Многоликий Янус (СИ) - Малеёнок Светлана

Я затаила дыхание и машинально прижала ветошь к лицу. Очень хотелось отвернуться, но уже не могла, меня целиком захватило зрелище таинства рождения!

Кобыла тихонько заржала, и мгновенно, с хлюпаньем, из нее выскользнуло длинное, овальное нечто. Белесые плодные оболочки полностью разорвались, и на свет, суча тонкими черными ножками, показался маленький худенький жеребенок.

— Дай! – коротко бросил конюх и выхватил у меня из рук ветошь. Высвободив жеребенка из остатков оболочек, ловко завернул его в ткань, обтирая и освобождая нос от слизи.

Взбрыкнув, новорожденный малыш тихонечко заржал, и мама заржала в ответ, словно приветствуя новую жизнь.

На душе мгновенно, стало так легко и светло, как уже давно не было.

Осторожно выпростав жеребенка из ткани, конюх поставил его на тонкие длинные ножки.

Я тихо засмеялась. Уж очень потешно выглядел худенький малыш на полусогнутых и раскоряченных в сторону, ножках. Словно потерявший четыре ноги паучок.

— Красивый! – сказала я, с удовольствием разглядывая копию мамочки.

— Красивая. Это девочка! – с улыбкой взглянул на меня Афанасий.

— В маму пошла! Красавица! – кивнула я. Малышка и правда была хороша! Абсолютно черная, без единого черного пятнышка, белыми были лишь грива и хвост, что на контрасте смотрелось очень ярко и необычно.

— Аврора!

— Что? – вскинулась я, отрываясь от разглядывания жеребенка.

Мужичок хохотнул. – Говорю, назову ее Авророй, в твою честь!

— Да, ну, что вы, зачем!? – засмущалась я, чувствуя, как по щекам разливается предательский румянец. Но на душе, стало приятно. Представив, как будет гарцевать эта красавица с именем, Аврора!

— А ты, девонька держалась молодцом! Неужто, правда, из высокородных будешь? — хитро кося на меня глазом спросил, конюх.

В ответ ему, я лишь загадочно улыбнулась и, помахав рукой, направилась на выход.

— Аврора! — окликнул меня старик. — Что в скуке одной прозябать, может, хочешь покататься на лошади?

Я резко остановилась, не зная как ответить на такое щедрое предложение. И всё же мне пришла одна мысль, и я сказала:

— Я бы с радостью, но, к сожалению, не умею ездить верхом.

— Как же так, красавица? — старик широко открыл глаза от удивления. Я ведь думал, что все высокородные с малолетства учатся ездить верхом.

— Да, так оно и есть, — грустно вздохнула я. — Но будучи маленькой, я упала с лошади и с тех пор боюсь на них садиться. Поэтому и не научилась, — пожала я плечами и смущённо улыбнулась. Хотя уже и не так их боюсь! — сказала я, будто бы с гордостью. Вот уже могу подойти погладить и дать хлеб или яблоко с руки.

— Но научиться ездить и ты все же, хочешь? — не унимался старик.

— Конечно, хочу! Но мне как-то совестно в таком возрасте учиться ездить, засмеют! – ответила я, смущаясь. И, как мне показалось, даже очень натурально покраснела.

— Да это ерунда! — махнул рукой конюх и заговорщицки подмигнул мне. — Когда императора нет, обслуги здесь совсем мало. Поэтому никто тебя и не увидит! Приходи завтра пораньше с утра, желательно на рассвете. Выберем тебе коника поспокойнее, а остальных отправим пастись.

На том и распрощались. Я мысленно потирала руки от того, что моя задумка практически удалась. Причём, мне даже самой не пришлось просить, чтобы меня научили кататься на лошади, а конюх сам предложил.

Помня, сколько обычно длятся роды у женщин, я уже распрощалась было со своими ранними планами обследовать всю территорию двора. Но, как оказалось, у лошадей все по-другому. Ласточка «управилась» менее чем за один час! Так что я всё же решила продолжить свою разведку, благо время позволяло.

Выйдя в чуть притворенную противоположную дверь конюшни, я оказалась с другой ее стороны и вновь с наслаждением вдохнула свежий сосновый воздух.

Конюшня находилась ближе к правой стороне частокола из заостренных высоких кольев. К сожалению, за ними не было видно леса, лишь только верхушки стройных пушистых сосен. Очень захотелось пройти по тропинке, трогая рукой колючие иголочки. Но, здесь я в золотой клетке. Хотя, скорее, в деревянной!

Чуть вдалеке, находилась кузница. Похоже, там почти всегда кипела работа. И сейчас я также слышала громкий стук молота, перемежающийся тонким перезвоном вторящих ему молоточков. Издалека было видно, что внутри, работают трое мужчин. Они из них, с фигурой былинного богатыря, стоял посередине и орудовал огромным молотом.

Не смотря на то, что посмотреть, что и как располагается в кузнице и что они там куют, мне очень бы хотелось, но, я постеснялась. В какой-то момент, кузнец – косая сажень в плечах, поднял голову и улыбнулся мне, сверкнув белоснежной улыбкой на коричнево-бордовом от жара печи, лице. Решив, как-нибудь, потом зайти сюда, прошла мимо и метров через тридцать, уткнулась в забор. В прямом смысле уткнулась, так как, прильнув глазом к самой большой щели между кольями, принялась с жадностью разглядывать свободу!

Да, в прямом смысле я, за неполные два дня, уже почувствовала себя узницей. И это притом, что моя свобода не ограничивалась стенами маленькой, холодной и сырой камеры в подземелье. И все же!

Уткнувшись лбом во влажную древесину частокола, я с тоской разглядывала толстые стволы вековых сосен, стройными мачтами, уходящими под самые облака. Они плотно и ровно стояли другу-другу, словно строй солдат на параде. Слишком ровно, в природе такого не бывает. Взяла это себе на заметку, нужно будет спросить, у кого нибудь.

Я опустила глаза ниже. Как интересно! Ветви сосен росли через равные промежутки, располагаясь практически параллельно земле и лишь в вышине, они все сильнее и сильнее тянулись к свету, почти прижимаясь к стволу.

Сразу вспомнилось детство, да и юность, когда я, наравне с мальчишками, лазила по деревьям и крышам гаражей, прыгая с них зимой в сугроб. Эх, сейчас с этим молодым телом, я бы с удовольствием тряхнула стариной и забралась на самую вершину одной из сосен! Интересно было бы посмотреть оттуда вниз! Красиво, наверное! Вот только нижние ветви слишком высоко от земли, не достать.

Я сместила взгляд левее, и чуть не вскрикнула от радости. У одной, несколько корявой ели, ветви начинались практически у земли! Не смотря на то, что они почти все были обломаны до высоты, примерно в метр от земли, оставшейся их части в пятнадцать – двадцать сантиметров, вполне хватало, чтобы использовать их как ступени. Взяв это обстоятельство на заметку, я оглянулась и запомнила примерное расположение того места, где сейчас стояла.

А также, я решила больше не останавливаться в одном месте так надолго. Ведь за мной, наверняка наблюдали по распоряжению императора и такое внимание к тому, что находится за частоколом, скорее всего, может вызвать подозрение. Поэтому, я со скучающим выражением лица, отвернулась от забора и пошла вдоль него, в сторону псарни.

К беседке, где мы обедали с императором, я решила пока не ходить. Схожу, как-нибудь позже. Может быть. Тем более, это место мне было не интересно, для побега оно никак не подходило, так как располагалось посередине территории Охотничьего домика.

К псарне я шла также, вдоль частокола, медленно загребая ногами опавшие иголки и шишки и изредка поглядывая в щели ограды, беря на заметку все, что, так или иначе, способствовало бы моему побегу. Но кроме ранее замеченных горизонтально растущих ветвей на соснах, я, ничего не обнаружила. Да и росли они высоковато от земли, хотя, физически сильный и спортивный мужчина, уж точно бы залез, но не я. Увы.

С другой стороны, собаки наверняка приведут к тому дереву, где я засяду, и лаем призовут преследователей. Нужно думать дальше!

Но вот я подошла к частоколу из тонких жердей, и тут же, вся территория Охотничьего домика, огласилась дружным лаем, от которого, у меня буквально зазвенело в ушах. А страшная пасть, клацнула зубами практически у моих пальцев, которыми я так неосмотрительно прикоснулась к ограде.

Послышался громкий предупреждающий окрик, и я, с бешено колотящимся сердцем отпрыгнула назад. Меня окликнули. Я повернулась на голос. Недалеко от меня, стоял хмурый бородатый мужик с кустистыми бровями. Он чем-то неуловимо напомнил моего похитителя и меня аж передернуло.