Роберт Говард - Приключения Конана-варвара (сборник)
Оливия, остро ощущая собственную беспомощность, вынуждена была согласиться, и они спустились со скал, пересекли плато и вновь подошли к мрачным древним руинам. К этому времени солнце уже опустилось ниже края плато. Под деревьями неподалеку от скал они нашли спелые плоды, которые и заменили им еду и питье на ужин.
Быстро наступила южная ночь, разбросавшая по темно-синему бархату небес крупные белые звезды. Конан первым вошел в темные развалины, увлекая за собой слабо сопротивляющуюся Оливию. Она содрогнулась при виде напряженных черных теней, застывших в нишах вдоль стены. Во мраке, рассеиваемом лишь тусклым светом звезд, девушка не могла разобрать выражения их лиц, но шестое чувство подсказывало ей, что они замерли в ожидании – как ждали на протяжении многих веков.
Конан принес охапку мягких веток с листьями. Он соорудил из них на полу нечто вроде подстилки, на которую она и улеглась. При этом Оливию не покидало зябкое ощущение, что она устраивается на ночлег в змеином логове.
Но каковы бы ни были охватившие ее дурные предчувствия, Конан не разделял их. Варвар уселся рядом с ней, привалившись спиной к стене, и положил меч себе на колени. В полумраке глаза его светились, как у кошки.
– Спи, девочка, – сказал он. – Мой сон чуток, как у волка. Я сплю вполглаза. Никто не сможет войти к нам, не разбудив меня сначала.
Оливия не ответила. Со своего лиственного ложа она наблюдала за неподвижной фигурой, смутно видимой в темноте. Как это странно – подружиться с варваром, принимать защиту и заботу представителя расы, рассказами о которой ее пугали в детстве! Он вырос среди кровожадных, угрюмых и свирепых людей. Его близость к дикой природе видна во всем, она пылает в его горящих глазах. Тем не менее он не причинил ей вреда, тогда как самым отвратительным ее угнетателем стал человек, которого принято называть цивилизованным. Восхитительная истома охватывала все ее члены, девушка начала погружаться в сладкие глубины сна. Ее последней мыслью было неясное воспоминание о прикосновении железных пальцев Конана к ее нежной плоти.
2
Оливия спала, и во сне ее преследовали кошмары. Ее чудилось таящееся во тьме зло, похожее на черного змея, ползущего по цветущему саду. Сны ее были отрывочными и яркими, представляя собой живописную мешанину непонятных и смутных образов, пока не сложились в сцену ужаса и безумия, разворачивающуюся на фоне циклопических камней и колонн.
Она увидела большой зал, высокий потолок которого поддерживали каменные пиллерсы[16], выстроившиеся ровными рядами вдоль массивных стен. Меж колонн порхали зеленые и малиновые попугаи, а зал был битком забит чернокожими воинами с ястребиными лицами. Но они не были неграми. Ни они сами, ни их оружие и одежда не походили на что-либо виденное ею прежде в реальной жизни.
Они обступили человека, привязанного к пиллерсу, стройного белокожего юношу с копной светлых волос, падающих на высокий лоб. Но его красота была не совсем человеческой – он походил на бога из сна, высеченного умелым резчиком из живого камня.
Чернокожие воины смеялись и издевались над ним на странном и незнакомом ей языке. Обнаженная гибкая фигурка извивалась под их жестокими и грубыми руками. Кровь стекала по бедрам цвета слоновой кости и капала на полированный пол. Крики жертвы эхом отдавались в огромном зале, а потом, запрокинув лицо к потолку и небу над ним, он страшным голосом прокричал чье-то имя. Кинжал, зажатый в руке цвета эбенового дерева, оборвал его крик, и золотоволосая голова бессильно упала на грудь.
Словно в ответ на этот отчаянный призыв, прозвучали грохочущие раскаты, словно по небу прокатились звездные колесницы, и перед мучителями возникла еще одна фигура, как будто материализовавшаяся из ниоткуда. Сложением она походила на человека, но не было на земле существа, отличающегося столь нечеловеческой красотой. Несомненное сходство наблюдалось между ней и юношей, который безвольно обвис на цепях, но именно человечности, смягчавшей божественность последнего, недоставало чертам незнакомца, ужасным и неподвижным в своей красоте.
Черные люди испуганно попятились от него, и в их прищуренных глазах засверкало пламя. Подняв руку, он заговорил, и звук его голоса глубокими мощными волнами раскатился по огромному залу. Словно загипнотизированные, чернокожие воины пятились до тех пор, пока ровными рядами не выстроились вдоль стен. А потом с четко очерченных твердых губ пришельца слетело жуткое заклинание и приказ: «Йагкоолан йок тха, ксуталла!»
При первых же звуках этого страшного восклицания черные фигуры окаменели и застыли. Их тела охватила странная скованность и неестественное оцепенение. Чужак коснулся обмякшего тела юноши, и цепи спали с него. Он взял тело на руки; затем он повернулся, и его ясный взгляд вновь скользнул по замершим рядам черных фигур. Незнакомец воздел руку к луне, которая заглядывала в оконные переплеты. И они поняли, эти напряженные, ждущие своего часа статуи, которые некогда были людьми…
Оливия проснулась и резко села на своей импровизированной лиственной постели, чувствуя, как по спине текут струйки холодного пота. В тишине громко раздавался стук ее сердца. Она тревожно огляделась по сторонам. Конан крепко спал, привалившись спиной к колонне, и голова его упала на широкую грудь. Сквозь проломы в крыше в зал вползало серебристое сияние заходящей луны, рисуя белые полосы на пыльном полу. Оливия разглядела смутные силуэты, черные и напряженные, замершие в ожидании. Отчаянно борясь с подступающей паникой, девушка вдруг увидела, как луч лунного света легонько коснулся пиллерсов и теней между ними.
Что это было? Тени, по которым только что скользил лунный свет, зашевелились. Ее буквально парализовало от страха. Там, где должна была царить неподвижность смерти, чувствовалось движение: едва заметное подергивание, сгибание и разгибание черных конечностей – и с губ ее сорвался страшный крик, когда она разорвала путы, отнявшие у нее речь и сковавшие ее по рукам и ногам. При первых же звуках ее пронзительного вопля Конан вздрогнул и выпрямился, оскалившись и подняв меч.
– Статуи! Статуи! О боже, статуи оживают!
С этим криком Оливия ринулась к пролому в стене, слепо продралась сквозь оплетавшие его колючие ветви и побежала; побежала, куда глаза глядят, пока чья-то железная рука не остановила ее. Она билась в истерике и брыкалась, стараясь освободиться, пока знакомый голос не проник в ее мозг сквозь туман ужаса и беспамятства, и она увидела лицо Конана, изумленное и растерянное одновременно.
– Именем Крома, что на тебя нашло, девочка? Тебе приснился кошмар? – Голос его звучал странно и доносился словно издалека. Всхлипывая от страха и облегчения, она бросилась ему на грудь и обхватила его за шею руками, а потом дала волю слезам.
– Где они? Они преследуют нас?
– Нас никто не преследует, – ответил он.
Она села, по-прежнему не выпуская его из своих объятий, и со страхом огляделась по сторонам. Оказывается, в своем безумном паническом бегстве она добралась до южной оконечности плато, и прямо из-под ног у нее уходил откос, подножие которого скрывалось в густой тени леса. Позади нее были руины, ясно видимые в свете заходящей луны.
– Ты видел их? Статуи – они двигались, поднимали руки, и их глаза сверкали в темноте!
– Я ничего не видел, – сдержанно ответил варвар. – Должно быть, я спал крепче обычного, потому что прошлой ночью мне вообще пришлось не смыкать глаз. Но я не думаю, что кто-нибудь мог войти в зал, не разбудив меня.
– Никто и не входил! – На девушку напал истерический смех. – Они уже были там. Митра, мы улеглись спать среди них, как овцы на бойне!
– О чем ты говоришь? – требовательно спросил он. – Меня разбудил твой крик, но, прежде чем я успел оглядеться, я увидел, как ты выбегаешь наружу сквозь пролом в стене. Мне пришлось броситься за тобой в погоню, чтобы ты не разбилась. Я решил, что тебе снились кошмары.
– Так и есть! – Оливия содрогнулась. – Но реальность оказалась намного страшнее снов. Слушай! – И она пересказала ему все, что ей приснилось, и то, что она видела наяву.
Конан внимательно слушал ее. Он был начисто лишен естественного скептицизма цивилизованного человека. В мифах его народа жили призраки, гоблины и некроманты. После того, как она закончила, он долго молчал, задумчиво поглаживая пальцами рукоять своего меча.
– Юноша, которого они пытали, был похож на того мужчину, что пришел после? – поинтересовался он наконец.
– Как сын на отца, – подтвердила она и неуверенно добавила: – Если бы можно было вообразить себе союз бога со смертной, получился бы портрет этого юноши. Иногда прежние боги вступали в связь с земными женщинами. Во всяком случае, так гласят наши легенды.
– Что еще за боги? – пробормотал он.
– Безымянные и уже забытые. Кто знает? Они вернулись обратно в неподвижные воды озер, в тайные пещеры в горах, в звездные бездны. Боги столь же смертны, как и люди.
