Анна Ирам - Грязный свет. Браво Его Величества
Белые кудри, которые до этого закрывали обзор, начали потихоньку темнеть, кожа приобретала свою привычную смуглость, длинные изящные пальцы стали короче, а на руках проступили следы от ожогов. Цеса была уверена, что все еще напоминает внешне Принцессу Арно, пусть и не так явно, как несколько часов назад, и молилась всем, в кого не верила, чтобы страж у ворот не испугался и провел её в поселок. Удерживать уплывающее сознание становилось непосильной задачей, последние минуты ей приходилось выдергивать себя из заволакивающей глаза темноты. Боль уже не была такой пугающей, отчасти от того, что раны не задевали о ткань, отчасти из-за обморочного состояния, которое заставляло утихнуть участившиеся приступы. Пальцы не слушались, каждый раз ослабляя хватку на гриве вороной лошади, и, в конце концов, Цеса просто перестала удерживать себя в седле, безвольно обвиснув на шее животного.
Когда кобыла остановилась возле ворот и устало опустила голову. В калитке открылось маленькое окошко, сквозь которое в неясном свете ночной лампы, Цеса различила строгий взгляд стража ворот. Откуда-то издалека долетел резонный вопрос о том, куда направляется женщина в столь поздний час, на что ведьма успела прохрипеть, что бежит от смерти, после чего, наконец, отпустила сознание, положившись на благосклонность судьбы.
Пожилой мужчина, не медля ни секунды, открыл створу ворот, схватил под уздцы лошадь и завел её за ограду. Осмотревши напоследок окрестности, он поспешил закрыть ворота, после чего подошел ближе к лошади и осветил лицо бездыханной женщины.
Первый взгляд на наездницу заставил его в ужасе отшатнуться, но седина в волосах и старческие пятна на натруженных руках посоветовали ему взять себя в руки. Сходство с Принцессой Арно, которую он в свое время видел не раз на возвышении во время казни королевской семьи, было неоспоримым, но все же с женщиной что-то происходило. Прямо на глазах стража ноги наездницы покрывались пятнами от ожогов, появлялись веснушки на удлиняющемся носе, брови темнели, а длинные ресницы завивались. Под глазами проступали синие круги, губы становились уже и ярче, чем у Её Высочества, а непослушные каштановые кудри теряли свою пугающую белизну. Через несколько минут мужчина уже поспешно вел лошадь с полуживой девушкой в седле к дому Гирата.
Различить безвольно обвисшее тело в сумерках мог разве что весьма натренированный человек. Обессиленные руки запутывались в кудрявой гриве, полог черного платья сливался с лошадиным крупом, а исхудавшее без еды, отравленное тело было едва заметно за массивной шеей животного. Страж старался передвигаться как можно тише, чтобы другие жители не заметили появления ночного гостя, потому как здесь это давно уже считалось дурным предзнаменованием: в темноте ходили либо воры и убийцы, либо те, кто высматривал девиц и детей на продажу. И поскольку сегодняшняя ситуация была из ряда вон выходящей и грозила всему поселению расправой, мужчина чувствовал себя предателем. В его голове постоянно крутилась мысль о том, что нужно было оставить их за воротами в качестве пищи для диких зверей и мародеров, но договоренность с бывшим советником, стоявшая на другой чаше весов, не давала ему покоя, не позволяла ему бросить девушку, бегущую от смерти. В нем росло желание поскорее избавиться от этого проклятого груза. Он молился о том, чтобы ему не пришлось стучаться в дверь дома, поскольку это могло разбудить соседей. И каково же было его облегчение, когда он увидел тусклый свет в одной из комнат не спящего жилища.
Когда до калитки оставалось несколько метров, дверь дома открылась, и на улицу, навстречу стражу, вышел молодой человек с широкой улыбкой и странным блеском в ярких коричневых глазах. Он подбежал к лошади, всмотрелся в лицо наездницы, поначалу, конечно, также слегка изумившись, а потом ловко стащил её с седла и на руках отнес обратно. Гират, вышедший следом, попросил стража без лишнего шума отвести лошадь на задний двор и возвращаться на пост. Советник небезосновательно полагал, что наступающий день принесет массу новых впечатлений и полезных сведений.
Переступив порог дома и аккуратно прикрыв за собой дверь, Гират сразу же бросился в гостиную, где вокруг практически бездыханной ведьмы крутились сразу трое помощников. Он видел бледную девушку, чье тело было изувечено, на спине пролегали глубокие ножевые порезы, руки и ноги были испещрены шрамами от ожогов, на правом предплечье виднелся след от колотой раны. Болезненная худоба бросалась в глаза: впалые щеки и острые скулы, выпирающие плечевые кости и ребра, на спине проступал каждый позвонок. Она лежала на животе и силилась открыть глаза. Гирату было жаль её, но другое, более сильное чувство, владело им в данный момент — он жаждал узнать ответ на один единственный вопрос. Советник в пару шагов пересек комнату, присел на колени рядом с лицом девушки и громко спросил:
— Она мертва?
Цеса слышала отдаленный голос советника, но не могла найти силы даже для того, чтобы ответить на вопрос. Гират не знал, что на него нашло, не контролируя себя, он с силой потряс её за плечо и снова крикнул прямо в ухо:
— Она мертва?
Цеса приоткрыла один глаз, разлепила засохшие потрескавшиеся губы и прохрипела:
— Да.
Джог и Аратим, ошарашено смотрели на эту сцену со стороны, не успев даже понять, что происходит, а потом резко подорвались оттаскивать обезумевшего советника от ведьмы. Гират уже собирался подниматься, когда подскочивший Джог начал убирать его руку с плеча Цесы, заметив краем глаза, как разошлись две раны на лопатке. Аратим подоспел вовремя, чтобы приподнять советника с колен и отвести его к креслу в противоположном углу комнаты. Лиадэ смотрела на Гирата с укоризной и презрением, потому как считала такое поведение неприемлемым для взрослого опытного мужчины, который за время своего служения при дворе должен был научиться держать себя в руках, что бы ни случилось. Воздержавшись от комментариев, она прошла мимо мужчин на кухню, откуда послышался негромкий стук посуды и звук наливающейся воды. Через несколько минут Лиадэ вернулась с кипой чистых полотенец, простыней и ножом.
— Прошу помочь мне, молодые люди. Пожалуйста, прокалите его и разрежьте ткань на куски. У Вас хорошо получится. — С этими словами девушка протянула Джогу кухонный нож и простынь. Удивленный такой наглостью, браво все же нашел в себе силы улыбнуться легкому сарказму, прозвучавшему из уст Лиадэ, и принялся исполнять её просьбу. Не утруждая себя хождениями на кухню к очагу, Джог вытащил из внутреннего кармана фляжку, откупорил её и вылил содержимое на нож, отчего по комнате мгновенно разнесся терпкий запах сливовой водки. Проведя эту нехитрую манипуляцию, он со знанием дела начал кромсать ткань на полоски с удивительным усердием, так что Аратим даже залюбовался.
— Сейчас закипит вода, и будем обрабатывать раны. Её надо раздеть. Я предполагаю, что повозиться придется не только со спиной. — Лиадэ снова бесшумно покинула комнату, даже не взглянув в сторону Гирата.
— Везучий мерзавец… — пробубнил Джог, вспарывая простыню и с треском отрывая лоскут ткани.
Аратим взглянул на смертельно бледное тело, глубоко вздохнул и решительно направился к кушетке. Присев на колени около Цесы, он осторожно просунул руку под живот ведьмы, на секунду замер и прошептал:
— Будет больно…
Нащупав узел от пояса, он начал аккуратно протягивать его наружу, чувствуя, как ткань цепляется за обивку кушетки, шуршит, натягивается, причиняет ведьме весьма ощутимую боль. Передвигая пояс на спине, Аратим другой рукой, наконец, выудил сплетение нитей, так что можно было их развязать. Им владело странное спокойствие, как будто он делал что-то отвратительное для обычного человека, но привычное для него, как лекарь, надрезающий тело больного, чтобы извлечь гниющий орган. Распутав узел, Аратим начал вытаскивать пояс из-под тела Цесы, очень медленно и предельно осторожно, потому как не знал точно, есть ли открытые раны на животе. Покончив с этим, он оглянулся на Джога, уже заканчивающего готовить перевязочные лоскуты, слегка задумался, переводя взгляд с блестящего лезвия на тело Цесы, после чего протянул руку и коротко бросил:
— Дай нож.
— Тима, не глупи… — начал было отрабатывать свой сарказм Джог, но осекся под решительным взглядом специального поверенного и без пререканий вложил рукоять в открытую ладонь.
Аратим надрезал кусок, соединяющий между собой рукава тонкой оборванной полоской на шее, просунул руку под ребра ведьмы, слегка приподнял практически невесомое тело и ловко стянул левый рукав. Несколько ран на спине тут же покрылись каплями крови.
Аратим раздосадовано выругался и проделал ту же самую процедуру с правой рукой.
Стянуть подол оказалось проще всего и, небрежно бросив на пол окровавленное платье, специальный поверенный смог с облегчением вздохнуть. Тень сожаления скользнула по его лицу, когда его взору открылось изуродованное тело в ожогах, ранах, проколах, тощее и грязное.
