Антология - Стимпанк! (сборник)
– …а его рука, – закончила она.
IV. ДоказательстваВ науку констебль Этрейо вообще-то верила, но если бы доказательство теории доктора Эльсинор не торчало сейчас у нее прямо перед носом, она бы от нее отмахнулась: слишком уж все походило на сказку, а сказки – это вам не наука. Но вот она, наука, – лежит и дышит тихонько, живая и розовая.
Проблема в том, что на столе перед ней простерся не театральный статист. Вернее, не только он. Ой, нет, голова, конечно, его, а еще правая рука и левая нога. Но туловище принадлежит… вернее, принадлежало кузнецу из Юкайпы, не поладившему с наковальней, а правая нога – ковбою из Атакасдеро, свалившемуся с лошади во время паники в табуне. Судя по всему, ученая парочка объездила все окрестности, собирая запчасти.
– Мы бы, конечно, предпочли целое тело, – сказала доктор Эльсинор, – а не конструктор вроде этого, но, знаете, это такая проблема – найти целое тело в удовлетворительном состоянии. Большинство спортивных молодых людей гибнут из-за несчастных случаев, так что какие-то их части оказываются непригодны для дальнейшей работы. Нет, бывает, что они умирают целыми, но тогда их организм обычно поражен болезнью. Так что, как видите, пришлось собирать наш идеальный образец буквально по частям. Мальчик-актер обеспечил нам последние недостающие фрагменты.
– Аделаида просто гениально обращается с иглой, – вставил доктор Эле. – Именно она провела операцию, подарившую мне голос. Она превосходно управилась с нашим мальчиком.
– Разве не прелесть? Вы только посмотрите! – Доктор Эльсинор попыталась отдернуть простыню пониже, но констебль Этрейо ее поспешно остановила.
Видеть расчлененное тело уже достаточно неприятно, но видеть тело, сшитое обратно, словно какое-то чудовищное лоскутное одеяло, – стократ хуже. Спасибо, воображение и так дорисует остальное. Кстати, да, теперь она ясно различала аккуратные черные стежочки вокруг основания шеи, где голову пришивали к телу. Этого более чем достаточно, честное слово.
– Однако у нас оставалась одна проблема – кровь, – задумчиво продолжал доктор Эле. – У живого существа сердце качает кровь, которая циркулирует по организму и переносит кислород и другие жизненно важные питательные вещества. Когда мне удается заполучить кровь, она обычно уже густа и инертна и наотрез отказывается циркулировать. Хочешь – не хочешь, а плоть снова начинает распадаться, гальванический ток ослабевает и тело умирает второй раз.
– Есть еще вопрос с мозгом, – подхватила доктор Эльсинор. – Гальванический ток ревивифицирует тело, но с мозгом ничего поделать не может. В результате мы получаем живой овощ.
– А я тебе говорил: более свежий мозг ответит на все вопросы, – заметил доктор Эле.
– Не думаю, Тео. Это ничего не решит…
Судя по всему, это был не первый раунд спора.
– А что там насчет руки? – перебила их Этрейо. – Как так вышло, что она может действовать самостоятельно?
– Да по ошибке, – нехотя признал доктор Эле. – Я всегда сначала проверяю часть тела гальваническим током, прежде чем пришить ее на место. Ну, чтобы убедиться, что она достаточно свежая и находится в рабочем состоянии. Я случайно долбанул ее током такого напряжения, что рука стала… очень живой. И, к несчастью, самостоятельной. Она просто спрыгнула со стола и смылась. Мы с доктором Эльсинор пытались ее поймать, но не смогли. Я решил, что ничего страшного: гальванический заряд рано или поздно иссякнет и рука умрет. Мне и в голову не могло прийти, что она протянет так долго.
– И погляди, к чему это привело, – скорбно отозвалась доктор Эльсинор.
– Да уж, поглядите, – мрачно продолжила Этрейо. – Четверо человек мертвы, а пятого, невинного, собираются повесить. И рука, между прочим, до сих пор где-то шныряет. Мы должны изловить ее, пока она не убила кого-то еще – и пока не вздернули Ненормального Нормана.
Насколько она могла припомнить, у Бертийо ничего конкретно не говорилось о способах поимки сбежавших рук с преступными наклонностями. Но прежде чем стать полицейским, Этрейо два лета подвизалась дератизатором – охотилась на крыс, и принципы, по идее, должны быть те же самые. Нужна ловушка и приманка. С первым-то все просто, а вот со вторым… На что можно приманить руку? Этрейо снова пролистала в голове преступления… Нет, ну надо же быть такой идиоткой! Между ними есть связь – украшения! Калифский Душитель воровал только то, что мог носить, и вкус имел к дешевым побрякушкам. Нужна такая штука, которую тщеславная и любящая мишуру рука сочтет неотразимой. Решение нашла доктор Эльсинор, желавшая хоть как-то загладить свою вину. Что может быть лучше для руки, чем красивая вышитая перчатка? У нее в саквояже как раз такая есть.
Этрейо взяла с докторов обещание, что они не покинут Восьмиугольный дом, пока дело не будет закрыто, а рука – поймана. Эле охотно согласился, а Эльсинор, к величайшему изумлению констебля, вызвалась ее сопровождать. Кэбби ждал их снаружи, правда, теперь он спал, целиком запрятавшись внутрь гигантского пальто. Туман уже начал рассеиваться. Близился рассвет. Они помчались обратно в город и остановились у первой же скобяной лавки, где Этрейо, воспользовавшись служебным положением, обзавелась мышеловкой и оставила взамен расписку.
Ненормальный Норман, помнится, утверждал, что нашел мешок с драгоценностями в утином гнезде возле Земляничного пруда в парке Абенфаракс.
Кэбмен высадил их у пруда. С ним Этрейо тоже расплатилась распиской.
В жемчужном утреннем свете трава была седой от росы. Утки еще спали на гнездах. Пруд, собственно, находился недалеко от конечной остановки конки маршрута «Q». Еще один кусочек мозаики с щелчком встал на место: все убийства произошли в пределах одного квартала, вдоль линии «Q». Душитель отличался территориальностью.
– А что, если она уже ушла? – спросила тихонько доктор Эльсинор, пока они продирались через мокрые кусты в поисках хорошего места для ловушки.
В ближайшем утином гнезде они только что нашли небольшую коллекцию лаков и пилок для ногтей. Ага, Душитель у нас еще и приворовывает по дамским магазинам.
– Нет, она где-то здесь, – возразила Этрейо. – Надеюсь только, промышляет по лакам, а не по бижутерии.
С этими словами она положила перчатку в ловушку, зафиксировала дверцу и сунула клетку поглубже в кусты.
– Может, у нее уже заряд кончился, – с надеждой сказала доктор Эльсинор, когда они сели на парковую скамейку ждать.
– В интересах Ненормального Нормана надеюсь, что нет. Капитан не поверит, если я не представлю ей руку в качестве доказательства.
– Но тогда нам хотя бы не придется беспокоиться, что пострадает кто-то еще. Я готова дать письменные показания под присягой, – не унималась доктор Эльсинор. – Мне-то капитан поверит?
Поверит. Может быть.
– Давайте подождем, – только смогла сказать ей Этрейо.
И они подождали.
Туманный рассвет превратился в теплый лазурный день. Утки снялись с гнезд и перекочевали в пруд, где занялись плаванием и нырянием. По берегу прошла экскурсия младших школьников – парами и держась за ручки. Утки окружили их, интересуясь наличием в карманах гостей черствого хлеба. Сопровождающие взрослые подозрительно покосились на двух женщин, прохлаждавшихся на скамейке. Потом школьники ушли, а утки чинно вернулись в воду. Ловушка в кустах наслаждалась дремотным покоем. Прибежал рыжий пес, загнал в пруд мячик и принялся плавать вокруг, с энтузиазмом облаивая уток. Откуда-то посвистели, и собака умчалась. Солнце начало пригревать. Ловушка щелкнула, и они ринулись проверять. В ней нарезала круги крайне рассерженная подобным обращением белка. Белку выпустили, ловушку зарядили снова. Доктор Эльсинор сходила в киоск у пруда и вернулась с двумя порциями розового попкорна и двумя кофе. Этрейо страшно потела и совсем не от жары. Уже почти полдень, а казнь Ненормального Нормана назначена на два. Они еще раз проверили ловушку. Ничего.
Проехал конный полицейский, спросил, чего это они тут лодырничают. Этрейо посверкала жетоном, и он отправился восвояси. Доктор Эльсинор отправилась искать туалет. Был уже почти час. Мышеловка все так же пустовала. Этрейо все время возвращалась мыслями к бедняге Норману. Наверное, он как раз доедает последний обед. А вот его уже одевают в холщовую рубаху. Последнюю. Он же никогда никого не трогал. Все его преступление – в том, что он старый и чокнутый.
– Какой чудный день для прогулки по парку, не правда ли?
Рядом на скамейку плюхнулся детектив Уилкинс с двумя рожками мороженого – и предложил один ей. От него слегка пахло ромом и жареным миндалем. Ветерок играл его романтичными кудрями и живописно раздувал полы плаща.
– Чего тебе надо? – неприветливо осведомилась Этрейо, отказавшись от мороженого.
– Да просто воздухом дышу.
– Я думала, ты в тюрьме, любуешься плодами своих трудов.
– Я свое дело сделал, чего мне им мешать. Между прочим, мороженое течет мне на руку. Я его выброшу, если ты не возьмешь.
