Александр Костожихин - И станешь ты богом
– Пятка, не всё ли равно, когда погибать? – Ингрельд был спокоен и хладнокровен.
– Нет, не всё равно. Мне добыча плечи оттягивает. Я не против боя. Но чтобы меня заведомо убили – на это я не согласен.
– Кудыма, да объясни же ты, что ты задумал? – Щука потёр рукой лоб. – Я не поверю в то, что ты ничего не обдумал и не взвесил. Не кажется ли тебе, что пора бы уже поделиться своим планом.
– Не стесняйся, брат, не ломайся как красная девица в первую брачную ночь, – Волчий хвост был зол и весел одновременно.
Остальные тоже глухо ворчали.
– Боя не будет – кулайцы уйдут… если у меня получится то, что я задумал.
– А если не получится?
– Нас убьют. Только и всего. Вы что, смерти боитесь?
– Не в этом дело, шаман, – снова горячо заговорил Пятка, – одно дело – погибнуть в равном бою. Другое – заведомо зная, что погибнешь. Это надо понимать. И почему не будет боя? Ты объясни.
– Духи Иремель и Ямантау дали мне некий дар. Вы его видели, когда убили Гондыра. Помните? Вот именно им я и хочу воспользоваться. Однако зря убивать я никого не хочу. Сперва покажу свою силу. Беда в том, что я не знаю, получится ли у меня. Тогда ведь я был в гневе. Сейчас – нет. И как, если получится, отнесутся к этому «железные волки»? Люди они бесстрашные. Но гнева богов и духов боятся даже они.
– Хрен с тобой. Ты – выбранный вождь. Наше дело тебе подчиняться.
В ответ на эту тираду Кудыма улыбнулся. От этой улыбки по спинам ватажников пронёсся морозный сквознячок. Улыбались губы. Разноцветные глаза стали мёртвыми, страшными. Что-то потерял шаман после посещения Иремель и Ямантау. Что? Да кто его знает. И лучше не знать. Меньше знаешь – крепче спишь. Вроде так гласит народная мудрость. Мудрость, пришедшая из глубины веков.
XIII
Кулайцы приготовились к штурму. Вот уже подтащены мостки ко рвам, в колонах нетерпеливо переминаются воины. Всех, без исключения, бьёт лёгкий мандраж. Так всегда бывает перед боем. Это нормально. Так было, так есть, так будет. Потом, в диком крике порыва растворятся страх и неуверенность. Из глубины сознания выплеснется священная ярость, подавит сознание. Тренированное тело само определит траекторию движения. Ещё мгновение. И начнётся. Воины начали вдох, чтобы дружно проорать перед штурмом имя военного вождя.
Сзади раздался долгий, пронзительный свист. Некоторые из кулайцев, включая военного вождя, недоумённо оглянулись.
Из леса на поляну вышла, прикрываясь щитами и ощетинившаяся копьями небольшая ватага. Щиты раздвинулись, вперёд шеренги вышел обнажённый по пояс высокий худощавый мужчина с богато татуированным телом. Татуировки указывали его статус – шаман племени Чудь. Длинные волосы, перехваченные на линии лба кожаной полоской, свободно спадали с плеч. Оружия при нём не было. Шаман поднял вверх обе руки с пустыми ладонями, показывая этим жестом свои миролюбивые намерения и желание поговорить. Не спеша, но в тоже время неуловимо лёгкой походкой направился к кулайцам. Военный вождь «железных волков» оценил эту лёгкость движения, гибкость тела, то особенное спокойствие, которое отличает опытного воина от воина незрелого, молодого.
Военный вождь опустил оружие на землю и, в свою очередь, пошёл навстречу Кудыме. Рядом с ним семенил кулайский шаман. В отличие от Кудымы, кулайский шаман был низкоросл, с большим пузом и пухлой грудью, на которой болтались различные обереги и были наколоты магические рисунки и изображения рун. Кудыма в один миг оценил своего соперника. Несмотря на большой живот и по-бабьи свисающие груди, двигался чужой шаман с медвежьей грацией. А медведь, как известно, зверь опасный: внешне неповоротливый, он коварен, необычайно силён, быстр и ловок. Вот и у кулайского шамана, если внимательно присмотреться, можно было заметить, как под толстым слоем жира перекатываются железные мускулы, а заплывшие глазки светятся умом и хитростью. Достойный противник!
Встретились.
По обычаю, Кудыма и вождь коснулись друг друга раскрытыми ладонями, а затем оба шамана, в знак дружелюбия и отсутствия злых помыслов, потёрлись носами.
Уселись, скрестив ноги калачиком. За встречей настороженно наблюдали ватажники, кулайцы и остяки. Пятка по привычке слегка подёргивал тетиву гигантского лука. Та в ответ басовито и грозно гудела.
Разговор, на межнациональном языке, начал Кудыма. Опять же, по давно установившемуся обычаю, шаман расспросил о здоровье, семье, рыбной ловле и охоте. Вождь серьёзно и обстоятельно отвечал, после чего задал точно такие же вопросы Кудыме. Тот, так же обстоятельно, не торопясь, удовлетворил любопытство вождя. Поведал о летнем набеге на деревню, о переселении рода на новое место; о том, что на момент отправления в поход его жена и дети, слава богам, были живы и здоровы. Красочно описал встречу с атаманом и совместную с ним битву против объединённого войска булгар и хазар.
Вождь очень заинтересовался новой факторией франков. Подробно расспросил о ней. Чудинец рассказал то, что сам видел.
За время беседы дважды опустошались чары со сладкой брагой, которые им подносились по знаку вождя. Вождь вскользь извинился перед шаманом за скудное угощение, объяснив это тем, что пока не время для пира. Кудыма с пониманием покивал головой. Вождь вежливо предложил ватаге принять участие во взятии городка остяков. А иначе зачем они сюда пришли?
Всё это время кулайский шаман сидел неподвижно и молчал, прикрыв глаза. Кудыма чувствовал, как кулаец пытается осторожно пробиться в его сознание, разгадать тайные мысли и желания. Вне всякого сомнения, как шаман он был очень сильный. Пожалуй, даже не уступал чудинскому. А может быть, и превосходил его. Однако после известных событий Кудыма стал не просто шаманом. Только вот кем он стал, он и сам пока не знал ещё. Знал лишь, что что-то в нём необратимо менялось. И эти потуги кулайца вызывали у него теперь только внутреннюю улыбку. Вот Кудыма в тонких сферах и показал эту улыбку кулайскому шаману, затем превратив её в страшный волчий оскал. Кулаец в ужасе отпрянул и затаился, хотя внешне на его лице ничто не отразилось, лишь на очень короткое мгновение широко раскрылись узкие глазки, в которых промелькнул откровенный страх. И снова шаман застыл, подобно каменному изваянию. Всё-таки, выдержки этому человеку было не занимать.
Кудыма обратился к вождю кулайцев:
– Сейчас, после долгого отсутствия и нагруженные богатой добычей, мы возвращаемся домой. Нам необходим проводник, дабы быстрее попасть в Пермь Великую. Никто, лучше остяков, эти места не знает. Мы шли к остякам с миром, а не войной. Но встретили у городка ваш воинский отряд. Если я правильно понял, ваша разведка донесла, что в данный городок к князю Йолгызы приходил месяц назад караван из Хорезма. Сами остяки ждали его, поэтому ныне не участвовали на Больших Торгах. Сбыли всю меховую рухлядь, выменянный у юкагиров на железо рыбий зуб здесь. Получили хороший куш. Теперь у них знатные мечи и сабли, дорогие ковры, пряности, золотые и серебряные монеты. Без сомнения несколько меньше, чем остяки могли получить за свой товар в Городище, зато с перевозом не пришлось маяться. Так?
– Так, – кулаец теперь с плохо скрываемым раздражением смотрел в разноцветные глаза чудинца. Кулайский шаман упорно продолжал хранить каменное молчание. Вождь перевёл свой взгляд с Кудымы на него, злобно спросил по-кулайски:
– Ну, чего ты молчишь, как язык проглотил?
– Помнишь, вождь, не далее как вчера я говорил тебе о пропаже душ? Думаю, это связано с этим шаманом. Проклято это место. Надо сниматься и немедленно уходить отсюда. Я заглянул в тонкие сферы этого существа. Это не человек. Или уже не человек. Давай, не будем испытывать судьбу, пока она нас не стала испытывать. Уйдём домой. Или найдём другой городок или деревню для набега.
– Да ты что?! Здесь мы знаем, что найдём за частоколом. А что нас ждёт в других местах?
– Охолонись, вождь. Что важнее, богатство или потеря душ? Ведь они никогда более не вернутся к нам. Мы потеряли тридцать два воина. Пропало тридцать две души. Родится тридцать два ребёнка. Мёртвыми. Это сейчас. Сколько нас погибнет? Ты знаешь? Стоит ли эта добыча того, что мы потеряем? Я – шаман. Моё дело думать о сохранении рода, о его защите. Здесь же я бессилен. Берегись этого чудинца. Берегись этой малой ватаги. Больших бед наделают они. Оно нам надо?
– Надо – что?
– Если ум твой тупее колуна, надо его заточить до ножевого острия. Хорошо, я объясню. Как воин, ты должен отлично видеть, что эти вышедшие к нам ватажники – великолепные бойцы. Они не хотят нашего нападения на остяцкий городок. Значит, чтобы не получить удар в тыл, придётся сперва уничтожить их. Сколько наших воинов они за собой унесут? Пять десятков? Шесть? Сколько заберёт штурм? Не обольщайся лёгкой победой. Думаю, более половины дружины ляжет на склонах этого холма. Посчитал? Не менее трёх с половиной сотен наших воинов будет убито. Оставшаяся сотня с честью и богатой добычей вернётся домой. На первый взгляд – ничего страшного. Но потом начнут рождаться мёртвые дети. Душ-то, чтобы вселиться в них, не будет. И у этих мёртвых детей никогда не родятся дети. Протягивай цепочку. Три ли с половиной сотни полягут тут? А может, тысячи и тысячи кулайцев сложат тут свои головы? Как думаешь, а? Кому и зачем тогда будут нужны эти ковры, золотые чаши, монеты, подносы? Тебя проклянут. Неужели ты всё ещё ничего так и не понял? Я бессилен.
