Зверь (СИ) - "Tesley"
— М-м… монсеньор… — промычал Ричард, сам не зная толком, что хочет сказать. — Но Рамиро… не совсем пёс. Он – гончая Лита. Он не нуждается в обычной пище.
— А в чём он нуждается? — поинтересовался Ворон небрежно. — Если ему нужна не кровь, то что? Может быть… А скажите-ка мне, юноша, — продолжал он, внезапно нахмурившись, — не случалось ли за последнее время в вашем окружении каких-нибудь странных, необъяснимых смертей?
Час от часу не легче! Дик почувствовал себя так, словно увяз в каком-то мутном, заколдованном сне, лишённом смысла и связи.
— Все мои вассалы живы и здоровы, — ответил он с недоумением. — Да и что им сделается? Ведь Рамиро спас нас всех, приведя в Ноху! Он защитник, монсеньор, а не убийца. Он не какой-нибудь там кровосос.
— Вот как? — спросил Алва. — И он может становиться тенью?
Ричард кивнул и прищёлкнул пальцами. Рамиро, уже улёгшийся у его ног, недовольно фыркнул, но всё же подчинился и поднялся гибким движением. Шаг – и литтэн плавно перетёк в двухмерную форму, превратившись в плоский силуэт на полу. Алва с минуту наблюдал, как собачья тень скользит среди солнечных пятен, словно гоняясь за ними, и перевёл потемневший напряжённый взгляд на Ричарда.
— Какой он в человеческом облике?
— У него нет человеческого облика, эр Рокэ! — в отчаянии воскликнул Ричард. Что это за странные мысли приходят сегодня монсеньору на ум?
— Да вы настоящий еретик, Ричард! — живо отозвался Алва с иронией, за которой, однако, чувствовалась затаённая тревога. — Разве вы не видели фресок в соборах Агариса или росписей на стенах прямо здесь, в Нохе? Спутники демонов и сами демоны. За Литом следуют огромные мужланы с бычьими мордами вместо человеческих лиц, за Астрапом – худосочные девицы с кошачьими головами и львиными гривами, за моим предком Анэмом – крылатые ведьмы с птичьими клювами вместо носов, а за Ундом – птицерыбодевы со змеиными хвостами. Разве вы не верите в это, как положено сыну истинной церкви?
— Эсператистская ложь! — выпалил возмущённый Ричард и тут же прикусил себе язык. — То есть я хочу сказать… Ведь Ушедших богов стали считать врагами Создателя, так ведь? — несчастным голосом произнёс он. — Вот и их спутников представили какими-то страшными чудищами. Но это неправда, эр Рокэ! Наши предки не были детьми Чужого. И я никогда в жизни не видел минотавров, кроме как на церковных росписях. Старинные легенды нашего рода ни словом не упоминают о них. Да и святого Гермия, моего предка, сопровождал пёс, а не человекобык. А Рамиро… Он даже в Лабиринте, рядом с Изначальными тварями оставался просто охотничьим псом – такой он и есть на деле!
— Неужели?.. Чем же он тогда питается?
— Магией земли, — ответил Ричард не задумываясь. — Так же, как и все создания Лита, даже Изначальные твари. У земли хватит стихийной силы, чтобы прокормить хоть сотню таких литтэнов.
Алва задумчиво посмотрел на Рамиро, который, вернув себе трёхмерную форму, снова улёгся у ног Ричарда.
— И, однако, он всего один, — пробормотал Алва.
— Я не знаю, сколько их осталось на самом деле, монсеньор, — ответил Ричард не без грусти. — Может быть, есть и другие, но они пока спят, как спал и Рамиро. Я хочу позвать их, но мне не хватает умения увидеть, где они находятся.
— Но вы нашли хотя бы одного… — проговорил Алва словно бы про себя. — Это уже много. А вот я никогда не видел… белых ласточек.
— А крылатых ведьм с птичьими клювами? — против собственной воли поинтересовался Ричард.
Его потянуло за язык какое-то болезненное любопытство; правду говоря, он совсем не хотел слышать ответ. Но Алва ответил, саркастически усмехнувшись:
— Крылатых ведьм – да. Видел. — Его синие глаза внезапно потемнели. — В Хексберге есть целая гора, где они живут. Рот… Один мой родич утверждает, что это астэры. Но не все, кто поднимался к ним на ночь, утром спускались вниз.
— Почему? — спросил Ричард. Голос его почему-то сел, и вопрос прозвучал почти шёпотом.
Алва пожал плечами.
— Астэры забирают души у тех, кто особенно им понравился, — пояснил он небрежно. — Во всяком случае, так говорят, когда находят трупы этих… счастливчиков.
Ричард содрогнулся.
— Это не настоящие астэры, монсеньор, — пробормотал он.
— Возможно, — согласился Алва. — Будь я Литом, мне и в голову бы не пришло кормить своих псов собственной печенью, не говоря уж о печени моего наследника. И, каким бы мерзавцем я ни был, бросать им своих подданных я бы тоже не стал. Но кто знает этих Ушедших богов? Люди – их создания, а люди готовы платить за власть чем угодно. За примером не далеко ходить: взять хотя бы нашу любезную королеву. Хотя нужно отдать ей должное: она исключительно ловко торговала собственным сыном.
Снова «сын королевы»! В предсмертном манифесте Фердинанд II отрёкся от него, а ведь ребёнок был единственной естественной защитой Катари. Ричарда опять пробрал лёгкий озноб. Что же будет с ней теперь, когда сама она под судом, её муж умер, а сын похищен? Сердце юноши сжалось от горькой жалости.
— Вы прикажете возобновить суд над её величеством, монсеньор? — внутренне замирая спросил он, не смея поднять глаз на Алву.
— Подданные не должны судить свою королеву, — холодно и сухо ответил тот. — Это было делом Фердинанда, который, что ни говори, умер очень кстати. Выставлять себя рогоносцем перед всеми не самая приятная вещь.
Дик невольно испытал приступ глухого раздражения. Покойного короля, конечно, нельзя было назвать хорошим правителем, но он был добрый человек. Алве не стоило говорить об убитом в таком пренебрежительном тоне.
— Что вы сделаете с королевой? — спросил он, по-прежнему не поднимая глаз.
— Предоставлю ей самой выбрать свою судьбу, — ответил Алва спокойно. — Не сомневаюсь, что она примет лучшее решение из возможных.
Ричард наконец поднял голову и вопросительно взглянул на Ворона, ожидая, что он разъяснит свои слова.
— Но это же очевидно, юноша, — произнёс тот с раздражением. — Неужели вы до сих пор не поняли, что королеву интересует прежде всего она сама? Жизнь раскаивающейся вдовы вряд ли её устроит. Следовательно, она продаст отцовство своих детей по самой выгодной цене. И вам она известна. Вспомните, что вы сами говорили покойному Фердинанду и что повторили сегодня послу Гамбрину. Кого королева назвала отцом своих детей в приватных разговорах с вами в саду Святой Октавии?
— Вас! — буркнул Ричард, в эту минуту ненавидя Алву всей душой.
Ворон усмехнулся и слегка развёл руками.
— Но вы тоже вели со мной приватные разговоры, монсеньор, — яростно бросил ему Ричард, — и вы уверяли меня в том, что всё это неправда! Вы сказали, что будь принц вашим бастардом, он был бы вашей копией, а уж внешнее сходство всякий способен увидеть своими глазами!
— Верно, — холодно согласился Алва. — Но вы окажете скверную услугу вашей обожаемой королеве, если начнёте распространяться об этом. Признание Карла моим бастардом вернёт его в порядок престолонаследования, а Катарина Ариго сохранит корону на своей голове. Или вы так ревнивы, что не переживёте её брака со мной?
— Что?! Её брак с вами? — переспросил потрясённый Ричард, не веря своим ушам.
Ошеломлённый, он отступил на несколько шагов и остановился только когда почувствовал, что рискует оступиться. Слова Ворона поразили его как удар молнии.
В Капитулярном зале резко стемнело: вероятно, солнце зашло за тучи. Лицо Алвы утонуло в тени и стало похоже на древнюю театральную маску.
— А вы намеревались сами предложить ей руку и сердце? — Насмешливый голос Алвы из полутьмы хлестнул Дика как плетью. — Увы, юноша, для королевы это не такое привлекательное предложение, как вам кажется. Власть в вашем разорённом Надоре, где из каждого угла свищет ветер? Помилуйте! Можно ли придумать что-нибудь более жалкое после короны Талига? А сын-бастард, взятый из милости в замок Окделлов! Нет, нежное сердце нашего святого гиацинта не вынесет подобной жертвы с вашей стороны. Регентшей ей не стать, даже окажись Карл сыном Фердинанда: женщины в Талиге не правят. Но моей королевой она может быть и знает это. Катарине прекрасно известно, что я не допущу династического кризиса в стране.
