Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)
Я быстро оглянулась на его близких. Все они смотрели в разные стороны, точно как в тот раз, когда я увидела их впервые. Только теперь их было четверо, а их красавец-брат с волосами оттенка бронзы сидел напротив меня, и в его золотистых глазах отражалась тревога.
– Они недолюбливают меня, – догадалась я.
– Нет, не так, – возразил он, но его невинный взгляд внушал подозрения. – Они не понимают, почему я не могу оставить тебя в покое.
Я поморщилась.
– Я, кстати, тоже, если уж на то пошло.
Эдвард медленно покачал головой, закатил глаза к потолку и снова встретился со мной взглядом.
– Я же объяснял: ты совсем не знаешь себя. Ты не такая, как все, с кем я когда-либо был знаком. Ты меня интригуешь.
Возмущенный взгляд был моим ответом: я нисколько не сомневалась, что сейчас он меня дразнит.
Он улыбнулся, разгадав выражение моего лица.
– Благодаря своим преимуществам, – вполголоса объяснил он, мимолетным жестом коснувшись своего лба, – восприятие человеческой натуры у меня в целом лучше среднестатистического. Люди предсказуемы. Но ты… ты никогда не делаешь того, чего я от тебя жду. И неизменно застаешь меня врасплох.
Я отвернулась, вновь окинув смущенным и недовольным взглядом его семью. После объяснений Эдварда я почувствовала себя чем-то вроде подопытного кролика. Мне захотелось высмеять саму себя – за то, что я ожидала чего-то иного.
– Эта часть объяснений довольно проста, – продолжал он. Я чувствовала, что он смотрит на меня в упор, но отворачивалась, чтобы он не заметил огорчение в моих глазах. – Но остальное… облечь в слова гораздо труднее…
Пока он говорил, я засмотрелась на Калленов. Вдруг Розали, белокурая и головокружительно красивая сестра Эдварда, повернулась, чтобы посмотреть на меня. Нет, не посмотреть – пронзить взглядом темных ледяных глаз. Мне хотелось отвести глаза, но я застыла, словно загипнотизированная ее взглядом, пока Эдвард не осекся на середине фразы и не издал еле слышный сердитый возглас. Он походил на шипение.
Розали отвернулась, я обрела свободу и вздохнула с облегчением. В моих широко раскрытых глазах Эдвард прочел растерянность и страх.
Сдавленным голосом он попросил:
– Прости ее, она просто беспокоится. Понимаешь… не только мне грозит опасность, если после того, как я открыто провел с тобой столько времени… – он потупился.
– Если что?
– Если все кончится… скверно, – он уронил голову на ладони, как тем вечером в Порт-Анджелесе. Он явно страдал, мне хотелось утешить его, но я понятия не имела, как. Я невольно протянула к нему руку, но тут же опустила ее на стол, опасаясь лишь навредить своим прикосновением. Только немного погодя я осознала, что мне следовало бы испугаться его слов. Я ждала, когда придет страх, но по-прежнему лишь сочувствовала Эдварду, понимая, как ему больно.
И злилась – злилась, что Розали помешала ему сказать то, что он собирался. Как вернуться к разговору, я не знала. Он по-прежнему закрывал лицо ладонями.
Стараясь говорить своим обычным тоном, я спросила:
– Тебе уже пора?
– Да, – он поднял голову, мгновение оставался серьезным, потом его настроение снова переменилось, и он улыбнулся. – Может, это даже к лучшему. Нам осталось высидеть на биологии еще пятнадцать минут этой паршивой киношки, а я уже сыт ею по горло.
Я вздрогнула: за спиной Эдварда вдруг возникла Элис с ее короткими, чернильно-черными волосами, колючим ореолом окружающими ее утонченное личико эльфа. Гибкость и грация ее тонкого тела были очевидны даже в момент полной неподвижности.
Не сводя с меня глаз, Эдвард произнес:
– Элис.
– Эдвард, – отозвалась она высоким сопрано, почти таким же приятным, как его голос.
– Элис – Белла, Белла – Элис, – представил он нас друг другу с небрежным жестом и натянутой улыбкой.
– Привет, Белла, – глаза, как из блестящего обсидиана, были непроницаемы, но улыбка казалась дружеской. – Приятно наконец-то познакомиться с тобой.
Эдвард метнул в нее мрачный взгляд.
– Привет, Элис, – робко пробормотала я.
– Готов? – спросила она у брата.
Голос Эдварда прозвучал холодно:
– Скоро буду. Встретимся у машины.
Элис ушла, не добавив ни слова. Ее походка была такой плавной и грациозной, что я ощутила острый укол зависти.
– Пожелать вам хорошо повеселиться, или не тот случай? – спросила я, повернувшись к нему.
– Нет, почему же. Подойдет, – усмехнулся он.
– Тогда желаю вам повеселиться от души, – я постаралась произнести эти слова искренне, но Эдварда, конечно, не обманула.
– Обязательно, – он по-прежнему усмехался. – А ты будь осторожна, пожалуйста.
– Соблюдать осторожность в Форксе – тот еще подвиг.
– Для тебя – да, подвиг, – его челюсти сжались. – Обещай мне.
– Обещаю поберечься, – торжественно заверила я. – На сегодня у меня намечена стирка – очень небезопасное занятие.
– Постарайся выжить, – пошутил он.
– Сделаю все возможное.
Он встал, я тоже поднялась.
– Значит, до завтра, – вздохнула я.
– По-твоему, ждать слишком долго, да? – в задумчивости спросил он.
Я горестно кивнула.
– Утром буду на месте, – пообещал он с кривоватой улыбкой, протянул руку над столом, коснулся моей щеки и снова легонько провел по ней. Потом повернулся и ушел. Я смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду.
Меня так и тянуло прогулять оставшиеся уроки или хотя бы физкультуру, но внутренний голос не позволил. Я сообразила: если я исчезну сейчас, Майк и остальные подумают, что я с Эдвардом. А Эдвард и так беспокоится, что нас слишком часто видят вместе… и это может повредить его семье, если все кончится плохо. Последнюю мысль я сразу же прогнала и задумалась о том, как обезопасить его и себя.
Чутьем я, как и он, понимала, что все решится завтра. Наши отношения не могут вечно балансировать на грани, как сейчас. Я свое решение уже приняла, еще до того, как сделала осознанный выбор, и теперь намеревалась следовать ему до конца. Потому что для меня не было ничего страшнее и мучительнее мысли о расставании с ним. Оно попросту невозможно.
Из чувства долга я отправилась на биологию. Честно говоря, я не запомнила, что происходило на уроке, поглощенная мыслями о завтрашнем дне. На физкультуре Майк сам снова заговорил со мной и пожелал удачно съездить в Сиэтл. Я осторожно объяснила, что мой пикап слишком ненадежен, и поездку пришлось отменить.
– Идешь на бал с Калленом? – вдруг надулся он.
– Нет, я вообще не иду на бал.
– А чем тогда займешься? – слишком заинтересованно спросил он.
Я едва сдержалась, чтобы не послать его подальше, но взяла себя в руки и вдохновенно соврала:
– Стиркой, а потом буду готовиться к контрольной по тригонометрии, а то провалю ее.
– Тебе Каллен помогает заниматься?
– Эдвард, – подчеркнуто произнесла я, – не помогает мне с уроками и не собирается. Он куда-то уезжает на выходные, – я с удивлением отметила, что эта ложь далась мне легче и естественнее, чем обычно.
– А-а, – он приободрился. – Знаешь, ты могла бы пойти на бал вместе с нашей компанией – будет здорово. Мы все с тобой потанцуем, – пообещал он.
Отчетливо представив себе перекошенное лицо Джессики, я ответила резче, чем следовало:
– Майк, танцевать я не пойду, ясно?
– Ну и ладно, – он снова надулся. – Я же просто спросил.
Уроки наконец закончились, и я без особого энтузиазма зашагала к стоянке. Не то чтобы мне хотелось возвращаться домой пешком, но я просто не представляла себе, как Эдвард пригонит мой пикап. Впрочем, я уже начинала верить, что для него нет ничего невозможного. И эти предположения оправдались: мой пикап стоял на том же месте, где сегодня утром Эдвард припарковал свой «вольво». Я покачала головой, не веря своим глазам, когда открыла незапертую дверцу и увидела в замке зажигания ключ.
На моем месте белел сложенный листок бумаги. Я села в машину, захлопнула дверцу и только тогда развернула записку. Всего два слова в ней были написаны изящным почерком Эдварда:
«Береги себя».
От рева мотора, пробудившегося к жизни, я испуганно вздрогнула. И засмеялась над собой.
Подъехав к дому, я убедилась, что дверь заперта только на один замок. Я сразу же прошла в прачечную – здесь тоже все вещи выглядели в точности так, как я оставила их перед уходом. Откопав джинсы, я обыскала карманы. Пусто. Может, я все-таки повесила ключ на крючок у двери, подумала я, качая головой.
Чутье побудило меня не только соврать Майку, но и позвонить Джессике, будто бы затем, чтобы пожелать ей удачи на балу. В ответ она пожелала мне удачного дня с Эдвардом, и я сообщила ей, что отменила поездку. Джессика расстроилась гораздо сильнее, чем следовало бы незаинтересованной третьей стороне. И я поскорее попрощалась.
За ужином у Чарли был отсутствующий вид – видимо, тревожился из-за работы, а может, из-за баскетбольного матча. Или же он просто увлекся лазаньей – Чарли не разберешь.
