Единственный, кто может сказать не таясь, что имеет ребёнка от меня. Это Хенон.
— Он выглядит властным, моя королева. Он выглядит довольным, а в твоих глазах на картине я вижу умиротворение.
— Так было, когда-то. Хенон был ребёнком, большим восхитительным ребёнком, который обожал творить разные глупости. Правда он был очень мудрым ребёнком, наверное Диасоний поделился с ним своим даром. Я повстречала Хенона когда этой вселенной исполнилось тридцать тысяч лет. Я знала кто он и уже знала, что мой сын должен родиться от него, но я не думала, что будет именно так.
Тайрина провела пальцами по картине, словно лаская своего мужа, а потом подошла ближе ко мне, садясь на край кровати. Я всегда робел перед ней, она наградила меня щедро, но сейчас моё тело захлёстывало странное пламя. Я знал о нём только из книг и личных наблюдений — это была зарождающаяся страсть.
— Прости меня за дерзость, моя королева, но я не могу не спросить. Ты много раз говорила, что знала о тлетворности своего сына изначально, поэтому не оставила ему даров. Это правда? Ты с самого первого дня знакомства с Хеноном знала о последствиях?
— Да, Верон, знала, ибо я сама смерть. Я не всегда вижу Что станет причиной того или иного события, но я всегда знаю, чем оно закончиться, особенно, если оно касается меня. Сатурн должен был быть рождён, даже такой ценой. Ради меня и Экзеля. Наверное я жестока, но мне не жаль, хотя… Я бы хотела извиниться перед Хеноном если бы смогла.
— Ты любила его? Ты любила того, кого должна была забрать?
— Нет, Верон, я никогда никого не любила из Созданных нами и никогда не полюблю, таков милосердный дар отца, но… С Хеноном было хорошо, мне порой становилось тоскливо, а он умудрялся смешить меня. Меня Верон — ту, что видела то что он создавал миллионы раз до этого. Я тоже спускалась в миры, порой я услаждала своё тело с удалыми воинам и бардами, с танцовщицами и убийцами, случалось, что они настолько поражали меня, что я дарила им длинную жизнь, но с Хеноном было иначе. Он любил меня такую какая я есть и ничего не требовал взамен. Однажды я спросила, хочет ли он узнать, когда и от кого он примет смерть, а он только рассмеялся и сказал, что чему суждено быть, того не миновать. Он был настоящим, Верон. Когда он умер, Сатурн уже вступил на свою дорогу, он был безразличен к гибели отца, а вот я плакала, Верон, потому что мне не удалось даже проводить его, он сказал, что хочет уйти сам. Он не боялся.
Тайрина смотрела сквозь меня и вспоминала и по её щекам катились слёзы, а я не выдержал и обнял её, такую Великую, Могучую, Сильную и вместе с тем хрупкую… Я никогда не переставал удивляться этой двойственности, а вместе с тем вспомнились обидные слова Сатурна в монастыре Харакерст. Я не сразу понял, что плечи Тайрины перестали вздрагивать, а руки лежавшие на плечах обнимают меня. Я почувствовал горячее дыхание, а когда её губы приблизились к моим у меня перехватило дыхание. Я никогда и ни с кем не целовался, с недавних пор меня начало посещать желание, но даже мысленно представить что я и королева…
