Джон Френч - Чемпионы Темных Богов
— Что это было? — затрещал по воксу голос Линисы, резкий и неожиданный. Иобель машинально потянулась к закрепленному за спиной болтгану. Она обернулась, пытаясь разглядеть то, что увидела Линиса. Послушница придвинулась ближе к ней, подняв руки и прицелившись пушками в туман. Иобель инстинктивно протянула ощущения за границы разума, а затем отпрянула.
«Отступи сейчас же. Ты должна отступить».
Голос был такой отчетливый что, казалось, принадлежал ей самой. Она тряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения. Туман вокруг них становился все гуще. Линиса подобралась, ее ноги по колени погрузились в пепельную грязь. Иобель слышала свое дыхание, наполнявшее шлем, и удобнее перехватила болтган.
Из серой слизи вырвалась фигура. Ее тело представляло собой рваную скульптуру из разодранных доспехов и разрубленных костей. У существа не было головы, и оно лишь отдаленно напоминало человека. Из него фонтанами лилась черная жидкость. Вокруг его растущих конечностей затрещал белый лед. Разум Иобель наполнился ревом бессчетных разгневанных голосов. Инквизитор пошатнулась, заляпав кровью внутреннюю часть шлема. Тина вокруг существа замерзла. Оно выбросило вперед конечность, изваянную из треснувших пластин брони и сломанных клинков. Линиса, стоявшая за спиной у Иобель, открыла огонь. Буря болтов забила по существу, разрывая его на куски взрывами. Рука чудовища оторвалась. Снаряды детонировали внутри его тела, и на мгновение оно словно задрожало. Линису тряхнуло, когда доспехи поглотили отдачу от выстрелов. Существо пошатнулось, его рев стал теперь воплем.
Линиса, продолжая безостановочно стрелять, двинулась вперед, раскалывая перед собой замерзшую землю. Существо взметнуло оставшуюся руку. Послушница нырнула в сторону, но недостаточно быстро. Кулак чудовища сбил ее с ног и отбросил в туман.
Существо повернулось к Иобель, его изжеванное взрывами тело горело бледным свечением. Она отступила назад, а затем собралась и прицелилась из болтгана. Существо подняло руку из останков. Иобель нажала спусковой крючок. Болтган ревел до тех пор, пока боек не защелкал по пустому патроннику.
Ей потребовалось сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем она вспомнила, что нужно отпустить спусковой крючок. Существо плавало в болоте, превратившись в груду костей и брони. С тающего на его теле колдовского льда поднимался пар. Иобель подступила ближе. Ее ментальные ощущения молчали. Существо было мертво, настолько, насколько нечто, что на самом деле не было живым, могло быть мертвым. Бросив взгляд на останки, инквизитор разглядела внутри них очертания сломанных силовых доспехов. В углублениях некоторых из них виднелись пятнышки красной краски, в других — льдисто-серой.
— Значит, идти пешком все же было хорошей идеей, — сказала Линиса. Ее боевой костюм погнулся, но все еще оставался одним целым. Повреждения, как ничто иное, лишь усилили ауру грубой мощи доспехов. Она остановилась рядом с Иобель и посмотрела на останки существа. — Пожалуйста, скажите, что мы не ради этого сюда пришли.
— Нет, — ответила Иобель.
— Хммм. И что оно такое?
— Отголосок прошлого, — произнесла Иобель. — Группа разорванных душ, попавших в ловушку смерти, словно морской мусор, увлеченный в водоворот. Столь многое здесь случилось, что это уже не просто планета, это — шрам в варпе, — Иобель выпрямилась и посмотрела в туман. Она потянулась психическими чувствами и нашла нить. — Пошли.
У них ушел еще один час, чтобы отыскать его. Линиса просто смотрела на находку, бранясь на десятке диалектов. Предмет хранился в маленькой адамантиевой коробочке под основанием обрушившегося обелиска. Внутри пульсировала слабая психическая аура. Иобель заколебалась, прежде чем открыть коробочку, но, сделав это, едва не рассмеялась. Она достала находку и поднесла к тусклому свету. Это была буква «І» из полированного адамантия, пересеченная тремя горизонтальными линиями — знак Инквизиции. В центре символа находился ярко-синий карбункул, который мерцал в слабом освещении, подобно единственному, пристальному оку.
— Что за… — начала Линиса.
— Это своего рода ответ, — сказала Иобель, наблюдая за теплящимся в сердце синего камня огнем. — Это свидетельствует о том, что другие также последовали этим путем, и что для тех, кто зашел столь далеко, есть больше ответов. Если они смогут их найти.
— В этом все дело?
— Этого достаточно, — ответила Иобель.
Туман замерз. Все застыло. Слабые отзвуки далекого дождя и грома разом стихли.
Иобель опустила символ Инквизиции. Она потянулась к своему болтгану.
— Довольно, — произнес низкий глубокий голос, донесшийся от Линисы, но ей не принадлежавший.
Линиса медленно прошла вперед, ее движения были по-кошачьи грациозными, несмотря на массивные доспехи. В глазах ее шлема горел холодный свет. Иобель держала болтер в руке, но уже знала, что если нажмет спусковой крючок, ничего не произойдет.
Послушница присела и подобрала с земли пригоршню серого пепла. Инквизитор моргнула. Что-то кричало внутри нее, голос, говоривший ей отступить — голос, звучавший как ее собственный.
Линиса позволила пыли слететь с пальцев.
— Кости легиона, погребенные под пеплом всего, что они построили.
— Ариман, — выдохнула Иобель.
— Этого было достаточно, не так ли — прийти сюда, коснуться первой могилы моего легиона? В этот момент ты поняла, что все, найденное тобою о нас, было правдой, — Ариман указал на инквизиторский символ, который Иобель все еще сжимала в руках. — И этой безделушки было достаточно, чтобы повести тебя дальше и продолжить охоту за правдой, — Ариман встал, и очертания Линисы начали размываться в движении, спиралью свиваясь в циклон из пыли. — И здесь и сейчас, мне этого достаточно для того же.
Иобель затряслась. Туман и земля исчезли. Они стояли среди пустоты. Очертания Линисы растаяли. Во взвихрившемся перед ней облаке пыли блестели две холодные точки света. Она почувствовала, как сила воли пытается удержать ее на месте.
— Нет! — сумела крикнуть она, прежде чем пылевая буря поглотила ее.
— Почему я здесь?
Астреос увидел, как тонколицый человек шагнул ближе.
— Ты здесь потому, что ты — предатель — ровным голосом сказал человек. — Ты здесь потому, что твой хозяин бросил тебя. Ты здесь, дабы рассказать нам все, что ты знаешь.
— Предатель… Я не предатель.
Тонколицый человек покачал головой. Старуха и стеклянноглазый человек позади него обменялись взглядами.
— Прости, возможно, сейчас ты в это веришь. Возможно, ты верил в это и раньше, но то, во что ты веришь, не меняет правды. Ты нарушил клятвы, ты принял силы, которые жаждут только порабощения человечества, и ты поднял оружие против тех, кто сражался ради его сохранения. Ты — прислужник разрухи, Астреос.
— Я… — слово застряло у Астреоса в горле, — … не помню.
— Нет, твой разум поврежден. Но если ты способен вспомнить, ты вспомнишь.
Астреос не ответил. В мыслях словно клубился туман. Кем он был? Он узнал имя, которое дал ему человек, но было ли это его настоящее имя? Другие образы и обрывочные воспоминания кружили у самой границы сознания, а затем рассеивались обратно в дымку. Воспоминания были. Он чувствовал, что те ждут у края восприятия, подобно зданиям разрушенного города, вырисовывающимся из тумана. Астреос хотел узнать, кто он такой, и почему он здесь, прикованный к металлической плите. Он пробыл здесь какое-то время, но не был уверен, как долго. Он помнил, что раньше ему уже задавали эти вопросы, что была боль, но он не помнил ни подробностей, ни того, как долго продолжался цикл боли и вопросов. Было только тупое болезненное чувство, что эти вопросы он уже спрашивал, и в ответ его спрашивали о том же.
Тонколицый человек не шевелился; Астреосу казалось, будто он ждет.
— Как тебя зовут? — спросил Астреос.
— Мое имя сейчас едва ли имеет знание, — произнес человек и оглянулся на старуху и кристальноглазого человека. — Я — инквизитор. Если нужно, считай меня за такового.
— Инквизитор, — осторожно повторил Астреос. Где-то в тумане его памяти что-то сдвинулось и затрещало. Это слово что-то для него означало, нечто большее, нежели его очевидное значение. — Ты называешь меня предателем, и думаешь, будто я расскажу все, о чем ты спросишь?
— А ты сам веришь в то, что ты — предатель?
— Нет, — без раздумий сказал Астреос.
— Вот тебе и ответ.
— Я не помню, кто я, или почему оказался здесь, — Астреос устало хохотнул. — Что ты хочешь узнать?
— Все, — ответил инквизитор. Он провел рукой по лбу, и сделал тщательно контролируемый выдох. — Начнем с того, что ты помнишь — тебя зовут Астреос.
— Нет, — сказал Астроес. Он ощутил, как в разуме открылся карман воспоминаний. Говорить казалось ему хорошей мыслью, разговор как будто прояснял его память. — Это мое имя, но не первое мое имя, — он прервался, облизал пересохшие губы. Его наполнили образы и ощущения. Он увидел лица и почувствовал круговорот запахов, которые не были реальными для него долгое время, но стали реальными сейчас, более реальными, чем лицо инквизитора и боль в голове. Он начал говорить, его голос словно доносился от кого-то другого и из какого-то другого места.
