Андрей Демидов - Тайны Звенящих холмов
– Швабы! Швабы! Это лабские швабы! – подхватил кто-то. – Они делают из кожи убитых попоны для лошадей! Конечно, это готский выговор, словно собаки брешут! Смотрите, они убили стреблянских послов, изрубили в куски… Началось!
Под надрывный звук рога, под душераздирающий вой швабы бросились на стреблян.
Их натиск был страшен. Первый ряд стреблян рухнул под смерчем из ангонов и франциск, всадники ворвались в самую гущу, топча, сшибая с ног, орудуя длинными мечами.
Стребляне дрогнули и начали пятиться. Их клич захлебнулся, упало несколько стягов, сквозь треск и лязг пробился вопль:
– Третника убили! Оря ранен!
Напрасно бурундеи пытались пробиться вперёд, чтоб схлестнуться со швабскими всадниками, ослабить натиск. Стиснутые стреблянами, они распались, могли лишь слать во врага стрелы.
И только когда стреблянская рать раскололась надвое, Швиба с двумя варягами и десятком бурундеев добрался до врага и, располовинив от плеча до седла одного из швабских вождей, врубился в их ряды.
Бешено погоняя лошадей, в сторону Стовова рванулись два всадника из числа бурундеев. В полусотне шагов от князя они остановили скачку и, с трудом удерживая ошалевших коней, закричали наперебой:
– Стовов! Это швабы! Они перережут всех и всё, спалят Тёмную Землю… Стовов, вирник Водополка Тёмного, Швиба, Оря, Претич, и Рагдай, и волхи стреблянские взывают к тебе… Подмоги, вступись со своей челядью и варягами за нас! Швиба от имени Водополка обещает впредь не тревожить Стовград и Ладогу и даст хорошие дары! Во имя всех склавенских богов!
Стовов страшно, напоказ захохотал, поворачиваясь к своим воям, на лицах которых царило смятение:
– Пусть их вырежет всех, нам же меньше работы! Проклятые стребляне убили моего вирника Кадуя в прошлое лето, отказались платить виру, войти под моё крыло, насадили на остроги головы Борна, Шинка, волха Акилы! Водополк побил моих товаринов в Игочеве, ходил три лета к Ладоге, пожёг Стовград и едва не убил княжича Часлава! Так пусть они теперь умоются кровью! Их наказал Перун за гордыню, убийство волха и поклонение этому колдуну с Медведь-горы, Рагдаю. Мы уходим и вернёмся, когда уйдут пришельцы, когда вся Тёмная Земля нам отдастся без крика. Пустите в послов стрелы, пусть идут, откуда пришли, и умрут!
Один из бурундеев свалился с пробитым стрелой горлом, застряв ногой в стремени, и конь потащил его по земле, как соломенное чучело.
Второй, пригнувшись, треща развевающимся плащом, погнал коня обратно, в сечу.
– Видно, не суждено тебе, Гуттбранн, настичь своих двух врагов-изменников, клянусь Даждьбогом! Убьют их в сече, – ухмыльнулся Стовов, поворачивая к лесу. – Эй, Семик, Полукорм, Ацур! Чего скособочились? Уходим, уходим, хвала богам! Ну, княжич мой, иди к отцу на седло!
Гуттбранн некоторое время ещё кружил на месте, скрипя зубами и пытаясь разглядеть в сумеречной мгле и хаосе битвы фигуру Вишены или Эйнара.
Затем он выругался так злобно, как только мог, и махнул своим варягам рукой, указывая вслед Стовову.
Глава 15. Встреча богов
– Отроки Валдутины, проросшие как жито, лель-лада, дид-лада, дитяти Тирлича, Чегира и Железна Колеса. Дедушка болотный проглядел глаза сквозь ночь. – Лочко радостно приплясывал вокруг Решмы. – И резали витязи друг дружку, пока не остались от них лишь кусочки, а Мать Матерей подобрала пятку славного Хорива и сделала из неё первого стреблянина. А кого она теперь сделает? Опять стреблян?
– Заткнись, пустоголовый, – сквозь зубы процедил ему Решма; он беспокойно оглядывался, останавливая взгляд то на верхушке недалёкой от этого места Медведь-горы, то на свежей гати, проложенной в глубь Волотова болота.
Гать была широкой, её ветки и вязанки соломы несли следы копыт, множества ног. Оттуда, где она прерывалась в осоке, в глубь леса, в сторону капища и Дорогобужа, уходила просека изломанных зарослей.
Из глубины болота, из-за островков и кочек, густо поросших развесистыми осинами, доносился то крепнущий, то пропадающий гул, были заметны белые мимолётные сполохи.
– Ты довёл их до самого капища? – Решма сковал Лочко пронизывающим взглядом. – Они вышли на поле?
– Конечно. Как раз Претич начал брать верх. Его люди захмелели от крови, ничего не видя. – Лочко ответил смиренным голосом, попятившись, едва не упав. – Там был Стовов с дружинами и варягами. Узрев швабов, он сбежал.
– Ничего, швабы отыщут его. Они очистят Тёмную Землю, окрестности Медведь-горы от всего этого сброда. Клянусь небом: что не удалось с помощью уговоров, удастся с помощью наёмников. А что, на Медведь-горе тихо?
– Тихо. Креп, Рагдаев служка, сидит там с этим бешеным псом. Не выходит. – Лойко заискивающе улыбнулся. – Ты не обманешь меня, Решма, возьмёшь с собой за сорок земель? Меня ведь теперь и Оря и Претич посадят на кол, как бы я ни блажил.
– Дурак дураком, а смекаешь, – рассмеялся Решма, сохраняя в глазах всё то же ледяное выражение. – Давай-ка разложи костер, холодно.
Ночь была безлунной, чёрной, как сажа.
Ни одна птица не нарушала торжественного шума ветвей, только невдалеке, с рваными промежутками выл одинокий волк, тоскливо и жутко, словно последний, единственный обитатель леса.
Костерок, сложенный из сухих сосновых лап, быстро запылал, треща и едко дымя.
Он бросал на болотные заросли колеблющиеся тени двух человек, склонившихся над пламенем, и казалось, что великаны творят своё непонятное колдовство.
– Решма, а почему боги не могут прийти в своём обличье? – спросил Лочко, зачарованно глядя на корчащиеся в огне ветви. – Почему они бросят свои железные повозки и оставят чрево Валдуты?
– С чего ты взял? – Решма вздрогнул и подозрительно покосился на убогого.
– Не знаю. Волх Мукор, что был порублен Стововом у Дорогобужа, говорил, что боги, приходящие на землю, теряют свою силу. Он ещё говорил, что в стародавние времена на Алатырь-горе жили боги и когда они спустились вниз, к людям, то растеряли свои колесницы и силу, поссорились меж собой и разошлись кто куда, став вождями племён.
– Любопытные сказки тут у вас. – Решма, поёжившись, завернулся в плащ, ссутулился, неожиданно вздохнул. – Чего ты ещё знаешь про богов?
– Это не сказки. Это так и было всё.
– Тебе лучше знать, Лочко. А ты и впрямь можешь разговаривать с лешаками и водяными дедами? Ты видел их?
Лочко не ответил, привстав и напряжённо всматриваясь в сторону Волотова болота; там, среди булькающих звуков дыхания водяных, возникло неясное движение.
– Кажись, идут.
– Ступай им навстречу, покажешь путь через топь. Шестину возьми подлиннее.
Стреблянин кивнул, схватил сучковатую берёзовую жердь и, быстро пройдя до того места, где гать уходила в вязкую от ряски воду, остановился:
– Шивзда, вимзла, якутилима ми. Вспомни, Водяной Дедушка, подарки в берзозоль, пусти и выпусти меня. – Затем он, пробуя дно, осторожно двинулся дальше; он словно растворился в шорохах и болотных испарениях.
– Интересно, комары здесь когда-нибудь замёрзнут? Или и зимой будут? – Решма раздражённо отогнал от лица насекомых; ждать ему пришлось долго, подбрасывая в огонь хворост, коченея, борясь со сном и желанием встать и побрести куда-нибудь в темноту, всё равно куда, лишь бы только продвигаться вперёд, вперёд.
Решма почти задремал, когда невдалеке раздался жалобный бессвязный вопль Лочко, он только пожал плечами и поднялся, поворачиваясь к расступающимся затрещавшим камышам.
Первые двое, вышедшие к костру по гати, одетые в бесформенные меховые зипуны, высокие, перетянутые по-швабски, кожаные поржни, грубые рубахи, из-за воротов которых поблёскивали набранные из тонких колец кольчуги, в плоские кожаные шапки, усиленные железными пластинами на швабский манер, волокли за ноги Лочко.
Стреблянин то уходил головой под воду, пуская пузыри, то, схватившись за пучки осоки, увлекал их за собой, вытягивая шею и выгибаясь, чтоб не захлебнуться взбаламученной жижей.
– Засада, клянусь Велесом, я не знаю, кто они! Напали, нужно упредить богов об опасностях! Решма, Решма, засада!
Следом вышли ещё трое, в похожих одеяниях, угрюмые, с каменными лицами.
Последними из темноты показались двое, с заметно угловатыми и мощными движениями, в одних только ветхих рубахах, с громоздкими свёртками в руках.
Едва вступив в круг света, они уложили свёртки на траву и неподвижно замерли, вросли в землю широко расставленными ногами.
Остальные, бросив всхлипывающего Лочко, приблизились к Решме.
– Натоот! Вот и встретились, ягд Шлокрист, а ты жаловался, что никогда больше не увидишь своих. Какие тут дела? – сказал один из них, отличавшийся очень широко посаженными, почти круглыми глазами.
– Решма, беги, спасайся! – С криком, полным ужаса, Лочко попытался подняться, но был тут же придавлен ногой ближнего к нему носильщика.
– Натоот! Командор Кропор, я рад всех вас видеть живыми и одновременно скорблю, что это произошло так далеко от дома, на этом вонючем болоте. – Решма приветственно поднял правую ладонь. – Ну и вид у вас, словно у туземцев Фомнагтани эпохи Второй Великой войны.
