Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)
Сразу после урока я помчалась переодеваться, тревожась и зная, что чем быстрее я справлюсь, тем раньше увижусь с Эдвардом. В спешке я действовала более неловко, чем обычно, но когда все-таки выбралась из спортзала и увидела ждущего неподалеку Эдварда, то невольно расплылась в улыбке. Он улыбнулся в ответ и продолжил допрос с пристрастием.
Но теперь вопросы были другими, отвечать на них становилось все сложнее. Он хотел знать, чего мне недостает в Форксе по сравнению с Финиксом, а если я упоминала о чем-то незнакомом ему, требовал подробных объяснений. Мы просидели в машине перед домом Чарли несколько часов, тем временем небо потемнело, разверзлось и начался внезапный потоп.
Я пыталась описать невозможное: запах ларреи, или креозотового куста, – горький, чуть смолистый, но все-таки приятный; пронзительное, надрывное стрекотание цикад в июле; перистый рисунок голых веток; сами размеры неба, белесо-голубого, простирающегося от горизонта до горизонта, линию которого нарушают лишь невысокие горы, сложенные лиловыми вулканическими породами. Труднее всего было объяснить, почему все это кажется мне таким красивым, оправдать красоту пейзажа со скудной, колючей растительностью, которая зачастую выглядела полумертвой, красоту оголенного рельефа земли с неглубокими впадинами долин между скалистыми гребнями гор, озаренных солнцем. В попытке объясниться я заметила, что помогаю себе жестами.
Негромкие наводящие вопросы Эдварда не сбивали меня с мысли, и я говорила, говорила, забыв обо всем, сидя в тусклом грозовом свете и не стесняясь того, что превратила наш разговор в монолог. Наконец, когда я закончила подробно описывать свою тесную, заваленную вещами комнату, Эдвард, вместо того чтобы задать следующий вопрос, взял паузу.
– У тебя кончились вопросы? – с облегчением спросила я.
– Ничего подобного, но скоро вернется твой отец.
– Чарли! – Я вдруг вспомнила о существовании отца и вздохнула. Потом посмотрела на темное от дождя небо, но ответа на нем не нашла. – Насколько уже поздно? – подумала я вслух, глядя на часы. Результат меня удивил: должно быть, Чарли уже едет домой.
– Сумерки… – пробормотал Эдвард, глядя в сторону запада и горизонта, скрытого облаками. Голос прозвучал задумчиво, словно в мыслях он был где-то далеко. Я наблюдала за ним, а он устремил невидящий взгляд сквозь ветровое стекло.
Он вдруг повернулся ко мне.
– Для нас это самое безопасное время суток, – ответил он на невысказанный вопрос в моих глазах. – И самое спокойное. Но вместе с тем – в каком-то смысле самое печальное… конец очередного дня, возвращение ночи. Темнота настолько предсказуема, правда? – Он задумчиво улыбнулся.
– А мне нравится ночь. Если бы не темнота, мы никогда не увидели бы звезды, – я нахмурилась. – Впрочем, здесь они все равно видны редко.
Он рассмеялся, и напряжение вдруг рассеялось.
– Чарли будет здесь через несколько минут. Так что если не хочешь говорить ему, что в субботу едешь со мной… – он выразительно поднял бровь.
– Ну уж нет, спасибо, – я собрала учебники, отметив мимоходом, что затекла спина – так долго мы просидели в машине. – Значит, завтра моя очередь?
– Еще чего! – притворно возмутился он. – Я же сказал, что у меня есть еще вопросы.
– Куда уж больше!
– Завтра узнаешь, – он потянулся, чтобы открыть дверь с моей стороны, и от этой неожиданной близости мое сердце лихорадочно забилось.
Но на дверной ручке его рука замерла.
– Плохо дело, – пробормотал он.
– Что такое? – я с удивлением увидела, как сжались его челюсти и в глазах вспыхнула тревога.
Он бросил на меня мимолетный взгляд.
– Еще одно осложнение, – хмуро ответил он.
Быстрым движением он распахнул мою дверцу и тут же отпрянул от меня, почти сжался на своем месте.
Свет фар сквозь дождевую завесу привлек мое внимание, какая-то темная машина, движущаяся навстречу нам, свернула к бордюру и остановилась в нескольких шагах.
– Чарли за углом, – предупредил Эдвард, пристально изучая остановившуюся машину.
Несмотря на всю растерянность и любопытство, медлить я не стала. Я выскочила из машины, и дождь словно усилился, забарабанив по моей куртке.
Разглядеть фигуры на переднем сиденье незнакомой машины не удалось – было слишком темно. Но при свете ее фар я хорошо видела Эдварда: он пристально смотрел вперед, впившись взглядом во что-то или в кого-то, невидимого мне. На его лице застыла причудливая маска досады и вызова.
Он завел двигатель, шины взвизгнули на мокром асфальте, и за считаные секунды «вольво» скрылся из виду.
– Эй, Белла! – послышался знакомый хрипловатый голос с водительского сиденья темной машины.
– Джейкоб? – я прищурилась, вглядываясь в дождь. В этот момент из-за угла вывернула патрульная машина Чарли, ее фары высветили Джейкоба и его спутника.
Джейкоб уже выбирался из машины, его широкая улыбка была заметна даже в сумерках. На пассажирском месте рядом с ним сидел мужчина намного старше, грузный, с широким расплывшимся лицом, с глубокими морщинами на ржаво-красной коже, напоминающей старую кожаную куртку. А глаза оказались удивительно знакомыми – черными, словно бы очень молодыми и в то же время слишком древними для широкого лица, на котором они сидели. Отец Джейкоба, Билли Блэк. Я сразу узнала его, хотя в последний раз видела лет пять назад, а в первый день в Форксе даже не вспомнила его имени, когда Чарли упомянул о нем в разговоре. Билли не сводил пристального, испытующего взгляда с моего лица, и я робко улыбнулась ему. Его глаза были широко раскрыты, словно от изумления или страха, ноздри раздувались. Моя улыбка погасла.
Еще одно осложнение, как сказал Эдвард.
Билли не сводил с меня внимательных встревоженных глаз. Внутренне я застонала. Неужели Билли сразу узнал Эдварда? Может, он и вправду верит в легенды про вампиров?
Ответ в глазах Билли был очевиден. Да. Верит.
12. На грани
– Билли! – воскликнул Чарли, выходя из патрульной машины.
Поманив за собой Джейкоба, я юркнула под навес крыльца. За моей спиной Чарли громко приветствовал друзей.
– Ладно, притворюсь, что не видел тебя за рулем, Джейк, – с укоризной заметил Чарли.
– А нам в резервации рано выдают права, – отозвался Джейкоб, пока я отпирала дверь и включала свет на крыльце.
– Да, как же! – рассмеялся Чарли.
– А кто еще возить-то меня будет? – гулкий голос Билли я узнала сразу, хотя много лет не слышала его. Я как будто вернулась в детство.
Войдя в дом, я оставила дверь открытой, включила свет и повесила куртку. Потом остановилась в дверях, с беспокойством наблюдая, как Чарли и Джейкоб помогают Билли выбраться из машины и пересесть в инвалидное кресло.
Вскоре мне пришлось посторониться: все трое ввалились в дом, отряхиваясь от дождя.
– Вот так сюрприз, – повторял Чарли.
– Давно не виделись, – согласился Билли. – Надеюсь, неплохое было время, – он снова стрельнул в меня взглядом, выражение его лица осталось непроницаемым.
– А как же. Останетесь смотреть игру?
Джейкоб усмехнулся.
– На то и расчет: наш телевизор сломался на прошлой неделе.
Билли состроил сыну грозную гримасу.
– А Джейкобу, конечно, не терпелось снова увидеться с Беллой, – подхватил он. Джейкоб помрачнел и понурил голову, а я ощутила прилив раскаяния. Похоже, в тот день на берегу я перестаралась.
– Хотите есть? – спросила я, спеша укрыться на кухне от пронзительного взгляда Билли.
– Да нет, мы поели перед отъездом, – ответил Джейкоб.
– А ты, Чарли? – спросила я, сворачивая за угол и оглядываясь через плечо.
– Конечно, – отозвался он. Его голос удалялся в сторону гостиной и телевизора. Я слышала, как скрипит кресло Билли, который направился туда же.
Когда сэндвичи с сыром уже лежали на сковороде, а я резала помидоры, я услышала, как кто-то вошел и остановился у меня за спиной.
– Ну, как жизнь? – раздался голос Джейкоба.
– Неплохо, – я улыбнулась: его энтузиазм был заразителен. – А у тебя? Собрал себе машину?
– Нет, – он нахмурился. – Деталей не хватает. Эту мы взяли на время, – он ткнул большим пальцем в сторону двора.
– Сочувствую. Но мне ни разу не встретился… как там называется эта штука, которую ты ищешь?
– Главный цилиндр тормозной системы, – он усмехнулся. – А что с пикапом? – вдруг спросил он.
– Ничего.
– А-а. Увидел, что ты на нем не ездишь, вот и спросил.
Я заглянула в сковороду и приподняла край сэндвича, проверяя, поджарился ли хлеб.
– Меня друг подвез.
– Клевая тачка, – восторженно оценил Джейкоб. – Вот только хозяина я не узнал. Мне казалось, я всех здесь знаю.
Я неопределенно кивнула, не поднимая глаз, и перевернула сэндвичи.
– А отец откуда-то знает его.
– Джейкоб, ты не достанешь мне тарелки? Они в шкафу над раковиной.
– Сейчас.
Доставая тарелки, он молчал, и я надеялась, что продолжать расспросы он не станет.
