Григорий Григорьянц - Гром над Араратом
– Это же драконье яйцо! – сказала Преция, будто это и так все знают.
– Драконье яйцо? – удивился Помпей.
– Мы станем свидетелями появления маленького дракончика? – пошутил Цезарь.
– Ничего подобного я раньше не видел, – искренне сказал Домиций.
– Друзья, – Цицерон стал комментировать, – Преция недавно вернулась с театра военный действий. Она была у Лукулла на передовых позициях, и это ее трофей. Скажи, Преция, Лукулл давно занимается собиранием таких яиц?
– Ну, у него много чего есть необычного: магические книги, кристаллы, лампы, жезлы, талисманы, амулеты.
– И все это он тебе показывал? – громко спросил Цицерон.
– Ну да. Он ищет какую-то Таблицу судеб, сказал, что, пока не найдет, войну не закончит.
– Дорогая, а его жена знает, что ты ездила к Лукуллу?
– О, у нее, как и у ее сестры, столько дел в Риме! Ей некогда навестить мужа.
– Суду, как говорится, все ясно, – в шутку, улыбаясь, сказал Цицерон. – А что за украшение у тебя на голове?
Ослепительная Преция в хитоне из серебристо-синей парчи произнесла:
– О, это тоже мой военный трофей.
Она аккуратно сняла венец и передала Цицерону.
– Это диадема самого Митридата! – торжественно произнесла она.
– Что? – Цицерон стал внимательно разглядывать украшение. – Это же наследственная диадема царей Понта!
Он передал диадему Помпею, который осмотрев ее, сказал:
– Золотое кольцо с драгоценными камнями и белыми лентами сзади. В Греции и Азии такая диадема – символ царского достоинства, головное украшение царей. Какая работа!
Цезарь, которому передали венец, произнес:
– Здесь династическая эмблема Митридатов – шестилучевая звезда над полумесяцем. Только предводитель понтийских греков мог носить эту диадему.
Теренция, которая подозревала, что и сам Цицерон находился в связи с Клодией, также взяла украшение и произнесла:
– Очень изящная вещь! Преция, поздравляю с твоей маленькой победой! Я имею в виду Клодию. – Теренция с осторожностью вновь водрузила венец на голову гетеры.
Все улыбнулись, а Преция, красивая обладательница тонкого вкуса, восторженно поглядывая на гостей, сказала:
– Я побывала в Понтийском царстве и некоторых городах Армении. Эта поездка произвела на меня неизгладимое впечатление, особенно Армения. Я очарована. Всем вам я привезла из Армении подарки.
Она подошла к Цицерону, посмотрела на него зовущим взглядом и сказала:
– Марк, дай свою руку. – Дотронувшись до его руки, она продолжила: – Я чувствую проникновение в мир твоей природы.
Развязав завязки бархатного мешочка, она достала талисман на кожаном шнурке – ярко-кровавый камень в золотом обрамлении.
– Тебе, Марк, талисман с кровавым гематитом, который освежает память и способствует творчеству.
Потом она подошла к Помпею, страстно посмотрела на него и, дотронувшись до его руки, достала из мешочка талисман.
– Тебе, Гней, талисман с зеленым авантюрином с искристо-золотым отливом. С его помощью ты будешь принимать мудрые решения и получать доступ к позитивным энергиям неба и земли.
Подойдя к Цезарю и оглядев его сверху донизу, она томно взглянула в его глаза и произнесла:
– Тебе, Гай Юлий, осколок вещества кометы. Владелец этого талисмана становится уникальной личностью. Носи его на груди – и будешь чувствовать внутреннее равновесие и гармонию.
Потом она подошла к Домицию, удостоив его кокетливым взглядом.
– О, мой покровитель, носи мой талисман – окаменевший лед[35], который укрепляет память и благоприятствует творческим идеям. Он обладает целебной силой!
Манилий с благоговением дотронулся до ее руки и стыдливо опустил глаза. Она одарила его холодным взглядом и сказала:
– Тебе, Гай, не всегда будет сопутствовать успех, но носи мой талисман – тигровый глаз, который поможет усмирить себя и осознать ошибки.
Она подошла к Теренции.
– Дорогая, тебе талисман с жемчужиной, он принесет счастье.
Женщины поцеловали друг друга в щечку.
– До свидания! – игриво сказала Преция, и женщины ушли.
Цицерон негодующе воскликнул:
– Вы слышали, чем занимается Лукулл на Востоке, – принимает гетер, тратит деньги на магические вещи, гоняется за мистической Таблицей и всячески затягивает войну! Разве все это в интересах римского народа?
– Новость, достойная того, чтобы о ней узнали в Риме! – подыграл Домиций.
Все расселись, выпили вина, помолчали в задумчивости. Тут Домиций с притворным раздражением произнес:
– Лукулл бросается из одной войны в другую, хотя для государства в этом нет никакой необходимости. Он хочет оставаться главнокомандующим и извлекать выгоду из войны, подвергая Рим опасности.
– В Риме выросли цены на хлеб, торговля с Великой Арменией, Сирией, Аравией остановилась, – подтвердил горячий трибун Манилий.
– Я готов с желанием защищать Лукулла, но без всякого предубеждения должен сказать, что его действия не отвечают интересам народа, – настаивал Цицерон.
– Специально для Гнея Помпея создавалась чрезвычайная должность с особыми полномочиями, – напомнил Домиций.
– Оскорбленный Лукулл вернется в Рим и вместе с сенатом будет подстрекать народ против Помпея, – заметил Цезарь, трезво оценивая ситуацию.
– Помпей – любимец народа, его военный талант всегда будет востребован. – Цицерон взглянул на своего друга и продолжил: – Сенат рано или поздно отдаст Лукулла Помпею, это я вам обещаю.
Помпей, польщенный услышанным, произнес:
– Мое призвание – война, я лучший полководец Рима, в гражданских же вопросах я полагаюсь на вас.
– Конечно! А на что мы, твои друзья? – восторженно сказал Цезарь. – Мы подготовим твою политическую программу и по возвращении тебя с войны вместе претворим ее в жизнь.
– Я полностью ориентируюсь на тебя, Цезарь, – сказал Помпей.
Домиций вновь вернул всех к главной теме:
– Предметом основного нашего внимания должна стать Великая Армения, которая бросила вызов Риму. Тигран II принимает свои решения без оглядки на Рим, и его царство представляет угрозу не потому, что планирует на нас напасть, а потому, что оно независимо.
Его поддержал Помпей:
– Война с Великой Арменией – это наше будущее, если только Тигран не согласится стать вассалом, как все остальные цари.
– Покорить войной Армению, думаю, не удастся, – сказал Цезарь, – а беспокоить армян – значит возбуждать в них мнение, что мы хотим ограбить их богатства и святилища.
– Непрерывный рост могущества Армении, в союзе с Митридатом, угрожает азиатским владениям Римской республики, – не унимался Домиций. – Все же армяне должны понимать, кто хозяин мира!
– Я полагаю, – сказал Цезарь, – Тигран разумный человек и понимает, что борьба с ненавистным ему Римом бесперспективна. Он, конечно, может сплотить азиатов в рамках общей борьбы с расширением зоны влияния Рима и нанести нам существенный ущерб, но он этого не сделает. На днях я встречался с посланником Тиграна, его братом Гурасом, и он меня заверил, что армянский царь больше склоняется к идее добродетели, хочет быть нашим другом и строить мир во имя процветания своего народа.
– Это другое дело, – сказал Помпей. – Такой правитель достоин моего уважения!
Раздутое самомнение Помпея, который верил в свою исключительность, укрепляло в мысли, что все враги склонят перед ним голову при одном упоминании его имени.
– Несомненно, мой друг. – Цицерон решил разрядить обстановку. – Мы, государственные и военные деятели, должны обеспечить римскому народу самые главные блага – мир, спокойствие и досуг! – сказал Цицерон.
– У римских граждан есть страх за деньги, вложенные в восточные предприятия, – напомнил Манилий.
– Страх надо развеять! – Цицерон говорил твердо. – Лучшие люди государства должны объединиться, чтобы Помпей получил войну с Митридатом.
– Мы проведем через народное собрание закон, по которому он получит главное командование, – сказал Домиций. – Конечно, с целью скорейшего завершения войны.
– Да, – сказал Манилий, – Помпей должен получить чрезвычайную власть в этой войне!
– Но сначала трибун Габиний проведет через народное собрание свой закон «Помпей против пиратов», чтобы Гней Помпей получил обширные полномочия, деньги, армию и флот. – Домиций говорил со знанием дела.
– Как я понимаю, Лукулл лишится провинций и полномочий? – спросил Цезарь.
– Да, Юлий, это так, – ответил Домиций. – Верховное начальство в Вифинии и Понте будет сразу же передано консулу текущего года Глабриону, который выступит в роли преемника Лукулла до прихода Помпея.
– Манилий, ты должен очень постараться! – воскликнул Цезарь. – Помпей достоин этого! Что же касается армянского царя, надо признать, он обладает большим военным талантом. Мы недооценивали его из-за традиционного римского консерватизма. Мы всегда подчеркиваем достоинства римлян и отсутствие таковых у противника.
