Джо Аберкромби - Полкороля
Что без нее будет делать он?
– Делай же хоть что-нибудь! – по-змеиному зашипел Ральф, хватая Ярви за руку.
Что же? Ярви прикусил лопнувшую губу и уставился в лес, словно среди голых стволов мог показаться ответ.
На все найдется свой способ.
Он недоверчиво прищурился, затем оттолкнул Ральфа и поспешил к ближайшему дереву, стягивая обмотки со здоровой руки. Он сорвал с коры какой-то рыже-бурый клок, и истлевшие угли надежды вновь засверкали искрами.
– Шерсть, – пролепетал Анкран, поднимая еще клок. – Здесь проходили овцы.
Ральф вырвал комок у него из пальцев.
– Куда их гнали?
– На юг, – заявил Ярви.
– Откуда ты знаешь?
– Мох растет с подветренной, западной стороны деревьев.
– Овцы означают тепло, – сказал Ральф.
– Овцы означают еду, – сказал Джойд.
Ярви ничего не сказал. Овцы означают людей, а люди могут быть настроены по-разному. Но чтобы оценить выбор, нужно, чтобы было из чего выбирать.
– Я останусь с ней, – объявил Анкран. – Если получится, приведите подмогу.
– Нет, – отозвался Джойд. – Мы идем вместе. Теперь мы все – одновесельники.
– Ее кто понесет?
Джойд пожал плечами:
– Раз надо таскать мешки – не хнычь, а начинай перетаскивать. – И он просунул руки под Сумаэль и, поднимая ее, скорчил гримасу. Лишь самую малость запнулся, а потом приткнул подергивающееся лицо девушки к своему плечу, и без лишних слов, с высоко поднятой головой, тронулся в путь на юг. Сейчас она – невелика тяжесть, но голодному, промерзшему и усталому – такому как Ярви – это казалось невероятным подвигом.
– Я пожил на свете. – Ральф оторопело пялился на спину Джойда. – Но такой замечательной картины отродясь не видал.
– Я тоже. – Ярви встал на ноги и споро посеменил следом. Как теперь у него хватит совести жаловаться, колебаться и медлить, когда прямо перед ним такой пример силы и стойкости?
Как на это хватит совести у любого из них?
Доброта
Они сбились в кучу в промозглом подлеске и глядели на хутор.
Одна постройка была каменной и до того древней, что просела глубоко в землю. Над занесенной сугробами крышей вился тонкий гребешок дыма. У Ярви наполнился слюной рот и поползли мурашки, когда воспоминания о тепле и ужине проступили из тумана. Другая постройка, хлев, откуда нечасто и приглушенно блеяли овцы, была, кажется, перевернутым корабельным остовом, хотя как его затащили так далеко в глубь суши, нельзя было и представить. Остальные, сараи из нетесаных бревен, почти целиком скрылись под навалами сугробов, а промежутки меж ними перекрывала изгородь с заостренными кольями.
У самого входа, возле лунки во льду сидел закутанный в мех маленький мальчик, подперев парой палок свою удочку. Время от времени он шумно сморкался.
– Мне не по себе, – шепнул Джойд. – Сколько их там? Мы ничего не знаем о них.
– Зато знаем одно: они люди, а людям верить нельзя, – добавил Ничто.
– Мы знаем, что у них есть одежда, еда и пристанище. – Ярви посмотрел на Сумаэль, сгорбившуюся под всем тряпьем, каким они могли поделиться – довольно немногим. У нее стучали зубы – так сильно ее трясло, губы иссиня-серые, как сланец, веки то поникнут, сомкнутся, то распахнутся и снова поникнут. – У них есть то, без чего нам не выжить.
– Значит, все просто. – Ничто размотал ткань с рукояти меча. – Последнее слово за сталью.
Ярви выкатил на него глаза.
– Ты убьешь этого мальчишку?
Ральф неуютно поерзал плечами. Ничто своими только пожал.
– Если встает вопрос – его смерть или наша, тогда да, я убью и его, и любого, кто там попадется. И пополню ими ряды своих сожалений. – Он приподнялся, но Ярви ухватил мечника за драную рубаху и притянул обратно. И обнаружил, что смотрит в его суровые, бесстрастные, серые глаза. В упор те ничуть не казались менее сумасшедшими. Совсем наоборот.
– То же относится и к тебе, поваренок, – прошептал Ничто.
Ярви сглотнул, но не отвел взгляд и руку не разжал. На «Южном Ветре» Сумаэль рисковала ради него жизнью. Время расплачиваться. Вдобавок он уже устал быть трусом.
– Сперва попробуем поговорить. – Он встал, пытаясь придать себе облик, менее схожий с жалким оборвышем в беспросветном отчаянии – и у него ничего не вышло.
– Как только они тебя кончат, – поинтересовался Ничто, – слово будет за сталью?
Ярви выдавил пар вместе со вздохом.
– Пожалуй. – И поплелся вниз, навстречу строениям.
Кругом все тихо. Ни одной живой души, кроме этого мальчика. Ярви остановился, не дойдя до него дюжины шагов.
– Эй.
Парнишка подскочил, сбивая удочку. Спотыкаясь, отпрыгнул и чуть не упал, а потом побежал к дому. Ярви оставалось лишь ждать и трястись от холода. От холода, и страха перед тем, что будет дальше. Народ, живущий в таком жестоком краю, избытком доброты наверняка не страдает.
Те высыпали из каменного дома, словно пчелы из разрушенного улья. Он насчитал семерых: все закутаны в теплые шубы, и каждый с копьем. У троих, взамен металлических, наконечники из камня, но и эти целят решительно и непреклонно. Без единого звука его проворно обступили полукругом, наставив копья.
Ничего не поделать. Ярви лишь поднял руки, скинув обмотки из замызганной парусины, молча взмолился Отче Миру и сдавленно каркнул:
– Помогите мне.
Фигура посередине воткнула древко копья в снег и медленно подошла к Ярви. Откинула капюшон, явив копну соломенно-серых волос и лицо в глубоких морщинах от бесконечных невзгод и ненастий. С минуту она рассматривала гостя.
А потом ступила вперед и, прежде чем Ярви в страхе успел отдернуться, раскинула руки и крепко его обняла.
– Я – Шидуала, – сказала она на языке моря. – Ты один?
– Нет, – прошептал он, борясь со слезой облегчения. – Со мной мои одновесельники…
В доме у них было тесно, низко и не продохнуть от пота и запаха дыма. И это был настоящий дворец. Из почерневшего деревянного котелка, отшлифованного за годы использования, накладывали жирную тушеную баранину с корешками. Ярви хватал кусочки пальцами – еды чудесней он не пробовал никогда. Вдоль кривых стен шли лавки, по одну сторону от шкворчащего очага сидели Ярви и его друзья, а по другую – хозяева: Шидуала, четверо мужчин – он посчитал их ее сыновьями, и мальчишка с проруби, который пялился во все глаза на Сумаэль и Джойда, словно те – эльфы и вышли прямо из древних сказаний.
В его прошлом, в Торлбю, эти люди жили бы за пределами нищеты. Сейчас же изба ломилась от роскоши. На стенах висели деревянные и костяные орудия, хитроумные и замысловатые приспособления для охоты, рыбной ловли, рытья укрытий и добычи пропитания во льдах. Шкуры волков, медведей, тюленей и козлов лежали повсюду. Один из хозяев, мужик с густой бурой бородой, поковырял в котелке и вручил Джойду миску добавки, на что здоровяк ответил благодарным кивком и тут же принялся уплетать, прикрыв глаза от восторга.
Анкран наклонился к нему:
– По-моему, мы съели весь их ужин.
Джойд застыл, не вынув изо рта пальцы, а бородатый мужик рассмеялся и, свесившись через очаг, хлопнул его по плечу.
– Простите, – сказал Ярви, отодвигая миску.
– По-моему, вы голодней, чем мы, – произнесла Шидуала. На языке моря они говорили немного странно. – И идете на диво окольным путем.
– Мы направляемся в Вульсгард из земель племени баньи, – ответил Анкран.
Женщина обдумала его слова.
– Тогда ваш путь на диво прям, хотя и крайне необычен.
Ярви был с нею согласен.
– Знай мы наперед о том, как он труден, выбрали бы другую дорогу.
– Так и случается, когда выбирать уже поздно.
– А теперь нам остается только идти до конца.
– Так и случается, когда выбирать уже поздно.
Ничто придвинулся к Ярви и зашептал своим хриплым, стертым в песок голосом:
– Не верю я им.
– Он хочет поблагодарить вас за гостеприимство, – поспешно озвучил Ярви.
– Мы все благодарим вас, – сказал Анкран. – И богов вашего жилища.
Ярви смахнул золу со вставленного в очаг молитвенного камня:
– И Ту, Что Выдыхает Метель.
– Хорошо речено и хорошо принято. – Шидуала прищурилась. – Там, откуда ты родом, она – одна из малых богов?
Ярви кивнул.
– Но у вас она – среди высоких?
– Как и многое другое, боги кажутся больше с близкого расстояния. Здесь Та, Что Выдыхает Метель, извечный наш спутник.
– Поутру мы воздадим ей первую молитву, – сказал Анкран.
– Разумно, – сказала Шидуала.
– А вторую – вам, – сказал Ярви. – Вы спасли нам жизнь.
– Здесь все живое обязано стоять друг за друга. – Она улыбнулась, и бороздки на ее лице напомнили Ярви мать Гундринг, и на миг он затосковал по дому. – Любому из нас хватает и одного врага – зимы.
– Мы понимаем. – Ярви поглядел на Сумаэль – ее приткнули поближе к огню. Закрыв глаза, девушка покачивалась под одеялом. На ее лицо вернулись почти все прежние краски.
– Можете перезимовать вместе с нами, до наступления тепла.
