Александр Костожихин - И станешь ты богом
Вечером того же дня, как пришли в деревню Кудыма и Гондыр, на общем сходе, вождём рода выбрали Лымая. Он показал себя как умелый воин, удачно выбрал место для постройки деревни, с его разумными доводами по любому вопросу все соглашались, люди слушались Лымая с удовольствием. Чего ещё желать?
Через неделю, согласно сложившейся издавна традиции, взволнованные матери принесли на общий сход мальчиков-младенцев. Сход решал, кому из них кем быть. Кого определить как воина, кого – как хлебопашца.
Кудыма вместе со всеми осматривал ползунков и думал о своём.
Для него по сей день оставалось загадкой, почему знатные воины на общем сходе определили его, тогда ещё младенца, как будущего защитника рода и отобрали в дружину – ведь он вовсе не был крепышом, а, скорее, наоборот, заморышем. Заморышем с разноцветными глазами. Конечно, в случае особой опасности, которая угрожала бы уничтожению рода, на войну поднимались все, включая женщин и подростков. Но основное ядро сопротивления составлял отряд профессионально подготовленных воинов, во главе с вождём. Они также уходили в воинские набеги, порой очень далеко, на их плечах лежала облавная охота осенью и добыча пушного зверя зимой. Хотя зимой зверя били все сородичи, но основную добычу несли всё-таки дружинники. Остальные занимались хлебопашеством, рыболовством и скотоводством. Одно дополняло другое. Всё – для выживания племени. Если все будут пахать землю, то кто будет эту землю оборонять? Без сомнения, все мужчины умели обращаться с оружием, но если навалится тьма врага, без опытных воинов не устоять. Если же, напротив, все будут воинами, то кто будет кормить людей? Кто будет ковать мечи, топоры, доспехи, заниматься выделкой шкур? Да мало ли других дел в хозяйстве – всего не перечислить! С одного копья не прокормишься. Вечным разбоем не проживёшь. Это кочевники могут жить одним разбоем. Да и то, как сказать…
Поэтому раз в год, в определённый день, на большую поляну, тогда ещё расположенную возле моря, приносили всех родившихся в этот год младенцев мужского пола. Наиболее опытные воины, во главе с вождём, выбирали из них будущих дружинников. По достижении этими детьми возраста трёх лет для них начиналась подготовка к воинскому искусству.
Начинали с малого – учили стрелять из лука. На первых порах – из детского. Переходом к взрослому луку считался момент, когда мальчик на расстоянии пятидесяти шагов сбивал пять прутиков, воткнутых в землю. При этом нужно было выпустить последнюю, пятую стрелу тогда, когда первая только-только достигала мишени. Для развития реакции использовался очень жестокий, но действенный метод. Любой мог ткнуть ребёнка острым железом или горящим угольком. Таким способом от будущего воина добивались, чтобы он реагировал на малейший шорох или прикосновение и мгновенно отскакивал в сторону. Было ещё одно жестокое упражнение: мальчика, начиная с восьми лет, ежедневно подвергали испытанию: ставили на краю поляны и с расстояния в сто шагов пускали в него стрелы, на конце которых вместо острия был привязан мешочек с глиной. Уворачивайся! Не то набьют синяков и шишек. А сколько слёз было пролито, когда посылали рубить дрова тупым топором! Сперва бьёшь одной рукой, затем перебрасываешь топор в другую и бьёшь ею… Удар – переброс – удар – переброс… И так до тех пор, пока не перерубишь толстенное бревно. Ручка топора стирала ладонь в кровь. Зато со временем эта ладонь начинала напоминать панцирь, на ребре которого образовывалась сплошная, белая мозоль. Кожу промять становилось невозможным, при этом пальцы не теряли своей гибкости. Такой ладонью можно было смело дробить бычьи и медвежьи кости и черепа, резким ударом ломать толстые дубовые доски. Что уж говорить о мягком человеческом теле!
Каждый день, независимо от сезона и погоды, – изнурительный бег по лесу с грузом, равным собственному весу. Зимой, соответственно, на лыжах, летом – в ичигах. Бесконечные схватки различными видами оружия, подручными средствами и просто голыми руками. Плавание в любую погоду. Умение ориентироваться в лесу. Знание звёздного неба и определение погоды по особым признакам. Умение запутывать и распутывать следы. Умение ставить смертельные ловушки, а также их обезвреживать и обходить. И ещё многое другое, что могло пригодиться в искусстве уничтожения себе подобных. К четырнадцати годам из маленького, смешного, лепечущего человечка получалось орудие убийства. Оставалось только это орудие пустить в ход.
В одиннадцать лет Кудыме было видение. Во сне к нему прилетел дух совы. И унёс его душу на несколько суток. Все эти дни тело мальчика корёжило. Его не трогали. Понимали: рождается новый шаман. После этого долгого сна Кудыма пропал из деревни на месяц. Где он был – известно ему одному, только никто его тогда нигде не видел и не встречал. А вернулся он уже с бубном, на который были нанесены магические знаки Вселенского Древа, и с отличительными татуировками на теле. Все это восприняли как данность. Никто не имел права препятствовать богам и духам! Если Кудыму боги выбрали в качестве посредника для общения между собою и людьми – значит, так тому и быть. Так, к его воинскому обучению добавилась и вся тяжесть обучения шаманскому искусству.
В пятнадцать лет Кудыму взяли в набег на пруссов. Военный поход сам по себе являлся последним испытанием и посвящением отрока в воины, в мужчины. У тех, кого определили в хлебопашцы, была своя учёба, и своё посвящение. Их тоже обучали воинскому искусству, но без излишней жестокости. Посвящение для них тоже считалось тяжким испытанием, но всё же оно было игрой по сравнению с теми, кого готовили в воины.
В том походе Кудыма впервые убил человека – молодого, сильного и свирепого воина. Этот прусс ранил двоих, пока его не сразил Кудыма. По настоянию старших и опытных товарищей, Кудыма ободрал скальп с еще тёплого трупа, отсёк ему большие пальцы на руках, вскрыл топором грудь, вырвал и съел ещё горячее сердце. Никогда не забыть Кудыме этот неописуемый вкус крови и торжества победителя, когда он рвал зубами трепещущий в ладонях кусок! Но не из-за жестокости и кровожадности было это сделано. Ведь всем известно, что человек, лишённый скальпа или даже просто волос на голове, теряет малую душу – становится слабым и робким. Недаром рабов бреют наголо. После перерождения такая душа не будет мстить. А в больших пальцах рук кроется физическая сила, которая переходит к победителю. Съедая же сердце или печень воина, которого сразил, забираешь себе его мужество и отвагу, а сам он становится твоим братом и другом на том свете.
Именно в этом походе Кудыма впервые познал сладость плоти, поймав в деревне спрятавшуюся в сарае девушку. Легко одолев сопротивление, разорвав окровавленными руками платье, он зверски её изнасиловал. После безумства боя и совершённого им убийства его тело требовало утехи. Он не смог тогда устоять. Да и не пытался.
Сколько их было потом – убитых воинов и изнасилованных женщин?
Но тогда, когда они ратились с пруссами, на их собственную деревню налетели руяне. Чудинцы сумели отбиться. Вот только Гондыр потерял жену свою и сына. Когда напал враг, они собирали в лесу ягоды. Больше Гондыр не женился. Так, брал иногда для утехи рабыню. Потом, насытив плоть, отпускал ее на волю. Да и в походах, как заметил Кудыма, после того случая Гондыр никогда не вспарывал животы женщинам и девицам после совершения над ними насилия, как это делали многие другие. Всегда, во все времена и у всех народов действовал единый закон: чтобы женщина не плодила новых врагов – убей её! Если не захватываешь девицу или женщину себе в наложницы – убей её! Если она не надобна для продажи на невольничьем рынке – убей её! Помни, её ещё не рождённые дети – твоя будущая смерть. Или смерть твоим детям. Поэтому – убей её!
Странно всё это. В одном месте – убиваешь, грабишь и насилуешь ты. А в это время кто-то другой уничтожает близких тебе людей. Неужели нельзя иначе? Почему в этом мире воюют все против всех? Может быть, в этом кроется загадка с пропажами душ? Кому-то надоело смотреть на бесконечные убийства и жестокость, и он возжелал всё это переделать? Хотя, пока с НИМ не встретишься – не узнаешь.
Восемнадцать дней пролетели быстро и незаметно. Месяц Липень[22] перевалил за середину. Все эти дни прошли в трудах и хлопотах. За ними начал постепенно меркнуть наказ богов, и постепенно отходил в прошлое пережитый ужас при виде пустого Древа Мироздания. Всё это казалось теперь каким-то дурным сном. Тем более что две женщины счастливо разрешились от бремени. Мальчиками. Такими беспокойными крепышами.
И всё-таки, и всё-таки…
XVII
Утром девятнадцатого дня, после коротких проводов, Кудыма и Гондыр отправились обратно в Городище, на встречу со Щукой и Ингрельдом. С тяжёлым сердцем уходил Кудыма из дома. Знал он, что, скорее всего, больше никогда сюда не вернётся. Не желая беспокоить Пожум раньше времени, просил Кудыма свою жену родить ему сына. Об этом он молил и богов, приходя на капище после бурных ночей. Пусть его жена понесёт! Сам же взял с Пожум слово, что будет ждать она его ровно год. По истечении этого времени даёт он ей полную волю и просит найти нового, достойного мужа, чтобы дети не воспитывались в сиротстве. Без сомнения, род не оставит детей без опеки, но ничто не сможет им заменить крепкое мужское плечо.
