Стивен Кинг - Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли
– Д-д-да, – выдавил Шустрый. Ему действительно стало легче. Боль уже утихала. И когда Фаннин опять потянулся к нему и легонько провел ладонью по левой его щеке, движение Эндрю, который подался назад, было чисто рефлекторным. Он тут же взял себя в руки. Как только ладонь таинственного человека – чистая, без единой линии – прикоснулась к его лицу, он почувствовал, как к нему возвращаются силы. Шустрый поднял глаза и с немой благодарностью взглянул на Фаннина. Губы его дрожали.
– Тебе уже лучше, Эндрю? Да? Тебе лучше?
– Да! Да!
– Если хочешь поблагодарить меня… а ты хочешь, я знаю… тогда скажи одну фразу, которую мне говорил один старый знакомый. Правда, в конце концов он меня предал, но вначале он был мне хорошим другом, и я до сих пор вспоминаю его с теплым чувством. Скажи: «Жизнь моя принадлежит тебе». Эндрю… ты можешь мне это сказать?
Да, он мог. И сказал. Больше того, он не мог уже остановиться и повторял снова и снова:
– Жизнь моя принадлежит тебе! Жизнь моя принадлежит тебе! Жизнь моя принадлежит тебе! Моя жизнь…
Незнакомец опять прикоснулся к его щеке, но на этот раз голову Эндрю Шустрого пронзила, как молния, боль. Он закричал.
– Прости, конечно, но времени у нас мало, а у тебя вдруг пластинку заело. Эндрю, давай с тобой начистоту: как бы тебе хотелось убить этого мелкого гада, который в тебя стрелял? Не говоря уже о его друзьях и об этом… который его притащил сюда, – он всегда как заноза в заднице, но это так, к слову. А эта дворняжка, которая выдрала тебе глаз… Эндрю, ты бы хотел поквитаться с ними? Ты хочешь, я знаю.
– Да! – выдохнул бывший Тик-Так, сжав в кулаки окровавленные ладони. – Да!
– Вот и славно, – сказал незнакомец, помогая Шустрому подняться на ноги, – потому что они должны умереть… не надо было соваться, куда не просят. Я думал, о них позаботится Блейн, но дело зашло уже так далеко, что я не могу полагаться теперь на кого бы то ни было… в конце концов кто мог подумать, что они столько продержатся?
– Я не знаю, – ответил Шустрый, чтобы хоть что-то сказать. Он, собственно, не понимал, о чем вообще речь. Но ему было все равно. Ощущение восторженного возбуждения разливалось по телу, как какой-то крутейший наркотик. Одного только этого было достаточно после перенесенной боли, когда голова его превратилась в пресс для яблочного сидра. Более чем.
Ричард Фаннин скривил губы.
– Медведь и кость… ключ и роза… день и ночь… движение и время. Хватит! Я сказал, хватит! Больше они ни на шаг не должны приближаться к Башне. Надо их остановить!
Шустрый отшатнулся назад: руки незнакомца метнулись вперед с молниеносной скоростью. Одна рука сорвала с шеи Эндрю цепочку с часами в стеклянном футлярчике; вторая стянула с его руки принадлежавшие Джейку Чеймберзу «Сейко».
– Я заберу их себе, хорошо? – Фаннин Мудрец обворожительно улыбнулся, опять обнажив свои страшные зубы. – Ты, я надеюсь, не против?
– Нет-нет, – быстро отозвался Шустрый, безропотно отрекаясь (впрочем, он сам вряд ли это осознавал) от последних атрибутов своего продолжительного единовластия. – Пожалуйста.
– Спасибо, Эндрю. А теперь нам пора выбираться отсюда и в темпе – минут через пять у нас здесь ожидаются резкие изменения в окружающей атмосфере. И до того, как это произойдет, нам надо успеть добраться до ближайшего шкафчика с противогазами. А это, я чувствую, будет непросто. Мне-то что, на меня ничего не подействует, а у тебя, я боюсь, могут возникнуть большие сложности.
– Не понимаю, о чем вы. – Голова у Эндрю опять разболелась. Мысли путались.
– И не надо тебе понимать, – безо всякого выражения отозвался Фаннин. – Пойдем, Эндрю… по-моему, нам следует поторопиться. Трудный был день, суматошный, а? При самом хорошем раскладе Блейн поджарит их прямо там, на платформе, где, вне всяких сомнений, они так до сих пор и торчат, бедолаги… он, старый хрыч, стал за последние годы весьма эксцентричным. Но нам все равно надо бы поторопиться.
Он приобнял Шустрого за плечи и, посмеиваясь, повел через дверь, за которой буквально пару минут назад скрылись Роланд и Джейк.
Глава VI
Загадка и Бесплодные земли
1
– Нy ладно, – сказал Роланд, – какая была загадка?
– А как же люди? – Эдди развел руками, указывая на площадь Колыбели и на раскинувшийся за ней город. – Чем мы им можем помочь?
– Ничем, – отозвался спокойно Роланд, – но себе мы помочь еще можем. Если очень постараемся. Так какую он вам загадал загадку?
Эдди покосился на вытянутый силуэт монопоезда.
– Он сказал, чтобы его завести, нам придется сначала залить насос. Только насос у него заливается наоборот. Ты что-нибудь понимаешь?
Роланд задумался, потом покачал головой и повернулся к Джейку.
– Есть какие-нибудь идеи?
Джейк помотал головой.
– Я даже не вижу насоса.
– Ну, это, наверное, самая легкая часть, – сказал Роланд. – Мы одушевляем Блейна, потому что он говорит с нами как живой, но он всего лишь машина… умная, да… очень сложная, но все-таки машина. Он сам запускает свои моторы, а нам надо разгадать какой-нибудь код или комбинацию знаков, чтобы открыть ворота и двери поезда.
– Не мешало бы поторопиться, – задергался Джейк. – С тех пор как он в последний раз с нами заговорил, прошло уже две-три минуты. По меньшей мере.
– Я бы не стал этого утверждать, – мрачно заметил Эдди. – Тут время ведет себя как-то странно.
– И все же…
– Да-да. – Эдди взглянул на Сюзанну, но она не сводила глаз с нумерованных кнопок, изучая их с выражением человека, грезящего наяву. Он опять повернулся к Роланду. – Знаешь, по-моему, ты прав. Наверняка надо набрать комбинацию цифр… иначе зачем здесь эти кнопки? – Он повысил голос. – Правильно, Блейн? Эту часть мы разгадали, да?
Никакого ответа; только гул набирающих обороты моторов.
– Роланд, – неожиданно заговорила Сюзанна. – Ты мне должен помочь.
Мечтательное выражение у нее на лице сменилось теперь другим, в котором испуг и ужас смешивались с решимостью. Про себя Роланд подумал, что никогда раньше он не видел ее такой красивой… и такой одинокой. Она сидела у него на плечах, когда они остановились у края поляны, наблюдая за тем, как медведь пытается добраться до Эдди, засевшего на верхушке дерева, и Роланд не видел, какое было лицо у Сюзанны, когда он сказал ей, что именно ей надо будет стрелять. Но теперь он его знал, потому что увидел сейчас. Что есть ка? Колесо, которое делает оборот и в конечном итоге всегда возвращается к исходной точке, с которой все и началось. Так было всегда. И ныне. Сюзанна снова столкнулась с медведем, и выражение ее лица говорило о том, что ей это известно.
– Что? – спросил он. – В чем помочь?
– Я знаю ответ, только вспомнить никак не могу. Вот он вертится… в голове… застрял, как кость в горле. Ты должен помочь мне вспомнить. Но не лицо, а голос. То, что он говорил.
Джейк посмотрел на свою руку. Часов там не было, только то место, где он раньше их носил, выделялось тоненькой белой полоской на фоне дочерна загорелой кожи. Он вспомнил Тик-Така. Почему-то его глаза. Зеленые, как у кошки. Но это так, между прочим. Он-то хотел посмотреть, сколько у них еще времени. Наверное, минут семь, не больше – и это по самым оптимистичным подсчетам. Он поднял голову и увидел, что Роланд достал из патронташа патрон и принялся перекатывать его туда-сюда по костяшкам пальцев левой – здоровой – руки. Джейк почувствовал, как его веки тут же отяжелели, и быстро отвел глаза.
– Чей голос хочешь ты вспомнить, Сюзанна Дин? – спросил Роланд низким протяжным голосом. Он смотрел ей в глаза, а вовсе не на патрон, совершающий свой бесконечный незамысловатый танец по костяшкам его пальцев… вперед… назад… и опять вперед…
На Джейка он даже не посмотрел. Стрелок и так знал, что мальчик отвел глаза от танцующего патрона. Сюзанна – нет. Она смотрела как зачарованная. Роланд начал перекатывать его быстрее, пока не стало казаться, что патрон как бы плавает над тыльной стороной его ладони.
– Я хочу вспомнить голос отца, – отозвалась Сюзанна Дин.
2
На мгновение стало тихо. Только из города доносились взрывы, ливень стучал по крыше Колыбели, и глухо гудели моторы Блейна. А потом в тишине вдруг прорезался низкий вой заработавшего гидравлического устройства. Эдди оторвал взгляд от патрона, пляшущего в пальцах стрелка (далось ему это не без труда; он понимал, что еще две-три секунды – и он сам впадет в гипнотический транс), и посмотрел сквозь решетку ограды. На наклонной розовой панели между двумя передними окнами Блейна поднимался какой-то серебряный стержень: что-то типа антенны.
– Сюзанна? – тихонько позвал Роланд все тем же низким протяжным голосом.
– Да? – Глаза у нее оставались открытыми, но голос звучал отрешенно, как будто издалека. Такой голос бывает у человека, когда он разговаривает во сне.
