Канарейка Великого князя (СИ) - Росса Ольга Геннадьевна

— Сергей Петрович, дорогой, не сомневайся. Ольга прекрасно справится с этой задачей, — ухмыльнулся мужчина. А я вот удивилась перемене, с ним случившейся, раньше обо мне он так не думал. — Она владеет игрой на фортепиано и поёт. У неё дворянские корни. В том времени, откуда прибыла наша гостья, не существует монархии. Понимаете?

Мужчины разом обратили свои взгляды ко мне, и я чуть не поперхнулась куском жаркого.

— Раз так, пусть Ольга Владимировна нам сыграет что-нибудь, — штабс-капитан кивнул в сторону, и я заметила в углу чёрный рояль, который не увидела раньше из-за плохого освещения. — Посмотрим, насколько она хороша.

Я покосилась на Петра, ища почему-то в нём поддержки. Его рука вдруг накрыла мою ладонь, одобрительно сжав похолодевшие пальцы, и мужчина кивнул. Деваться было некуда, я встала. Собравшиеся тоже поднялись и с любопытством наблюдали, как я иду к инструменту.

Сев на стул, я подняла крышку и замерла, не зная, что играть. Пётр поставил на рояль подсвечник, освещая для меня клавиши.

— Спасибо, — кивнула я, не глядя на колдуна. — Что сыграть вам, господа?

— А сыграйте-ка нам «Марсельезу», — вдруг выдал кто-то из офицеров.

Меня несколько удивил его выбор, но руки взметнулись и плавно опустились на клавиши, выводя знаменитую мелодию. И вдруг мужчины хором запели по-французски:

— Вставайте, сыны Отечества!

Настал день славы!

Против нас поднят флаг кровавой тирании

Слышите ли вы в своих деревнях

Рёв кровожадных солдат?

Они идут прямо к вам,

Чтобы резать ваших сынов, ваших друзей!

К оружию, граждане!

Стройтесь в батальоны,

Идём! Идём!

Пусть нечистая кровь

Пропитает наши поля…

Когда бравурная музыка утихла, раздался голос, одухотворённый и громкий:

— Первый нож на бояр, на вельмож. Слава! Второй нож на попов, на святош. Слава! А молитву сотвори, третий нож на царя! Слава! — продекламировал Кондратий Рылеев, гордо подняв бокал, и выпил его содержимое одним залпом.

— Слава конституции! — хором ответили ему друзья.

И тут меня осенило. Кондратий Рылеев, декабрист, Северное общество… значит, остальные гости… Боже! Куда я попала?

Я смотрела на мужчин и не могла поверить в то, что вижу. Неужели это правда те самые декабристы?

— Господа, вы что задумали? — я встала и ошеломлённо посмотрела на присутствующих. — Вас же повесят. Пострадают невинные люди.

В памяти всплывали уроки истории, и ужас охватил меня.

— С чего вы взяли, что нас повесят? — вышел вперед офицер — князь Сергей Петрович Трубецкой, хмуро смотря на меня.

— Вас, может, и не повесят, — указала я пальцем на него, потом взглянула на Рылеева, — а вот Кондратия Фёдоровича точно. Остальных отправят на каторгу в Сибирь или в ссылку.

— Вы же говорили, что в вашем веке нет монархии, — прищурился поэт. — Значит ли это, что нас ждёт успех?

— Пройдёт почти столетие после восстания декабристов, прежде чем от монархии в России ничего не останется, — мой голос звучал напряжённо.

— Кто эти декабристы? — усмехнулся Пётр.

— Вы, господа. Вас так историки назовут, потому что восстание на Сенатской площади произойдёт в декабре в одна тысяча восемьсот двадцать пятом году.

— А вот тут вы ошибаетесь, — усмехнулся князь Оболенский. — Мы не собираемся выступать в декабре. Восстание намечено на лето следующего года.

— Пока не собираетесь, — стиснула я зубы, не зная, рассказывать всё или не стоит.

— Что вы об этом знаете, Ольга Владимировна? — Рылеев подхватил меня под локоть и аккуратно усадил в кресло возле камина. — Просветите, почему мы решим выступить в декабре? Какого числа, не подскажете?

— Точно не помню, — пожала я плечами, — где-то в середине месяца, то ли четырнадцатого числа, то ли шестнадцатого.

— И что послужит причиной этого события? — продолжал допытываться у меня Кондратий.

— Смерть императора. Возникнет междувластие: на престол должен был взойти его брат Константин, но он подпишет отречение, — я сглотнула комок в горле, смотря на мужчин и не веря до конца, что передо мной стоят настоящие декабристы. — И до того как Николай объявит себя императором, пройдёт время. Вот вы и решите выступить с полками на площади, чтобы свергнуть монархию. Да только ничего у вас не выйдет. Восстание подавят, вас арестуют, а потом осудят и казнят как предателей.

В комнате воцарилась зловещая тишина, лишь свечи потрескивали и тени шестерых мужчин колыхались, словно призраки прошлого.

— Когда умрёт император Александр Павлович? — осторожно спросил меня кто-то из них.

— Точно не могу сказать, где-то в ноябре. В школе меня больше интересовала музыка, а не история, — я смотрела на офицеров исподлобья. — Больше я вам ничего не скажу, так как подробностей не помню.

— Думаю, этого достаточно, — выпрямил спину Кондратий. — Не зря всё же Высшие силы послали вас к нам. Теперь мы предупреждены и знаем, какие события нас ожидают.

— И вы ей поверили? А если она лгунья? — штабс-капитан сложил руки на груди и посмотрел на Рылеева.

— А вот это мы, Бестужев, проверим обязательно. Посмотрим, умрёт в течение месяца император или нет, — на полном серьёзе ответил ему сообщник.

— Интересно, зачем мне врать? — фыркнула я, злясь. — Выдернули меня из моего комфортного мира, где есть интернет, мобильная связь, электричество и центральное отопление. Ещё заставляют меня притвориться другим человеком и стать подстилкой для Великого князя.

— Как грубо, — хмыкнул кто-то из заговорщиков.

— Говорю как есть, — я подскочила с кресла и рванула к выходу. Прочь отсюда! Но только я выбежала в полутёмный коридор, как запястье обожгло и мои ноги встали как вкопанные. Я не могла пошевелить и пальцем, даже губы онемели.

— Далеко собрались, Ольга Владимировна? — стальной голос прозвучал за спиной. — Я же сказал, что вам от меня не сбежать.

И вокруг шеи сомкнулись жёсткие пальцы, слегка надавив на сонную артерию, но потом отпустили меня. Колдун предстал перед моим взором с наглой ухмылкой на лице. Он провёл большим пальцем по моим губам, потом вниз по обнажённой шее.

— Вы забыли, что только я могу вернуть вас домой? Куда вы бежите? Ночью в холод? Собрались под мостом ночевать? Ведь у вас ни денег, ни документов нет, — его слова били по самому больному. Знает, гад, что мне не выжить без помощи. — Хотите сгинуть?

Вдруг он схватил меня за плечи, и его горячие губы прижались к моему рту, которым я даже пошевелить не могла. Кожу покалывало от его нежных прикосновений, мягкий вязкий поцелуй обволакивал, дурманя голову. Я даже потерялась в пространстве и времени, ощущая странное оцепенение.

— Вот и всё, — мужчина отпустил меня, на его губах играла самодовольная улыбка. — Теперь вы не никому расскажете о нас и о том, что мы задумали, в том числе кто вы сами и откуда.

«Что?!» — вопило моё сознание, но я по-прежнему не могла пошевелиться.

— Я наложил на вас чары, Ольга Владимировна. И пока вы не вернётесь в своё время, они не позволят вам наболтать лишнего. Возвращайтесь в гостиную. Вечер ещё не окончен, — Пётр слегка коснулся указательным пальцем моих губ и, развернувшись, проследовал в комнату.

Телу так же неожиданно вернулась подвижность, кулаки сами собой сжались. Ах так, значит, да? Вы ещё пожалеете, господин колдун, что выдернули меня из двадцать первого века! Я пока буду покорна, но не собираюсь быть вашей послушной марионеткой.

Гордо подняла подбородок, выпрямила спину и вернулась в гостиную.

Глава 8. Обустройство

Утром в храме собралось много народу. Пётр стоял рядом, самоотверженно крестясь перед образами, чему я была удивлена. Не думала, что колдун вообще может входить в храм божий. Я изредка осеняла себя крестом, разглядывая присутствующих из-под капюшона. Запах ладана, казалось, пропитал уже мою одежду. Хористы протяжно пели псалмы. Под их голоса Пётр шептал мне на ухо, указывая на некоторых аристократов, которых должна знать Ольга Алединская. Правда, не уверена, что я всех запомнила.