Роберт Говард - Приключения Конана-варвара (сборник)
Притаившись в тени тюремной стены, Конан принялся обдумывать свои дальнейшие действия. Ему пришло в голову, что, выйдя на волю благодаря собственным усилиям, он ничем не обязан Мурило, тем не менее именно молодой вельможа освободил его от цепей и распорядился принести ему еду, а без этого его побег был бы невозможен. Конан решил, что он в долгу перед Мурило, и, будучи человеком чести, который всегда держит слово, он вознамерился выполнить обещание, данное им молодому аристократу. Но сначала ему предстояло уладить небольшое личное дело.
Он скинул рваную тунику и остался голым, если не считать набедренной повязки. Растворившись в ночи, он ласково провел пальцами по захваченному кинжалу – широкому обоюдоострому клинку длиной в девятнадцать дюймов. Он бесшумно скользил по погруженным в тень улицам и площадям, пока не оказался в районе, который и был местом его назначения – на Болоте. В лабиринте его переулков он чувствовал себя как дома. А это был самый настоящий лабиринт темных аллей, тупиков и потайных проходов, лабиринт робких звуков и назойливых запахов. Улицы не были вымощены булыжником; грязь и отходы жизнедеятельности преграждали их непроходимыми завалами. О канализации здесь никто и слыхом не слыхивал; отбросы лежали вдоль стен благоухающими кучами. Неосторожный прохожий рисковал поскользнуться и провалиться по грудь в какую-нибудь канаву или яму, полную нечистот. Немудрено было и натолкнуться на труп с перерезанным горлом или разбитой головой. Честный люд всячески избегал Болота, и не напрасно.
Конан незамеченным добрался до цели своего путешествия как раз тогда, когда тот, с кем он жаждал встречи, уже собирался уходить. Киммериец скользнул во двор, а в это время девица, сдавшая его полиции, этажом выше прощалась со своим новым возлюбленным. Когда за ним захлопнулась дверь, молодой негодяй, держась в темноте руками за стены, принялся спускаться вниз по скрипучим ступенькам, погруженный в размышления, которые, как и у большинства обитателей Болота, были направлены на незаконное присвоение чужой собственности. На полпути он вдруг замер, и волосы у него на затылке встали дыбом. Из темноты выдвинулась гигантская тень, и на него уставились сверкающие глаза, которые могли бы принадлежать какому-нибудь ночному хищнику. И последним, что он услышал в своей жизни, стало звериное рычание, когда монстр прыгнул на него и острый клинок вспорол ему живот. Он вскрикнул и обмяк, повалившись на грязные ступеньки.
Варвар на мгновение склонился над ним, как огромный вурдалак, и глаза его сверкнули в темноте. Он знал, что крик умирающего был услышан, но обитатели Болота предпочитали не вмешиваться в чужие дела. В убийстве на лестнице не было ничего необычного. Попозже кто-нибудь непременно высунется посмотреть, что случилось, но далеко не сразу, а спустя долгое время.
Конан поднялся по лестнице и остановился перед дверью, хорошо ему знакомой по прежним временам. Она была заперта изнутри, но он просунул лезвие клинка между дверью и притолокой и приподнял крючок. Киммериец шагнул внутрь, закрывая за собой дверь, и оказался лицом к лицу с девицей, выдавшей его полиции.
Девушка в одной рубашке сидела, поджав ноги, на неприбранной кровати. Она побледнела, как если бы увидела перед собой привидение. Крик на лестнице она уже слышала, а теперь увидела и красное пятно на лезвии его кинжала. Но ей было слишком страшно за собственную жизнь, чтобы горевать о безвременной кончине своего непутевого возлюбленного. Она стала умолять пощадить ее, сходя с ума от ужаса. Конан не отвечал; он просто стоял и смотрел на нее горящим взором, пробуя заскорузлым большим пальцем остроту лезвия.
Наконец он пересек комнату, в то время как девушка в панике прижалась к стене, захлебываясь слезами. Грубо схватив ее за волосы, он стащил ее с кровати. Сунув кинжал в ножны, он подхватил пленницу левой рукой и шагнул к окну. Как и у большинства домов в этом районе, здесь вдоль каждого этажа тянулся карниз, образованный переходящими друг в друга подоконниками. Конан распахнул окно и вылез на узкий бортик. Если бы поблизости очутился какой-нибудь полуночник, то глазам его предстала бы сюрреалистическая картина: по карнизу осторожно ступал мужчина, держа под мышкой брыкающуюся полуобнаженную девушку. Вероятно, такой сторонний наблюдатель озадачился бы ничуть не меньше самой девицы.
Дойдя до нужного места, Конан остановился, упираясь в стену свободной рукой. Внутри здания возникла суматоха, свидетельствующая о том, что труп был наконец обнаружен. Его пленница захныкала и с новой силой возобновила попытки освободиться. Конан бросил взгляд вниз, на кучи мусора, на мгновение замер, прислушиваясь к воплям девушки и шуму внутри здания, а потом отпустил девицу, постаравшись, чтобы она угодила прямехонько в выгребную яму. Несколько мгновений он с довольным видом наблюдал за тем, как она отчаянно барахтается и отплевывается в зловонной жиже, и даже позволил себе рассмеяться низким рокочущим смехом. Затем киммериец поднял голову, прислушался к нарастающему гвалту на лестнице и решил, что пришло время убить Набонидия.
3
Гулкий металлический лязг вывел Мурило из забытья. Он застонал и с трудом сел. Вокруг него царили мертвая тишина и темнота, и на мгновение его едва не стошнило при мысли о том, что он ослеп. Затем молодой человек вспомнил все, что с ним случилось совсем недавно, и почувствовал, как по спине его пробежал холодок. Вытянув перед собой руки, он на ощупь установил, что лежит на полу, вымощенном плотно подогнанными друг к другу гладкими каменными плитами. В ходе дальнейших исследований он обнаружил стену, сложенную из того же материала. Он приподнялся и оперся об нее спиной, тщетно пытаясь сориентироваться. То, что он угодил в какую-то темницу, сомнений не вызывало, но о том, что это за тюрьма и как долго он в ней пребывает, Мурило мог только гадать. У него сохранились смутные воспоминания о металлическом лязге, и он спросил себя, что это было – звук захлопывающейся за ним двери или, наоборот, открывающейся перед палачом, который вошел в камеру.
При мысли об этом он содрогнулся всем телом и принялся продвигаться вдоль стены. Он ждал, что вот-вот наткнется еще на одну стену, ограничивающую пространство его камеры, но вскоре пришел к выводу, что ползет по длинному коридору. Он держался стены, боясь угодить в яму или ловушку, и вскоре понял, что рядом с ним, в темноте, есть кто-то еще. Он ничего не видел, но или уши его уловили какой-то тихий звук, или шестое чувство предупредило его об этом. Он замер, и волосы дыбом встали у него на затылке; молодой человек был совершенно уверен, что в темноте впереди притаилось какое-то живое существо.
Он думал, что сердце разорвется у него в груди, когда голос с варварским акцентом прошипел:
– Мурило! Это ты?
– Конан! – Всхлипнув от облегчения, молодой вельможа слепо зашарил в темноте перед собой, и вскоре руки его наткнулись на широкие обнаженные плечи варвара.
Тот проворчал что-то в знак согласия. Мурило поведал ему о том, что с ним случилось, выслушал ответный рассказ, и компаньоны на ощупь двинулись по коридору. Но тут в голову Мурило пришла одна мысль.
– А как ты узнал меня в полной темноте? – требовательно спросил он.
– Я учуял запах духов, которыми ты сбрызнул волосы, когда приходил ко мне в камеру, – ответил Конан. – Некоторое время назад я снова уловил его, когда притаился у стены, готовясь вспороть тебе брюхо.
Мурило поднес прядь своих черных волос к носу, но даже на таком расстоянии запах показался ему едва уловимым, и он понял, насколько органы чувств варвара острее его собственных.
Пока они медленно продвигались вперед, он машинально опустил руку на пояс, к ножнам, и выругался, обнаружив, что они пусты. В это мгновение впереди замерцал слабый свет, и вскоре они подошли к повороту в коридоре, из-за которого и сочилось тусклое сияние. Они одновременно выглянули из-за угла, и Мурило, касаясь боком напарника, почувствовал, как тот напрягся и оцепенел. Молодой вельможа тоже увидел его – полуобнаженное и обмякшее тело человека, лежащего у стены сразу за поворотом, слабо освещенное сиянием, исходившим от широкого серебряного диска на противоположной стене. Фигура, лежащая лицом вниз, показалась Мурило знакомой, и в голове у него зародились жуткие и невероятные подозрения. Сделав Конану знак следовать за собой, он осторожно шагнул вперед и наклонился над телом. Преодолевая отвращение, он перевернул его на спину. С губ его слетело грубое ругательство; киммериец охнул.
– Набонидий! Красный Жрец! – пролепетал Мурило, в голове которого все перепуталось. – Тогда кто… что…
Жрец застонал и пошевелился. С кошачьей ловкостью Конан подскочил к нему и занес кинжал, целясь прямо в сердце. Мурило схватил его за запястье.
– Постой! Не убивай его! Пока…
– Почему нет? – требовательно спросил киммериец. – Сейчас он сбросил личину оборотня и спит. Или ты хочешь разбудить его, чтобы он разорвал нас на куски?
