Стивен Эриксон - Врата Мертвого Дома
Историк пересёк изрытую дорогу, шлёпая по мутным лужам, заполнившим глубокие колеи, что оставили копыта коней и колёса повозок, а затем поднялся по глинистому склону к воротам.
Два стражника в клобуках выступили из тьмы, как только он приблизился к узкому боковому входу.
— Сегодня прошений не принимают, досий, — сказал один из малазанских солдат. — Приходи завтра.
Дукер распахнул балахон, чтобы стала видна имперская диадема, приколотая к тунике.
— Кулак собрал совет, не так ли?
Оба солдата отдали честь и отступили. Тот, что заговорил, сконфуженно улыбнулся.
— Не знал, что ты был с тем, другим, — пробормотал он.
— С другим?
— Он вернулся несколько минут назад, историк.
— Да, разумеется.
Дукер кивнул стражникам и вошёл. На каменном полу виднелись отпечатки грязных мокасин. Нахмурившись, он вошёл в гарнизон. Крытая галерея вела вдоль стены налево и заканчивалась у прямоугольного, невыразительного штабного здания. Дукер и так уже промок до нитки, поэтому решил пересечь плац напрямую и подойти к главному входу. По дороге историк заметил, что человек, пришедший до него, поступил точно так же. Залитые водой следы его ног выдавали кривую походку всадника. Историк нахмурился ещё больше.
У входа в главное здание его встретил ещё один стражник, который направил Дукера в зал совета. Подходя к двойным дверям, историк поискал глазами следы предшественника, но ничего не заметил. Тот, очевидно, направился в другую комнату. Дукер пожал плечами и открыл двери.
Зал совета оказался комнатой с низким потолком, каменные стены не были покрыты штукатуркой, а лишь выкрашены белой краской. В центре возвышался внушительный мраморный стол, который выглядел диковато из-за отсутствия стульев. В зале уже были Маллик Рэл, Кальп, Колтейн и ещё один виканец-офицер. Когда историк вошёл, все обернулись, а Маллик Рэл удивлённо приподнял брови. Он явно не знал, что Колтейн пригласил Дукера на совет. Интересно, новый Кулак таким образом хотел вывести жреца из себя? Намеренно подначивал его? Подумав, историк отбросил эту мысль. Скорее всего, дала о себе знать несогласованность нового командования.
Стулья убрали нарочно, это было заметно по следам, которые ножки оставили в белой пыли на полу. Маллик Рэл и Кульп явно чувствовали себя не в своей тарелке от того, что не знали, где встать и какую позу принять. Жрец-джистал Маэля переминался с ноги на ногу, спрятав руки в широких рукавах, и на лбу у него ярко блестели в свете ламп со стола капли пота. Кульп, кажется, предпочёл бы прислониться к стене, но не знал, как виканцы воспримут такую небрежную позу.
Дукер внутренне улыбнулся и повесил свой насквозь промокший балахон на скобу для факела у дверей. Затем повернулся и предстал перед новым Кулаком, который замер у ближнего конца стола, справа от своего офицера — хмурого ветерана, чьё широкое лицо словно норовило сложиться пополам из-за косого шрама, идущего от левого виска к правой части челюсти.
— Я — Дукер, — заявил историк. — Императорский историк. — Он отвесил полупоклон. — Добро пожаловать в Хиссар, Кулак. — Вблизи было заметно, что военный вождь Вороньего клана провёл сорок лет на севере Виканской равнины в Квон-Тали. Его худое, невыразительное лицо было покрыто морщинами, глубокие складки залегли по обе стороны широкого тонкогубого рта и в уголках тёмных, глубоко посаженных глаз. Украшенные фетишами из вороньих перьев, промасленные косы спускались ниже плеч. Колтейн был высок, носил видавшую виды кольчугу поверх кожаной рубахи и плащ из вороньих перьев до пят. Он надел кожаные бриджи для верховой езды, затянутые жилами по внешней стороне бёдер. Из-под левой руки выглядывал длинный нож с костяной рукоятью.
В ответ на слова Дукера виканец склонил голову набок.
— Когда я тебя видел в последний раз, — произнёс он с грубым виканским акцентом, — ты лежал в горячке на личной походной койке Императора, собираясь подняться и пройти во Врата Худа. — Колтейн помолчал. — Бальт был тем молодым воином, копьё которого тебя пропороло, и за это солдат по имени Дуджек поцеловал Бальта в лицо мечом. — Колтейн медленно повернулся и улыбнулся изуродованному шрамом виканцу.
Мрачное выражение седого воина не изменилось, когда он перевёл взгляд на Дукера. Затем он покачал головой и вздохнул:
— Я помню безоружного человека. То, что в руках у него не было оружия, в последний миг отвратило моё копьё. Я помню, как меч Дуджека похитил мою красоту, и как мой конь укусил его за руку, сокрушая кости. Я помню, что Дуджеку лекари отрезали руку, потому что её поразило гнилостное дыхание коня. Между нами, я в том обмене проиграл, потому что потеря руки никак не сказалась на блестящей карьере Дуджека, а потеря красоты оставила меня всего с одной женой, которая у меня к тому времени уже была.
— Она ведь была твоей сестрой, а, Бальт?
— Была, Колтейн. И слепой к тому же.
Оба виканца замолчали — один хмурился, другой мрачно смотрел исподлобья.
Рядом Кальп сдавленно хмыкнул. Дукер приподнял бровь.
— Извини, Бальт, — сказал он. — Хоть я и был в той битве, я не видел ни тебя, ни Колтейна. В любом случае особой потери красоты я не заметил.
Воин кивнул.
— Нужно присматриваться, это верно.
— Быть может, — проговорил Маллик Рэл, — пора окончить шутки, сколь бы они ни были смешны, и начать совет?
— Начнём, когда я буду готов, — небрежно ответил Колтейн, продолжая рассматривать Дукера.
Бальт хмыкнул.
— Скажи, историк, что тебя надоумило пойти в бой без оружия?
— Наверное, я его потерял в сражении.
— Вовсе нет. Не было у тебя ни пояса, ни ножен, ни щита.
Дукер пожал плечами.
— Чтобы описывать историю Империи, я должен быть в гуще событий, господин.
— Ты собираешься проявлять такое же безрассудное рвение, описывая командование Колтейна?
— Рвение? О да, господин. Что до безрассудства, — Дукер вздохнул, — увы, моя отвага уже не та, что прежде. Теперь, когда иду на битву, я облачаюсь в броню, беру щит и короткий меч. И шлем. Стою в окружении телохранителей по меньшей мере в лиге от сердца сражения.
— Годы принесли тебе мудрость, — заметил Бальт.
— В некоторых вещах — недостаточную, как мне кажется, — медленно проговорил Дукер и перевёл взгляд на Колтейна. — Я буду настолько отважен, что осмелюсь сегодня давать тебе советы, Кулак.
Колтейн покосился на Маллика Рэла и сказал:
— И ты опасаешься гнева, ибо будешь говорить то, что мне не понравится. Быть может, услышав такие слова, я прикажу Бальту закончить начатое и убить тебя. Это многое говорит мне, — продолжил он, — о положении дел в Арэне.
