Антология - Стимпанк! (сборник)
– Я позову кого-нибудь посмотреть наши автоматоны, – успокаивающе сказал Валериан. – Кого-нибудь из алхимиков. Уж они-то разберутся с этой маленькой проблемой. Скажут нам, что такое втемяшилось в голову Николасу и остальным. И Амелии заодно прочистят мозги, объяснят, что у нее в воображении все смешалось…
И он щелкнул первым из трех тумблеров на панели, гася печь. Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы умереть совсем.
– Первый выключатель сон наведет, большая печь тихо уснет, – произнес глубокий голос у них над головой.
Софи отскочила и вперила взгляд во тьму. Оттуда на нее глядело изваянное над жерлом печи медное лицо, огромное и прекрасное, будто барельеф какого-нибудь римского бога.
Подносящие дрова автоматоны успокоились и встали. Их механизмы, жужжа, останавливались.
И тут Софи увидала Амелию. То ли она всегда тут была, то ли только что выступила из-за остывающей махины печи. Лицо у нее было измазано сажей, распустившиеся волосы неубранными локонами падали на плечи. Николас держал ее за руку – и, кажется, даже пытался остановить.
– Валериан! Я тебе не позволю! – вскричала она.
Ее брат повернул второй тумблер. Неумолчный дробный грохот внутри стен, столь привычный, что Софи почти перестала его замечать, прекратился. Наставшая тишина показалась ей огромной и гулкой. Николас бросил печальный взгляд на медный кабель в холщовой изоляции, подсоединявший его к стене. Подняв руку, он нажал какую-то кнопку у себя в основании шеи, и провод со щелчком отошел.
– Николас! – в ужасе взвизгнула Амелия.
– Моя система способна продержаться какое-то время на самообеспечении, любимая, – мягко сказал он.
– Сестра, – Валериан успокаивающе поднял руку, – поверь, никому из них не причинят никакого вреда. Все это просто досадное недоразумение. Весь дом не мог сойти с ума только потому, что один из слуг запал на госпожу. Мы во всем разберемся, когда все здесь придут в себя.
– Нет! Я знаю, к чему ты клонишь, братец. Ты заставишь меня выйти за Томаса. Дом, я приказываю тебе остановить моего брата! – твердо сказала Амелия. – Делай все что угодно, но не дай ему повернуть последний выключатель!
– Амелия! – воскликнула Софи. – Ты же не можешь в самом деле…
Неподвижно стоявшие вокруг печи автоматоны снова зашевелились. Поленья с грохотом попадали на пол.
– Любовь моя, – голос Николаса был богат и вместе с тем металлически звонок, – послушай своего брата. Мы все равно не сможем быть вместе!
Валериан в ужасе уставился на нее.
– Амелия!..
Но первый противник уже кинулся на него.
Привычные к грубой работе руки оттолкнули юношу от последнего выключателя и с силой ударили о железную стену пультовой. Получив от Валериана хук правой, робот опрокинулся на спину, но другой тут же с готовностью занял его место. Три автоматона скрутили молодого хозяина и потащили прочь, туда, где у исполинской поленницы ждал остро наточенный топор.
– Амелия, прошу тебя! – проговорил Николас. – Никакая любовь не вынесет того, что ты собираешься сделать!
– Ты хочешь сказать, что больше не будешь меня любить? – Голосок у нее был тонкий, как у ребенка.
– Нет, – ответил он, – это твои чувства станут другими.
– Никогда!
Софи оглянулась, ища хоть какое-то оружие. У печи обнаружилась кочерга, и, схватив ее, девушка ринулась вслед за роботами. Нагнав, она со всей силы ударила первого куда смогла. Из его суставов брызнуло жидкое серебро.
В следующее мгновение твердые металлические пальцы сомкнулись у нее на горле.
А еще миг спустя все внезапно прекратилось. Все автоматоны замерли, где стояли, превратившись в медные статуи. Валериан освободился от двоих, что держали его, и разогнул руки третьего на шее Софи. Она упала ему на грудь, и какое-то время – пусть даже совсем чуть-чуть – одни лишь его руки служили ей опорой.
– Что случилось? – прошептала она.
И тут же увидела сама.
Николас лежал, распростертый на панели. Все еще держась за последний выключатель.
– Я говорила, чтобы он этого не делал! – Амелия, рыдая, повалилась прямо на грязный пол. Шелк ее платья уже совсем почернел у подола. – Я приказывала ему! Он не может меня ослушаться. Как он смеет!
Софи в удивлении рассматривала поверженный автоматон.
– Ты же не говорил ему выключить последний тумблер, – тихо сказала она Валериану.
– Нет, – так же тихо ответил он.
Весь день по дому сновали алхимики. Механики приходили и уходили. Говорили они только с Валерианом. Лорд Оберманн едва заметил, что со слугами что-то не так. Когда ему сообщили о трудностях с автоматонами, он громко оплакал те счастливые дни, когда все слуги были живые и не ломались, и незамедлительно отбыл к себе в «Уайтс» – обедать и играть в вист.
Уже на следующее утро все было в абсолютном порядке. Дом работал как часы. Когда над нею склонилась механическая горничная, Софи проснулась и чуть не закричала, чуть не опрокинула яйцо всмятку и чашку какао прямо ей на накрахмаленное платье. Овладев собой, юная леди ограничилась тем, что заглянула поглубже в ее стеклянные глаза – в горящее далеко за ними пламя.
– Если бы ты могла пожелать чего угодно, что бы это было? – спросила Софи.
– Я хочу только одного – быть хорошей и верной служанкой, – отвечала горничная.
После всего, что случилось позавчера, Софи сомневалась в правдивости ее слов. Она собралась было потребовать от ответа получше, но вовремя вспомнила, что непокорство дается роботам нелегко. Оно и ей давалось нелегко, вот в чем дело. И в ее сердце неожиданно шевельнулось сочувствие.
Поэтому Софи послушно проглотила завтрак. И даже позволила автоматону одеть ее в утреннее платье, не докучая дальнейшими расспросами.
По дороге вниз она повстречала Амелию. На той была шляпка с лентой вишневого цвета и отороченный кружевом элегантный жакет. Барышня Оберманн выглядела так чинно и безупречно, что ее перемазанное сажей, обезумевшее от страсти позавчерашнее лицо казалось дурным сном.
– Надеюсь, мы все еще друзья, кузина, – улыбнулась Амелия.
– Конечно, – сказала Софи без особой уверенности.
– Валериан говорит, он позаботится, чтобы папа́ не принуждал меня к замужеству. Мне оставят Николаса, так что я весела, как птичка! Никакая клетка меня не удержит!
Вот ведь избалованная девица, подумала про себя Софи, но вслух ничего не сказала. Впрочем, в первый раз за всю историю ей стало жальче Николаса, чем Амелию.
– Скажи мне только одну вещь, кузина, – начала Софи. – Николас тебе служит. Он не может ставить твои желания превыше своих собственных. Тебя это совсем не беспокоит?
– А разве беспокоит папа́, что мама́ ведет его дом, устраивает приемы для его друзей, выбирает на ужин блюда, которые нравятся ему, а не ей?
– Полагаю, что нет. Но это говорит отнюдь не в его пользу.
Амелия улыбнулась и, взяв Софи за руку, нежно пожала ее.
– Я никогда не хотела для себя жизни, как у нее. Но ты, мне кажется, хочешь…
– О чем ты?
– Мой брат тебя искал, – Амелия махнула рукой в сторону лестницы.
И пока Софи взлетала по ступенькам, она, мурлыча что-то себе под нос, двинулась в сторону Голубой гостиной.
Валериан стоял на балконе над нею, опершись о перила. Софи показалось, что выражение глаз у него какое-то… непривычно мягкое.
Внизу Амелия кружила в вальсе с автоматоном, переплетя свои розовые пальчики с его металлическими. Танец их по мраморному полу был идеально точен – как движение стрелки по циферблату часов.
В детстве Валериан всегда был добросердечным. Кажется, годы изменили его меньше, чем думала Софи.
– Ты рад? – спросила она.
– Какой брат не обрадуется, видя свою сестру счастливо пристроенной? – серьезно сказал он, но поймал ее взгляд и улыбнулся. – Ну, хорошо. Возможно, это не совсем то, что я себе представлял, но да, я рад, что она счастлива.
Подумать только! Даже после того, как Амелия безрассудно рисковала его жизнью в пылу своей дурацкой страсти, он все равно желал ей добра. Он управлял семейными финансами, и ее отказ выходить замуж бил по нему так же сильно, как по отцу, лорду Оберманну, и все равно его в первую очередь заботило ее благополучие. Кажется, все, чего он хотел в жизни, – это заботиться о семье.
Хоть бы он еще дал кому-то позаботиться о нем самом!
Софи кашлянула.
– Твоя сестра сказала, что ты желал переговорить со мной. Я и сама намеревалась с тобой поговорить. О моих средствах. Мне известно, что ваша мать рассчитывала на брак Амелии с сэром Томасом, чтобы рассчитаться с некоторыми долгами, и вот я подумала, что могла бы, возможно, выплатить…
– Это весьма щедро с твоей стороны, но совершенно невозможно, – прервал ее Валериан, побледнев. – Твой будущий супруг…
Тут он прикусил язык и решил начать сначала.
– Да, мама́ никогда не скрывала своих надежд в этом отношении, но я совершенно определенно дал ей понять, что ты должна как следует выйти в свет и насладиться первым сезоном дебютантки. Она сама представит тебя ко двору, все как полагается. Софи, ты знаешь, я не охотник за деньгами…
