Роберт Говард - Приключения Конана-варвара (сборник)
– Не знаю. Он упал в колодец. Я изрубил его на куски, но при этом не представляю, можно ли его убить сталью.
– Ой, твоя спина! – вновь запричитала она, заламывая руки.
– Это он отхлестал меня своим щупальцем, – скривился Конан, морщась от боли, которую причиняло ему малейшее движение. – Оно ранило, как проволока, и обжигало подобно яду. Но хуже всего мне пришлось, когда он сдавил меня, словно тисками. Мне было совершенно нечем дышать. В объятиях питона и то было бы легче. Похоже, внутри у меня все перемешалось.
– Что нам делать? – заплакала она.
Конан поднял голову. Ловушка захлопнулась. Сверху не доносилось ни звука.
– Обратно через потайную дверь нам не выйти, – пробормотал он. – В комнате полно трупов, и горожане наверняка оставили там караул. Должно быть, они решили, что со мной все кончено, когда я провалился под пол, иначе последовали бы за мной сюда. Отдери этот светящийся камень от стены. Когда я на ощупь пробирался в темноте по этому коридору, мне попалось несколько входов в боковые ответвления. Мы свернем в первый же проход, на который наткнемся. Он может вывести нас в такое же подземелье или на свежий воздух. Надо рискнуть. Не можем же мы сидеть здесь до скончания веков.
Натала сделала, как он просил, и, взяв крошечный шарик света в левую руку, а правой сжимая саблю, Конан двинулся по коридору. Он ступал медленно и неуверенно, и лишь звериная сила варвара заставляла его переставлять ноги. Взгляд его налившихся кровью глаз ничего не выражал, и Натала заметила, что время от времени он машинально облизывает распухшие губы. Она понимала, что он страдает от сильной боли, но стоицизм настоящего дикаря не позволял ему жаловаться.
Вскоре тусклый свет самоцвета выхватил из марка черную арку, и Конан решительно свернул в нее. Натала внутренне сжалась, готовясь к тому, что может увидеть, но там оказался всего лишь очередной туннель, очень похожий на тот, по которому они шли до этого.
Девушка затруднилась бы сказать, сколько они уже прошагали, но вскоре они поднялись по длинной лестнице и остановились перед каменной дверью, запертой на золотой засов.
Девушка заколебалась, глядя на Конана. Варвар неуверенно покачивался на ногах, и тусклый свет в его руке отбрасывал на стену причудливые танцующие тени.
– Открывай дверь, девочка, – пробормотал он. – Мужчины Ксутала ждут нас, и я не хочу разочаровать их. Клянусь Кромом, город еще не видел той жертвы, которую я ему принесу!
Натала поняла, что у него начинается бред. Из-за двери не доносилось ни звука. Взяв у него из окровавленной руки радиевый самоцвет, она отодвинула засов и потянула дверь на себя. Взору ее предстала изнанка шитого золотом гобелена. Она отодвинула его и осторожно выглянула в щель, сдерживая дыхание. Девушка смотрела на пустую комнату, посреди которой журчал серебряный фонтан.
Рука Конана тяжело упала на ее обнаженное плечо.
– Отойди в сторону, девочка, – пробормотал он. – Настало время моей сабле испить крови.
– В комнате никого нет, – ответила она. – Зато там есть вода…
– Я слышу. – Конан облизнул почерневшие губы. – Значит, мы хотя бы напьемся перед смертью.
Похоже, он лишился зрения. Натала взяла его за руку и провела через каменную дверь. Девушка шла на цыпочках, ожидая, что в любой миг в комнату сквозь арочные проходы могут ворваться желтолицые воины.
– Пей, а я покараулю, – пробормотал он.
– Нет, мне пока не хочется пить. Ложись рядом с фонтаном, а я промою твои раны.
– А как насчет мечей Ксутала? – Он несколько раз провел рукой по лицу, словно смахивая с глаз невидимую пелену.
– Я ничего не слышу. Повсюду тихо.
Конан осторожно прилег на каменный пол, приблизил лицо к хрустальной струе и принялся жадно пить. Когда он поднял голову, в глазах у него появилось осмысленное выражение, и он раскинул на мраморном полу руки и ноги, как и просила его Натала, хотя по-прежнему сжимал рукоять сабли, а взгляд его то и дело устремлялся к арочным дверям. Натала смыла кровь с его тела и перевязала самые глубокие раны полосками, которые оторвала от шелковых занавесей. Взглянув на его спину, она содрогнулась от ужаса: кожа там переливалась всеми цветами радуги и воспалилась. Занимаясь своим делом, она отчаянно старалась найти выход из положения, в котором они оказались. Если они останутся здесь, рано или поздно их непременно найдут. А вот продолжают ли мужчины Ксутала обыскивать дворцы в поисках незваных гостей или погрузились в свой странный сон, девушка не знала и знать не могла.
Закончив перевязывать Конана, она вдруг замерла. В просвете между полом и портьерой, закрывающей альков, виднелась полоска желтой кожи.
Ничего не сказав Конану, она поднялась на ноги и, мягко ступая, пересекла комнату, сжимая в ладошке его кинжал. Сердце гулко колотилось у нее в груди, когда Натала осторожно отодвинула портьеру в сторону. На возвышении лежала молодая желтокожая женщина, обнаженная и не подававшая признаков жизни. Рядом стоял кувшин, почти доверху наполненный золотистым вином необычного вида. Натала решила, что это и есть тот самый эликсир, о котором им рассказывала Талис, придававший силы вырождающимся обитателям Ксутала. Она перегнулась через спящее тело и схватила кувшин, нацелив острие кинжала в грудь женщине. Но та не проснулась.
Завладев сокровищем, девушка заколебалась. Она понимала, что безопаснее сделать так, чтобы спящая женщина не проснулась более никогда и не подняла тревогу. Но она не могла заставить себя вонзить кинжал Конана в неподвижную грудь незнакомки. В конце концов она задернула портьеру обратно и вернулась к Конану, который лежал там, где она его оставила, и лишь частично пребывал в сознании.
Натала наклонилась и поднесла кувшин к его губам. Он сделал несколько глотков, поначалу машинально, не чувствуя вкуса, а потом уже с внезапно проснувшимся интересом. К ее изумлению, он сел и взял кувшин у нее из рук. Когда же киммериец посмотрел на нее, она заметила, что глаза у него снова стали чистыми и ясными. Лицо его разгладилось, он больше не выглядел изможденным и осунувшимся, а когда заговорил, его голос и слова уже ничуть не походили на горячечный бред.
– Кром! Откуда у тебя это вино?
Натала жестом показала ему.
– Вон из того алькова. Там спит желтая женщина.
Конан вновь сунул нос в кувшин с золотистой жидкостью.
– Клянусь Кромом, – с удовлетворенным вздохом заявил он, – я чувствую, как в жилах у меня играет кровь, а по всему телу растекаются новые силы. Это же настоящий эликсир спасения!
Он поднялся на ноги, не забыв прихватить свою саблю.
– Нам лучше вернуться в коридор, – нервно предложила Натала. – Нас непременно найдут, если мы задержимся здесь надолго. Мы можем укрыться где-нибудь, пока твои раны не заживут…
– Только не я! – фыркнул он. – Мы не крысы, чтобы прятаться в темных щелях. Мы уйдем из этого дьявольского города прямо сейчас, и пусть кто-нибудь попробует остановить нас!
– Но как же твои раны? – запричитала девушка.
– Они меня больше не беспокоят, – ответил Конан. – Может, вино и подействовало на меня обманчиво, вдохнув в меня ложные силы, но сейчас, клянусь, я не испытываю ни боли, ни слабости.
Он целеустремленно пересек комнату, направляясь к окну, которого она не заметила. Натала подошла к нему и заглянула через его плечо. Прохладный ветерок взъерошил ее спутанные кудри. Над головой у них раскинулось бархатное ночное небо, усеянное звездами. А внизу простиралась бескрайняя песчаная равнина.
– Талис говорила, что город представляет собой один большой дворец, – сказал Конан. – Похоже, некоторые комнаты построены прямо на стенах, как башни. И наша – одна из них. Удача снова на нашей стороне.
– Что ты имеешь в виду? – поинтересовалась она, с опаской выглядывая из-за его плеча.
– Вон там, на столике из слоновой кости, стоит хрустальный кувшин, – ответил он. – Набери в него воды и привяжи полоску, которую ты оторвала от занавески, к горлышку, чтобы его можно было нести. А я пока разорву гобелен на полосы.
Она повиновалась, не задавая лишних вопросов, и, покончив со своей задачей, увидела, как Конан быстро связывает вместе длинные крепкие полосы шелка. Получилась надежная веревка, один конец которой он привязал к ножке массивного стола из слоновой кости.
– Мы попытаем счастья в пустыне, – пояснил он. – Талис говорила, что в одном дне пути к югу отсюда находится оазис, а за ним – луга и пастбища. Если мы благополучно доберемся до оазиса, то сможем остаться там, пока мои раны не заживут. Это вино действует как колдовское снадобье. Совсем недавно я походил на живой труп, а сейчас готов горы свернуть. Вот, тут осталось еще немного шелка, чтобы ты соорудила себе что-нибудь из одежды.
Натала совсем забыла о том, что она совершенно голая. И этот факт не вызывал у нее ни малейшего смущения, но ее нежная кожа нуждалась в защите от безжалостного солнца пустыни. Пока она закутывалась в полоски ткани, Конан повернулся к окну и с презрительным ворчанием вырвал золотые решетки, загораживавшие его. Затем, сделав из другого конца веревки петлю и усадив в нее Наталу, он посоветовал ей держаться обеими руками, просунул ее в окно и осторожно опустил вниз, на землю, до которой было футов тридцать с небольшим. Она вылезла из петли, Конан быстро втянул веревку обратно, привязал к ней воду и вино и вновь опустил их ей. Затем вылез сам и быстро спустился по веревке на землю, ловко перебирая руками.
