Фрэнк Герберт - Дюна
— Может быть, ты и права. Но даже если так, у тебя есть союзник, о котором ты не догадываешься: сама Чейни. Она хочет только, чтобы Ему было лучше.
Джессика проглотила внезапно застрявший в горле ком.
— Чейни мне очень дорога. Она могла бы…
— У тебя очень грязные ковры, — оборвала ее Хара. Она скользнула взглядом по полу, отводя глаза от Джессики. — Столько народу здесь все время топчется. Тебе надо бы приказать, чтобы их чистили почаще.
~ ~ ~
Политические игры внутри ортодоксальной религии неизбежны. Борьба за власть присутствует в обучении, воспитании и распорядке жизни ортодоксальной общины. Оказываясь под таким давлением, лидеры подобной общины неизбежно сталкиваются с внутренне присущей ей проблемой: либо лицемерить и идти на уступки, чтобы сохранить власть, либо быть готовыми пожертвовать собой ради ортодоксальных идей.
Принцесса Ирулан, «Муад-Диб. Взгляды на религию».Поль поджидал на песке, находясь вне линии приближения гигантского червя. Я не должен ждать, словно контрабандист — нетерпеливо подпрыгивая на Месте, напоминал он себе. Я должен стать частью пустыни.
До появления чудовища оставалось всего несколько минут; утро заполнилось скрежещущим шипением. Огромные зубы в круглой, как пещера, пасти выдвинулись, точно лепестки небывалого цветка. Воздух насытился пряным запахом.
Защитный влагоджари ладно сидел на Поле, и он только чуть-чуть чувствовал носовые фильтры и респираторную повязку. Уроки Стилгара, многочасовые, до боли, стояния на песке, сейчас вытеснили все остальное.
«На каком расстоянии от творила ты должен стоять на крупном песке?» — спрашивал Стилгар.
И Поль давал правильный ответ:
«Полметра на каждый метр диаметра творила».
«Почему?»
«Чтобы меня не засосал осыпающийся песок и чтобы успеть добежать и прыгнуть на него».
«До сих пор ты ездил только на маленьких особях, которых мы выводим для семени и для Воды Жизни. Но во время испытания ты призываешь дикое творило, старожила пустыни. Ты должен будешь оказать ему надлежащее уважение».
Вот уже гудение била стало почти неслышным за грохотом приближающегося червя. Поль глубоко вздохнул, даже через фильтры чувствуя горьковатый запах песка. Дикий творило, старожил пустыни, почти навис над ним. Торчащие над поверхностью сегменты поднимали песчаную волну высотой примерно ему до колен.
Ну, зверюга, давай, думал он. Давай. Ты услышал мой зов. Давай, давай.
Песчаная волна подняла его. В лицо ударила пыль. Он потверже уперся ногами в песок, весь мир сузился до пыльной клубящейся песчаной стены и разбитой на сегменты отвесной скалы перед ним, на которой резко выделялись линии колец.
Поль поднял крючья, оглядел их и наклонился. Почувствовал, как они подрагивают в руках. Потом прыгнул вверх, упер ноги в отвесную стену и откинулся на коротко звякнувших крючьях. Этот момент и был подлинным испытанием: если он правильно всадил крючья в переднюю кромку кольцевого сегмента и сегмент открылся, то червь не станет перекатываться, пытаясь сокрушить его.
Червь замедлил ход. Он проскользил мимо била, и оно стихло. Он начал медленно перекатываться — вверх, стараясь поднять эти раздражающие его колючки как можно выше, чтобы песок не попал на мягкие ткани под открытым сегментом.
Поль очутился высоко над песком верхом на черве. Его охватило восторженное чувство — чувство императора, озирающего подвластный ему мир. Он подавил в себе внезапное желание выкинуть какой-нибудь фортель, закрутить червя в разные стороны, показать всем свою удаль.
Внезапно он понял, почему Стилгар предостерегал его и рассказывал про отчаянных юнцов, которые начинали танцевать на спине у творила, сходить с ума, стоять на голове, вытаскивать свои крючья и вновь всаживать их, пока червь не перевернулся обратно.
Оставив один крюк на месте, Поль вытащил второй и всадил его чуть пониже. Убедившись, что крюк сидит надежно, он вытащил первый и принялся таким образом спускаться по круглому боку. Червь начал перекатываться и, перекатываясь, поворачивал в сторону мучнистого песка, где поджидали Поля остальные.
Поль смотрел, как они карабкаются наверх с помощью крючьев, стараясь не задеть за чувствительные края кольца. Вот они оказались на самом верху и выстроились в три ряда позади него, опираясь на крючья.
Стилгар протиснулся через их ряды, проверил положение стержней и взглянул в улыбающееся лицо Поля.
— Ну что, справился? — громко заговорил он, стараясь перекричать шум от движения червя. — Так ты себе это представлял? Справился? — он выпрямился. — А теперь я тебе скажу, что работу ты сделал не первый сорт. У нас двенадцатилетние пацаны управляются ловчее тебя. Слева от того места, где ты ждал, был барабанный песок. Если бы червь слегка свернул, то ты бы попался.
Улыбка сбежала с лица Поля.
— Я видел барабанный песок.
— Тогда почему ты не дал кому-нибудь знак встать на страховочную позицию? Такие вещи полагается делать даже во время испытания.
Поль проглотил комок в горле и повернулся лицом к ветру, поднявшемуся от их движения.
— Ты думаешь, я плохо поступаю, что говорю тебе об этом сейчас? Но это мой долг. Ты для меня один из моих бойцов. Если бы ты вылетел на барабанный песок, червь повернул бы прямо на тебя.
Поль злился, но понимал, что Стилгар говорит правду. Потребовалась долгая пауза и вся полученная им у матери выучка, чтобы успокоиться.
— Прошу прощения, — произнес он. — Этого больше не повторится.
— В сложной ситуации всегда имей за спиной дублера, кого-нибудь, кто мог бы отвлечь на себя червя. Помни, что мы работаем вместе. Только так мы можем чувствовать себя уверенно. Мы работаем вместе, а?
Он похлопал Поля по плечу.
— Вместе, — согласился Поль.
— А теперь, — сказал Стилгар, и его голос зазвучал жестко, — покажи мне, как ты умеешь управлять червем. На какой стороне мы сейчас?
Поль бросил взгляд на чешуйчатую поверхность кольца, на котором они стояли, отметил характер и размеры чешуек, то, что справа они становятся крупнее, а слева — мельче. Он знал, что каждому червю свойственно двигаться на одном боку чаще, чем на другом. Когда червь становится старше, он начинает ползать на этом боку почти постоянно. Нижние чешуйки становятся больше, массивнее, глаже. Про взрослого червя можно сказать, какие чешуйки у него верхние.
Перемещая крючья, Поль стал передвигаться влево. Он немного спустился вдоль открытого сегмента, чтобы заставить червя, перекручиваясь, оставаться на прежнем курсе. Потом он выделил из заднего ряда двух рулевых и жестом приказал им занять места впереди себя.
— Ах, хай-й-й-йо! — издал он традиционный крик. Левый рулевой приоткрыл свой сегмент.
Описывая величественный круг, червь начал поворачивать, чтобы защитить открытый участок своего тела. Когда круг был очерчен и червь устремился в противоположную сторону, на юг, Поль закричал:
— Джейрат!
Рулевой отпустил крюк. Творило несся теперь прямо.
— Отлично, Поль-Муад-Диб, — сказал Стилгар. — Когда ты хорошенько набьешь руку, то, может, станешь неплохим всадником.
Поль нахмурился, думая про себя: Разве не я первым забрался сюда?
Позади неожиданно послышался смех. Вольнаибы хором запели, и имя Поля взлетело высоко в небо.
— Муад-Диб! Муад-Диб! Муад-Диб! Муад-Диб!
Издалека, с самого хвоста червя, Поль услышал звонкие удары — погонщики нахлестывали дальние сегменты. Червь стал набирать скорость. Бурнусы вольнаибов захлопали на ветру. Скрежет песка усилился.
Поль оглянулся и отыскал среди стоявших сзади людей лицо Чейни. Он говорил со Стилгаром, но смотрел на нее:
— Теперь я дюнный всадник, а, Стилгар?
— Халь йаум! Сегодня ты дюнный всадник!
— Значит, я могу выбирать курс?
— Значит, так.
— И я вольнаиб, который сегодня родился здесь, в эрге Хаббанья! До сегодняшнего дня я еще не жил. До сегодняшнего дня я оставался ребенком.
— Не совсем ребенком, — ответил Стилгар и плотнее затянул капюшон, раздуваемый ветром.
— Но мой мир был закупорен пробкой, а сегодня эта пробка вылетела.
— Пробки больше нет.
— Я хотел бы отправиться на юг, Стилгар. На двадцать бил. Я хотел бы посмотреть землю, которую мы создали, землю, которую я до сих пор видел только глазами других.
Я бы увидел моего сына и мою семью, думал он. Мне нужно время, чтобы разобраться в будущем, которое превратилось в прошлое в моем мозгу. Надвигается вихрь, и если я окажусь не в том месте, откуда я смогу ему противостоять, все может принять страшный оборот.
