Антология - Стимпанк! (сборник)
– А ты их самих видела? – жадно спросила Офелия.
– Бывало, – призналась Фран. – Не то чтобы часто. В основном когда была маленькая. Но они уже давно не показывались. Они довольно застенчивые.
Офелия аж запрыгала у себя на стуле.
– Так ты за ними приглядываешь? Фран, это же лучше всего на свете! Прямо как Хогвартс, только настоящее! А они тут всегда были? Это из-за них ты в колледж не пойдешь?
Фран помолчала.
– Я не знаю, откуда они пришли. И нет, они не всегда тут. То здесь, то… где-то еще. Мама говорила, ей их жалко. Она думала, что, может, они не могут вернуться домой, может, их выслали, выгнали – как чероки. Они живут сильно дольше нас, возможно, даже вечно – не знаю. Вряд ли там, откуда они родом, время идет так же, как здесь. Иногда их целые годы нет. Но они всегда возвращаются, летние люди. С ними всегда так.
– А ты – нет, – сказала Офелия. – И я теперь тоже нет.
– Ты-то можешь уйти, когда пожелаешь, – огрызнулась Фран, ничуть не волнуясь о том, как прозвучат ее слова. – А я не могу. Это часть сделки. Тот, кто о них заботится, должен оставаться здесь. Он не может уехать – они не дадут.
– То есть ты вообще никогда не сможешь уехать? – ужаснулась Офелия.
– Нет. Не никогда. Моя мама торчала здесь, пока не родилась я. Когда я подросла, она сказала, что теперь мой черед. И ушла сразу после этого.
– Куда?
– Я не могу тебе ответить. Они дали маме вот эту палатку. Она складывается до размеров носового платка, а раскладывается в нормальный двухместный тент, но внутри она совсем другая, чем снаружи. Там это не палатка, а домик с двумя медными кроватями и шифоньером, чтобы вешать вещи, и столом, и с двумя застекленными окнами. Если выглянуть из одного, увидишь, где ты есть, а если из другого – две яблони, которые перед тем домом, и мшистую тропку между ними.
Офелия кивнула, вспоминая.
– Мама ставила эту палатку для нас, когда папа пил. Потом она передала мне летний народ, и однажды утром, проснувшись, я увидела, как она вылезает в окно. В то самое, которого быть не должно. Она ушла по тропинке. Может, мне надо было побежать за ней… но я осталась.
– Ух ты! – восхитилась Офелия. – То есть она, может быть, до сих пор там? Куда они деваются, когда не здесь?
– Она просто не здесь. Это все, что мне известно. Поэтому я должна оставаться тут вместо нее. Я не верю, что она когда-нибудь вернется.
– Печально, – подытожила Офелия.
Судя по голосу, она мало что поняла.
– Хотела бы я отсюда вырваться, хоть ненадолго! – воскликнула вдруг Фран. – Может, поехать в Сан-Франциско, увидеть Золотые Ворота… Помочить ножки в Тихом океане… Я бы купила себе гитару и стала играть на улице старые баллады. Потусила бы немного, а потом вернулась и снова взвалила бы на себя все это…
– Я бы точно хотела поехать в Калифорнию, – мечтательно сказала Офелия. – Им там пофиг, если две девчонки вместе. Целуй себе кого хочешь, никому и дела нет.
– Тут я точно никого не поцелую, – проворчала Фран. – Раньше успею умереть старой девой.
Они помолчали.
– Можно я тебя еще кое о чем спрошу? – сказала наконец Офелия.
– Вряд ли мне удастся тебя остановить, – пожала плечами Фран.
– Иногда ты говоришь, как все, кто здесь живет, а иногда – совсем по-другому. Как будто ты не отсюда, а откуда – непонятно. Откуда угодно.
Фран так и сверкнула на нее глазами.
– Дааже ‘сли я не гв’рю по вашему, эт ‘ще не значит, что я ‘з дерееевни. Я тут родилааась и вс’ св’ю жизнь тут живу. Небось и б’ду тут трчаать, пока не ок’чурюсь, н’эт ‘ще не знчит, что я не умееею гв’рить как вс’ нрмаальные люди, – сказала она. – Я вообще-то смотрю телевизор, – продолжала она, уже взяв себя в руки. – И знаю, как тут положено выражаться. Помнишь, что ты мне говорила, когда мы были маленькие?
– А чего я говорила?
– Ты спрашивала, откуда мы с папой взялись. И не с другой ли мы планеты. И это при том, что из других мест была как раз ты.
– Ох, господи, – сказала Офелия. – Как-то неудобно вышло.
– Я тебе тогда сказала, что не в курсе. Подумала, может, ты знаешь что-то такое, чего не знаю я. Может, я и правда с какого-нибудь Марса. И мы тогда пошли и нашли твою маму, и она сказала, ей нравится, как я разговариваю. Но на самом деле она надо мной посмеялась.
– А мне правда нравилось, как ты разговариваешь, – запротестовала Офелия. – Когда мы уехали отсюда домой, у меня одно время была воображаемая подружка, и она разговаривала в точности как ты.
– Очень мило с твоей стороны, – признала Фран.
– Я бы хотела тебе помочь, – продолжала Офелия. – Ну, с тем домом и летним народом. Это неправильно, что ты одна должна все делать. По крайней мере, не всегда.
– Я тебе и так уже обязана, – возразила Фран. – За помощь у Робертсов. И за то, что присматривала за мной, пока я болела. И за то, что ты сделала, когда поехала туда за помощью.
– Я знаю, что это такое, когда ты совсем одна. Когда ты не можешь ни с кем поговорить о том, что важно. Я серьезно, Фран. Я сделаю все что смогу, чтобы помочь.
– Я понимаю, что ты серьезно. Просто не уверена, что ты понимаешь, о чем говоришь. Как бы там ни было, я должна объяснить тебе одну вещь. Если ты точно этого хочешь, ты имеешь право прийти туда еще раз. Ты оказала мне огромную услугу, и я не знаю, как еще могла бы тебе отплатить. Там, в доме, есть спальня, и если ты в ней переночуешь, увидишь во сне то, чего твое сердце жаждет больше всего на свете. Я могу отвести тебя туда сегодня и показать эту комнату. На самом деле я должна тебя туда отвести: сдается мне, ты в доме кое-чего потеряла.
– Я? Да ну? Что? – Офелия всполошилась и принялась шарить по карманам. – Ой, черт! Мой айпод. А ты откуда знаешь?
Фран пожала плечами.
– Там его никто не украдет. Подозреваю, они будут рады увидеть тебя еще раз. Если бы они тебя невзлюбили, ты бы уже об этом знала.
Офелия чуть-чуть подумала.
– Мне надо домой, – сказала она. – Погулять с собакой. И спросить у мамы разрешения переночевать у тебя. Она разрешит, без проблем. Она иногда про тебя спрашивает. Наверное, надеется, что мы подружимся обратно и ты, ну, типа, будешь оказывать на меня хорошее влияние. Они вообще обо мне беспокоятся. Все время.
– Повезло тебе с ними, – сказала Фран.
Фран как раз прибиралась дома, раскапывая свои и папины залежи, когда летний народ дал ей знать, что им кое-что нужно.
– Можно мне хоть минуту позаниматься своими делами? – недовольно проворчала она.
Ей ответили, что у нее было на это добрых четыре дня.
– Слов нет, как я вам благодарна, – огрызнулась она. – Учитывая, как я себя все это время чувствовала!
Но она все равно поставила кастрюлю в раковину отмокать и записала все, что они хотели.
Какое-то время Фран честно пыталась поладить с Джоанни. Возможно, они с папой заведут ребенка, думала она, и тогда Фран освободится. Но потом выяснилось, что Джоанни сделала гистерэктомию, и на этом все надежды накрылись медным тазом. В любом случае, страшна она была как смертный грех. Сколько бы от нее ни было пользы, а Фран понимала, что летние люди ни за что не согласятся на безобразного стража. Иногда Фран даже думала порезать себе лицо ножом, но так в итоге и не решилась. Папа как-то сказал, что если отрезать, скажем, нос, этого может хватить, но Фран оказалась не готова.
Она убрала все свои игрушки. И что на нее только нашло, зачем она их повытаскивала? Может, они просто напоминали ей о маме – о том, как она приносила их из большого дома, пытаясь утешить Фран, брошенную одной на целый день. Потом она подросла и сама стала помогать маме, но тогда их безделушки уже почти перестали ее интересовать. Мама рассказывала, как ее собственная бабушка заставила мужа купить дом по каталогу, потому что от них брать ничего не желала – даже дворец. Это был один из самых первых уроков: можешь брать их подарки, но помни, что заплатить за них рано или поздно придется.
В пять вернулась Офелия. Волосы у нее были забраны в хвост, а при себе имелись фонарик и термос. Видать, решила, что они в поход идут.
– О’кей, – жизнерадостно сообщила она с порога. – Я почти совсем струсила, но нельзя же было упустить такой шанс. Когда выходим?
– Когда будем готовы, – сказала Фран. – Я сделала несколько сандвичей с джемом, перекусить.
– Тут так рано темнеет! – поежилась Офелия. – Такое чувство, будто у нас Хеллоуин или что-то вроде того. И ты ведешь меня в дом с привидениями.
– Они не привидения. И не демоны, и вообще не нечисть. Они никому не причиняют вреда… если только не наступить им специально на хвост. Да и то они подшутят над тобой и будут считать, что все славно повеселились. В том числе и ты.
– Это как это – подшутят?
– Как-то раз я там убиралась и случайно разбила чайную чашку, – объяснила Фран. – Так они незаметно подкрались и ущипнули. – У нее на руке до сих пор оставалась отметина, хотя она уже много лет не била в том доме посуду.
– Последние два года они увлеклись тем, что от чего тут все без ума, ну, знаешь, исторические реконструкции. Ролевые игры. Устроили у себя поле битвы в той большой комнате внизу. Это не Американская война, я так понимаю, а одна из их собственных. Построили себе дирижабли и подводные лодки, механических драконов и рыцарей, и всякие другие крохотные игрушки, чтобы ими драться. Иногда им становится скучно, и тогда они требуют, чтобы я сидела и смотрела на их сражения… только они не всегда аккуратно целятся из пушек.
